"Жить надо!"

     Как странно мир устроен.
     Как страстно.

     Часть ПЕРВАЯ

     ЖИВОЙ ЧЕЛОВЕК

     Мы сейчас сидели и смеялись... Я сегодня чувствую себя живым
классиком. Понимаю, что вообще уже не надо было бы появляться, я только
мешаю. Но пока живу еще.
     Я не случайно начал с этой полушутки. Существует такая психоло-
гическая установка: когда есть книги, ученики, последователи,
преследователи, когда уже есть имидж, то сам, собственно говоря,
материальный носитель этого лучше всего выглядит в виде памятника или
фотографии. Почему?
     Пока сам с этим не сталкиваешься, не очень и задумываешься. Вчера я
разговаривал с одним актером после спектакля по письмам Чехова. Мы
говорили о том, что если не прочитаешь письма, дневники, личные
документы, то очень трудно представить живого Пушкина, живого
Лермонтова, живого Чехова. Вообще живого человека представить очень
трудно. И самое интересное: самого себя в качестве живого че-ловека
представить тоже очень трудно. Каждый из вас это наверное уже пытался
сделать и выяснил, что очень трудно. Все время хочется с ним так же
поступить, как мы в большинстве случаев поступаем с миром Ё вставить его
в рамку, в такую, в которую поместится только то, что лично нам
приемлемо, понятно и соответствует нашему пониманию, нашему
представлению, нашим знаниям о том, как должно быть. Человеку трудно
обойтись без рамки и по отношению к себе, и тем более трудно по
отношению к другому. Это и есть та тема, о которой мы сговорились с вами
под названием: "Психопатология обыденной жизни". Название это, конечно,
условное. Я не имею в виду медицинский аспект. Речь идет о том, что
очень трудно воспринять человека живым.
     Как известно, во многих традициях высшим духовным достижением
считается пережить себя реально, т. е. во всей полноте переживания,
частью человечества. Самым простым считается пережить себя частью
космоса, поэтому сейчас у нас так много (когда стало можно) людей,
которые учатся непосредственно у космоса. Еще больше людей, которые
учатся не у всего космоса, а у звезды Орион, у двенадцатого или двадцать
четвертого уровня реальности. Даже тут вырезаются кусочки, чтоб уж не
совсем безразмерно. Более сложным достижением считается переживание себя
во всей полноте частью пустоты. И самым сложным считается переживание
себя частью человечества!
     Почему? Да потому, что живой человек еще труднее поддается какой-
либо ограничительной концепции, чем мироздание, потому, что человек
содержит в себе такой диапазон, который принять полностью почти
невозможно. Не зря одна из самых парадоксальных притч о буддийском
Мастере выглядит следующим образом. "Буддийский Мастер пришел в деревню,
и утром ему нужно отправиться в другую деревню. Он говорит: "Как прой-
ти?" Ему говорят: "Придется идти кругом. Хотя прямая дорога через лес
короче, по ней уже много лет никто не ходит". - "Почему?" А там, го-
ворят, сидит человек, который поклялся отомстить за убийство брата и
убить тридцать человек. Двадцать девять уже убил, и несколько лет никто
там не ходит. А он тридцатого, последнего, уже несколько лет ждет. Ну,
естественно, что буддийский Мастер отправился короткой дорогой.
Спрыгивает с дерева тот страшный убийца и говорит: "Ты - святой человек,
неужели тебя не предупредили, что я тут сижу и жду тридцатого? Я дал
обет и должен его выполнить. И я вынужден буду убить тебя, святого
человека. Что же ты так глупо поступил?" Ну действительно глупо. Пред-
ставьте любой себя на этом месте. Вас предупредили. И вы что, туда
пойдете? А он, Мастер, пошел. И он говорит: "Я поэтому и пришел, чтобы
ты меня убил и освободился наконец". Тут с этим человеком случилось
потрясение. Он стал учеником этого Мастера. И впоследствии прославился
как один из очень известных буддийских Мастеров.
     Как же так? Убийца, сознательный, убивший двадцать девять человек,
впоследствии стал буддийским Мастером? Как же так: проститутка Мария
Магдалина стала святой? Как же так: многие святые, проведя полжизни в
бурных богемных ситуациях, вдруг стали святыми? Мы так к этому
притерпелись, что не очень задумываемся. Но ведь вот иконы - висят, и
люди на них молятся уже столько времени. А биографии подпорчены.
     Или Пушкин. Наш великий поэт жуткий бабник был. В человечество
входит и Гитлер, и какой-нибудь подзаборный пьяница с одного конца. С
другого конца - Магомет, Учитель Мориа.
     И все это в каждом из здесь присутствующих есть в полном наборе.
Если кто-то из вас убежден, что в нем нет чего-то, что принадлежит
человечеству, то вы в иллюзии. Просто не было ситуации, условий,
руководства, социальной суггестии, чтобы всему в вас, от вас же
сокрытому, проявиться. Все есть, ибо все мы по образу и подобию созданы.
По одному образу и по одному подобию. Весь вопрос в другом: мы сами
распоряжаемся этим богатством или мы имеем только иллюзии, что мы сами
распоряжаемся этим богатством, или мы всю жизнь заняты тем, чтобы до-
казать, что этого во мне нет, и этого во мне нет, и этого, и этого.
Есть. Мы все сделаны из людей, не из чего другого. Даже если у нас
учителя с Ориона. Это не меняет ситуацию, потому что все равно мы-то
сами из людей!
     И когда у нас появляется желание профессионально заняться вопросом:
что такое человек? - выясняется, что для того, чтобы ответить на этот
вопрос более или менее профессионально, нужно иметь столько мужества,
что легче одному с саблей в руке кинуться в гущу противника, чем
позволить себе добраться до серьезного ответа на вопрос: что есть
человек? Вы же читаете книжки разных мудрых людей, ученых и мыслителей,
и видите, если хотите видеть, что почти все они сами ставят границу, до
которой изучают. Сами ставят ту рамку, внутри которой они очень глубоко
все исследуют, т. е. и в познании явно или скрыто действует тот же прин-
цип: чтобы исследовать человека, надо его убить. Надо превратить его в
труп. Не обязательно убить в физическом смысле. Нужно обрезать все лиш-
нее, ненужное с нашей точки зрения, а то, что останется, изучать под
названием "человек".
     Естественно, что в повседневной жизни у нас нет такого мужества, у
нас нет такой любви и такого знания, чтобы воспринимать человека
полностью живым. Поэтому люди создали на протяжении своей истории массу
всевозможных приспособлений, которые позволяют уйти от столкновения с
живым человеком.
     Первое такое приспособление - самое знаменитое и всем известное: Мы
и Они. Они - сразу выпадают. Прикиньте каждый себе, кто у вас входит в
Мы и где находятся все остальные - Они. Объем нашего Мы - это и есть та
рамочка, через которую вы смотрите и на себя, и на другого человека.
Все, что Они, - выпадает. А ведь критериев определения по отношению к
тому, что это Мы или Они, огромное количество. Они - это те, которые не
верят в это, в то, третье, десятое. Они - это те, которые живут не так.
Они - это те, которые действуют не так. Они - это те, которые нечестные,
такие-сякие. Они, они, они... Где мы живем? В небольшой компании Мы, а
кругом - Они. Какая часть человечества? Кругом Они. А нас, которые Мы,
очень немного. Чем нас меньше, тем Я больше. Таких, как я, мало, а
кругом Они, Они.
     В мировой литературе, в мировом искусстве существует такая тема:
когда он или она силою любви вдруг оказываются связанными с кем-то не из
наших. Полюбила врага или, как бедный Андрей в романе "Тарас Бульба",
полячку. Полюбил и своих товарищей предал. Что ж это за любовь? Отсечь
головы обоим. Обоим: и с той стороны, и с этой, если один из них не
перетянул того к нам. Как у мусульман. Если привел человека в
мусульманскую веру, тебе все грехи прощаются. Греши сколько влезет.
Потому, что ты человека из Они перетащил к нам, в Мы, и поэтому ты уже
большой человек, совершил большой поступок. А так все среди наших.
Остальное все происходит среди нас. Вот вы, готовясь стать инстру-
кторами, торговцами психологическим товаром, попадаете в очень странную
ситуацию, в которую человек старается не попадать. Вы не можете сделать
так, чтобы к вам в группу пришли покупатели только из Мы, только наши. В
основном как раз приходят Они.
     Первое желание сделать всех нашими. И когда же тут учить, когда же
выполнять деловые обязательства? Человек пришел, чтобы получить
определенный товар. В данном случае умение управлять своим состоянием.
Но я знаю многих инструкторов, которые напрочь об этом забывают. Потому
что для них главное - это сделать всех нашими. И они радуются не тогда,
когда человек при тестировании показывает двадцать  пять полных оп-
ределений и из восьми передач оператора точно определяет шесть. Это
приятно, но не очень. А тогда, когда кто-то говорит "Я хочу в Школу, я
хочу под Закон". Что же это получается? Все равно, как если бы вы
приходили в магазин, где продают ананасы. Вы пришли ананасы покупать. Но
пока вам там голову морочили, выяснилось, что вы вступили в Компартию. А
ананасы в общем-то гнилые. Но зато вы теперь наш. И каждый универмаг,
вместо того чтобы гордиться, что он продает хороший продукт, гордился бы
тем, что наш универмаг в нашу ячейку завлек наибольшее количество людей.
Вот вам первая патология. Это же натуральный обман. Но кто же из вас
признается, что он обманщик? Никто не собирался никого обманывать, все
честно.
     Попытка при любом контакте с человеком прежде всего выяснить "наш -
не наш", и если не наш, то завлечь к нам, - есть первая фундаментальная
патология нашей обыденной жизни. Поясняю. Вам понравился он или она.
Казалось бы, и вы понравились. Оказывается, этого мало. Еще нужно
выяснить, это наш или не наш. И если не наш, то сделать его нашим. А
если выяснилось, что не наш, к нам не хочет, а хочет меня к ним, -
развод, значит, не любит, не так любит, не совсем любит и вообще
коварный. Мораль сей басни такова: если вы не хотите испытывать таких
разочарований, не ходите на сторону, крутитесь среди наших. Начинайте
сразу с этого, раз вам это так важно: наш - не наш. И, доведенный до аб-
сурда, этот принцип приводит к тому, что отец доносит на сына, сын
доносит на отца, мать отрекается от детей, дети отрекаются от родителей.
Вы знаете, как это было. А как жить с не нашим? Как жить не в Мы? Как
жить просто среди живых людей? Вот над этим и думают духовные мыслители
всех времен. Оказывается, это самое трудное. Это почти невозможно.
Потому что для этого и себя нужно воспринять как живого, в котором все
есть, и быть готовым к странствию по социально-психологическим мирам,
готовым быть своим везде. Но это же беспринципность?
     Так обо мне и говорят.
     Артист. Везде приспособится. Среди воров - вор, среди артистов -
артист, среди духовных искателей - духовный искатель. Так кто же он
тогда на самом деле?
     "Игорь Николаевич, скажите наконец, вы черный или белый?"- спросили
меня на одной из встреч. Я говорю: "Я - никакой". И это очень трудно.
Потому что куда ни придешь, везде начинают с того, что это спрашивают.
Прямо, косвенно, так или иначе. Ты наш или ты Они? Никого не интересует
человек, каков он есть сам по себе. Пока не выяснена принадлежность: ты
из какого Мы? Очень часто общаешься с людьми и выясняешь, что они вообще
не знают, как выглядят их мать, отец, жена, муж, дети. Не знают и
никогда над этим не задумываются. Главное, рядом свои все. Главное, чтоб
незаметно. Пришел домой, чтоб ничего не раздражало, т. е. ничего не
высовывалось. А потом: "Ах, откуда взялось?" Откуда у таких родителей
такие дети? И, наоборот, у таких детей такие родители? И почему невесты
все хорошие, а жены все жуткие? А почему женихи все такие обаятельные, а
мужья все сволочи? Да по той же самой причине.
     Давайте хотя бы поделим, - говорят, - людей на мужчин и женщин и
будем разговаривать о мужском и женском начале, об их преимуществах и
недостатках. И уже хорошо, и уже не все черные. Мы - женщины или Мы -
мужчины. Покажите мне такого мужчину, у которого нет ничего женского. Не
вижу. А женщину, у которой нет ничего мужского? Не вижу.
     Так что встретить живого человека очень трудно. Не потому, что он
прячется. Потому, что мы от него бежим.
     Вот первая фундаментальная причина, которую можно назвать образно
источником "психопатологии обыденной жизни". Отсюда гороскопы,
неизменным успехом пользующиеся. Чем проще, тем лучше. Заметьте,
астрологией как наукой интересуются очень мало людей. Потому, что там
надо вычислять на ЭВМ, а раньше без ЭВМ, представляете, сколько нужно
было составлять один гороскоп? А вот то, что в журналах:
     - Ты кто?
     - Я Весы.
     - А ты кто?
     - Я Стрелец.
     - А как у нас с тобой?
     - А у нас с тобой никак. До свидания.
     - А ты года чего?
     - Я года Тигра.
     - А ты года чего?
     - А я года Обезьяны.
     - А Обезьяна всегда обманывает Тигра. До свидания.
     - Да ты постой, я не собираюсь тебя обманывать.
     - Обманешь. Так в гороскопе написано.
     Отсюда соционика в вариантах Вейсбанда-Онуфриенко и ему подобных.
Описания: и кто кому подходит, и кто кому не подходит, и почему.
     - Ты кто?
     - Я Гюго. А ты кто?
     - Я Штирлиц. Извините.
     И вообще, ты не можешь так говорить, потому что это не соответст-
вует описанию. Гюги так не говорят. Любой материал, который дает
возможность быстро, без труда, со ссылкой на авторитетные источники
избавиться от малейшего шанса столкнуться с живым человеком - был, есть
и будет самым расхожим товаром на психологическом рынке. Нравится нам
это или не нравится - так было, так есть и так будет. И еще очень долго,
если человечество так долго проживет.
     А казалось бы, невинное занятие - гороскопы или соционика. Так
забавно. Как в сумасшедшем доме.
     - Ты кто?
     - Я Водолей.
     - А ты кто?
     - Я Рак.
     А вы говорите, не патология.
     Еще какая патология. Вот по улицам идешь, едешь в автобусах, в
метро и только и слышишь: Водолей, Тигр, Овен. Теперь все чаще слышишь:
Гамлет, Штирлиц, Жуков. Раньше хоть Васи, Пети были. Теперь уже и этого
нет. Скоро уже на груди бирку будут носить, чтоб не приставали чужие.
Сразу чтоб было ясно: вот Водолей, год Обезьяны, Дон Кихот, доминанта
2В, темперамент - сангвиник. Все данные. Чтоб сразу к чужим не
приставать. А свои чтоб сразу узнавали. Так удобно. Представляете, ни
одного живого человека не останется. Сплошные памятники. Сразу ясно, где
Мы, а где Они. И не просто так, а на научной основе: "Это не мой субъек-
тивный язык, это наука установила!"
     Ну, думаю, что я раскрыл этот аспект. Можно было бы, конечно, за-
лезть в постель и посмотреть, как это все работает в совсем интимной
обстановке. Но это я поберегу. Оставлю вам простор для творчества, чтобы
вы сами могли делать свои открытия, обнаружив этот вирус в самых
неожиданных местах. А он действительно везде присутствует. Даже там,
где, казалось бы, ему места нет. А он туда пролез.
     Следующий психопатологический вирус нашей с вами обыденной жизни
состоит (и отчасти я руку свою приложил, чтобы этот вирус
распространялся) в том, что человек многолик. То бишь у него есть маска
(персона), у него есть лица для социальных ролей, у него есть
индивидуальность, у него есть сущность, у него есть искра божья, у него
есть то, се, третье, десятое. Казалось бы, ну что же плохого в том,
чтобы утверждать, что у человека так много всего есть? Какой тут может
быть источник патологии? Наоборот, и вы сами, Игорь Николаевич, в своих
книжках и лекциях нас учили, что вообще каждое общение должно
способствовать пробуждению сущности. Ну, пробудили. Что дальше? Все
остальное отрезать? Нельзя. Согласно тому же учению. Переживать и
говорить человеку: что же ты свою сущность своей личности все время во
власть отдаешь? Грешны в этом? Грешны. Почему? Да потому, что сущность
важнее. А кто сказал, что это так? Я, например, такого не говорил. Не
найдешь в книжке. Что она важнее - не говорил. Но чтоб ей способствовать
- это говорил.
     Что же у нас получается? Получается еще один способ защититься от
живого человека. Это не я, это моя личность. Я с ней борюсь, чего ты ко
мне пристал, но пока еще не доборолся. Но я знаю, что сущность - вот
она. Это не ты, - говорят мне. Это твоя личность. А вот я вижу твою
сущность. Она совсем другая. Это не ты, это тип нервной системы,
скорость реакций, особенность организма. Это не ты, просто альтер-эго,
это не ты - это супер-эго. И поехало, и пошло: это не ты...
     Это вторая большая "патология нашей обыденной жизни". Может, я
ошибаюсь, может, есть среди вас люди, которые никогда не произносили
такого словосочетания: это не ты, это не я. Это не ты - я знаю, что это
не ты. Это часть тебя. Представьте себя подходящим к березе и говорящим
ей: "Эта веточка - не ты. Вот ствол - это ты, а эту веточку давай-ка
обрежем". В голову не придет. А с человеком, особенно если он наш...
Самое интересное, что на Них это не распространяется, у Них ничего этого
нет. Они всегда - Они. А вот наши еще не совсем Они, они - наши.
     Любимое занятие внутри круга Мы - это доказывать другому, что он не
совсем он. И подводить под это аргументированную базу. Например, такая
знаменитая фраза:
     - Ты не мог этого сделать.
     - Но ведь сделал.
     - Нет, ты не мог, это чье-то влияние дурное. Это, наверное, они
прокрались к нам и тебя совратили.
     - Я это сделал? Нет, это помрачение. Ты же знаешь, я этого не могу.
Никогда.
     Значит, сбились мы в Мы, а никого нет. И наши не те, и Они не Они.
Полный бред. У кого-то сущности не хватает, у кого-то индивидуальность
не туда. Что делать? Надо нашего персонального Господа Бога найти. Но
только нашего. И у него все время спрашивать, а он будет вещать. А мы
будем делать вид, что верим. Потому что верить мы не можем. Кто же
верить-то будет? Даже если Мы и Он наш, то у него тоже что-то не так. На
втором уровне все в порядке, а на третьем что-то не так. А на первом,
вообще, в кого он воплотился? Это явно не та форма для него...
     Значит, мы можем зафиксировать следующий вирус таким названием: это
не совсем ты. Ну и, естественно, это не совсем я. Это не я к тебе
пришел, это через меня к тебе Мастер пришел. Сам этим пользовался.
Признаюсь. С большим успехом. А кто же это тогда пришел? Вот это кто
такой вообще? Если это не Мастер, то кто Мастер? Памятник? Бестелесная
облачность? Помните, как у Маяковского: "не мужчина, а облако в штанах".
     Теперь посмотрите, как гибнет еще все-таки встречающаяся любовь или
хотя бы влюбленность. Даже среди своих.
     - Я тебя люблю, но это не совсем ты. Что-то надо с тобой сделать,
потому что я тебя люблю.
     - Кого ты любишь?
     - Тебя. Но ты не совсем ты.
     "Так трусами нас делают раздумья, и так решимости природный цвет
хиреет под налетом мысли бледной", но зато мы в безопасности. Мало того,
что мы одну стену построили из Мы, у нас есть еще вторая стена, второй
пояс укрепления, еще более мощный: все не совсем, даже наши не совсем
наши.
     А вот если ничего не надо делать с человеком, что с ним делать?
Представьте себе ситуацию: перед вами человек. Учить его не надо, учить-
ся у него тоже не надо, не надо исправлять его недостатки, - ведь это
продолжение его достоинств. Берешь недостаток, делаешь достоинство. Что
же с ним делать? А ничего. Просто любить.
     Как это любить и ничего с ним не делать? А древние говорят, что это
и есть любовь. Именно тогда, когда вам с человеком ничего не нужно
делать, сделать. А просто хочется с ним быть, бытийствовать совместно.
Говорят, это и есть любовь, которая крепка как смерть, та, о которой мы
все мечтаем. Но для этого нужно сказать, что он - он, такой, какой есть,
это он со всем, что в нем есть. И даже с тем, что в нем нет, потому что
просто я этого не вижу. Ну, опять я оставляю поле для творчества, для
изыскания конкретных примеров. Казалось бы, что еще можно придумать? Мы
забрались в самую сердцевину. Прямо разоблачили все. Где же тут еще
может быть какая-то патология?
     Значит, ты не ты и я не я. Это вторая. Но есть еще одна фундамен-
тальная причина "патологии обыденной жизни". Она относится уже к области
оценок, к области взаимоотношений со временем и пространством.
     Кто уверен, что вот сейчас, в данный момент, в данном месте все
правильно, хорошо, прекрасно? Кто уверен, что он родился вовремя, там,
где нужно? И что в своем саду яблоки слаще? И что в соседнем государстве
так же, как у нас? Кто вообще доволен сегодня и здесь? Или, как говорят,
здесь и сейчас? Помните, я рассказывал притчу, которую очень любил Лев
Николаевич Толстой? "Пришел к мудрецу человек и говорит: "Скажи мне, вот
у меня три вопроса: какое время самое важное, какой человек самый
важный, какое дело самое важное?"
     Мудрец ответил: "Самое важное время - настоящее, потому что
прошлого нет, а будущее еще не наступило. Самый важный человек - это
тот, с которым ты имеешь дело в настоящем времени". Самый важный человек
- это каждый из нас. Для всех. Для каждого сейчас все остальные, здесь,
сейчас присутствующие, самые важные (согласно мудрецу). И время вот это,
вот сейчас, сегодня, сколько там на часах, тоже самое важное для каждого
из нас. "Какое дело самое важное?" Мудрец отвечает: "Любовь между тобой
и этим человеком". Значит, если верить этому мудрецу, самое важное дело
- это любовь между нами в данный момент. И ничего более важного в данный
момент в данном месте не существует.
     Да кто же в это поверит? Ну, если и "поверит", то кто же так жить
будет? Вот поэтому этот вирус создает еще один пласт бегства от живого
не случайно.
     - Нет, ну ты явно не тот человек, который мне нужен. Завтра... Ну
что мне толку от завтра? С тобой же никакой перспективы. Ну, а ты? Если
б ты мне встретился недельки четыре тому назад, а еще лучше в прошлом
году. Ну, может быть, у нас есть шанс это выяснить годика через три...
     И никого не осталось. Я один, но и я сегодняшний еще не тот. Я
знаю, еще полгода напряженной работы над собой, и тогда я... Вот, помню,
лет пятнадцать назад был человек. И никого не осталось. Пустота.
     И что же получается? К чему же мы реально приходим? К тому, чтобы
жить в пустоте, где нет ничего живого и непредсказуемого. В том числе и
меня самого. И полным ходом, как говорили древние египтяне, на тот берег
реки. На тот берег Нила. Помните, что там находилось? Царство мертвых.
Вот там все нормально. Там все исчислено, предсказуемо.
     Иногда вспоминаю одного своего друга, который всегда, когда ел
яблоко, грушу, виноград, огурец, помидор, - приговаривал "как живой с
живым говоря". Вот тут он был живой и очень любил это дело потому, что в
этот момент он ощущал себя просто живым, и не было ни у него недостатка,
ни у яблока.
     Но тут же начинается бунт умозрения. Так что же тогда, все пре-
красно в этом лучшем из миров? И ничего не надо делать? Ничего. Растет
себе та же самая береза, и при этом, борясь за место под солнцем, около
нее усохло штук десять молодых кленов. Она уже большая, а они еще
маленькие. Естественный ход вещей.
     А что такое естественный ход вещей? Как говорят все наиболее умные
люди, занимающиеся этой проблемой, естественный ход вещей - это такой
ход вещей, в котором все проявляется спонтанно, в любви, в союзе живого
с живым. Есть замечательное размышление у Флоренского о том, что две
силы существуют: сила природы, которую мы боимся потому, что она
подчиняется только естественному ходу вещей. Она обладает силой живого.
И сила духа, которая не обладает силой живого, ибо дух бесплотен. Он
может только структурировать этот кипящий котел жизни. И что только союз
этих двух сил дает истинную святость. Это очень трудно даже на тео-
ретическом уровне. Потому что существует еще одна вещь под названием
социум. И вот социальное структурирование человека, человеческой жизни -
это еще одна большая проблема, связанная с нашей темой.


     СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МИРЫ

     В жизни людей существует система более или менее замкнутых пси-
хологических миров, внутри которых человек живет, как правило, всю свою
жизнь, в которых черпает основание для утверждения своей своеобычности,
своей самоценности. Социально-психологический мир рождается постепенно.
Сначала это круг семьи. Потом это круг знакомых семьи. Потом это подсоз-
нательный отбор близких знакомств. Уже в детском саду начинается подсоз-
нательный отбор, в котором участвуют индивидуальные признаки, тип
информационного метаболизма, темперамент и прочее. Но в то же время в
этом выборе гораздо большую роль играют культурологические признаки, то
есть принадлежность к определенному социально-психологическому миру с
определенной системой критериев, с определенным взглядом на человека и
жизнь человеческую. На то, что возможно - невозможно, допустимо - не-
допустимо. Со своей иерархией ценностей, со своей системой реакций на
поведение другого человека и так далее. Этот отбор подсознательно
начинается с детства. Это как бы продолжение той темы, о которой мы
говорили: вирус под названием Мы и Они. Только уже с точки зрения не
внешней, а внутренней жизни самого субъекта. И что тут получается? Когда
люди вступают в какое-либо взаимодействие между собой, каждый отстаивает
свой мир, ибо покушение на этот мир воспринимается как покушение на
самого человека, ибо так Я становится как Мы.
     За редчайшим исключением, человек не покидает свой социально-
психологический мир даже тогда, когда он не имеет никаких контактов с
персональными представителями этого мира. Если мы изымем человека из его
привычного окружения и поместим в ситуацию, в которой у него нет ни
одного контакта с человеком того же социально-психологического мира, он
адаптируется в поведении к этой ситуации, но не покинет внутренне свой
мир. За редчайшим исключением. Почему? Что такое покинуть свой мир?
Покинуть свой мир - это отказаться от себя. Как мы знаем, отказ от себя,
в качестве осознанной цели, присутствует только в некоторых эзотери-
ческих традициях, относящихся к трансформационным. Ни традиции силы, ни
традиции медитативные, ни традиции ситуационного управления такой задачи
всерьез не ставят. Ибо понимают, тысячелетний опыт показывает, что более
сложной задачи, чем покинуть себя, чем вылупиться из матки своего
социально-психологического мира, перед человеком поставить невозможно.
Даже если вам удастся создать ему для этого мотивацию. Осуществить такой
переход из одного мира в другой, не просто адаптироваться, не стать
разведчиком в чужом мире, а реально перейти из одного мира в другой -
это задача такой степени сложности, если рассматривать ее как
практическую, а не теоретическую, что, честно говоря, лично я ничего
более сложного в своей жизни не встречал. Вот почему мы говорим, что
человек, ставший на путь в духовной традиции, с определенного момента
перестает быть человеком на уровне бытового понимания того, что такое
человек. Он действительно "нелюдь". Причем он это может и не осознавать.
Но он тут же начинает получать из своего окружения, если он остается
среди людей, массу отрицательных сигналов, свидетельствующих о том, что
он "мимо", что он не вписывается ни в один социально-психологический
мир, который существует в норме. И если человек не осознает этого, то
получается так, что, придя в традицию с мотивацией стать крепче,
сильнее, повысить уровень самореализации, он получает одни минусы. У
него перестает получаться то, что получалось, собственно, само собой. Он
начинает все больше и больше чувствовать свое одиночество,заброшенность,
неумелость, неприспособленность. Вот почему люди, которые заявляют, что
они учатся непосредственно у космоса, находятся в гораздо более выиг-
рышном положении, чем люди, которые действительно учатся, так как они
сами бессознательно контролируют степень своего преображения, им не надо
покидать свой социально-психологический мир, не надо покидать себя, а
наоборот, Господь Бог спускается персонально к ним. Вот почему даже
искренне верующие люди, принадлежащие к одной и той же религии,
настолько не похожи друг на друга, что даже начинаешь сомневаться, что
они верующие, ибо верят они в рамках того, как понимается вера внутри их
социально-психологического мира.
     Нет ничего другого, к чему человек был бы столь прочно прикреплен,
как к своему социально-психологическому миру. Это не искусственное
прикрепление, которое можно просто привести к негативному факту, -
сказать, что это плохо. Это не плохо и не хорошо, это почва, на которой
вырос человек, он связан с ней корнями, всем своим существом. Он сам
есть этот мир. И когда мы говорим: "Познай себя как часть мира и мир -
как часть себя", то, строго говоря, надо не космосом и вселенной за-
ниматься и даже не биосферой или ноосферой. Надо заниматься познанием
своего социально-психологического мира, мира, в котором ты реально жи-
вешь, мира, в котором ты реально закреплен. Если человек это не сделал -
дальше все игра, театр. Потому что, не познав себя в этом качестве, ни о
каком дальнейшем самопознании речи идти не может.
     Что происходит в результате этой прикрепленности? Она рождает
насилие. Анализируя почти двухлетний опыт работы нашего театра, мы
столкнулись с неожиданным моментом. Театр, в идеале, должен состоять из
творческих индивидуальностей. Людей самобытных, своеобычных, не похожих
друг на друга, объединенных художественной идеей. А получилось так:
несмотря на то, что мы работали с огромной отдачей и произвели
качественную продукцию, существовала во мне постоянная неудовлетворен-
ность. Пока наконец не закончилась так называемая педагогическая часть
нашей работы. Освободившись от позиции педагога, я вдруг понял, что я
все время совершал насилие над актерами. Я пытался заставить их жить в
моем мире. Театр очень сложное явление, потому что с одной стороны - это
коллективное дело, а с другой стороны - каждый должен быть
индивидуальностью. И я проявляю по отношению к ним насилие, и состоит
оно в том, что я, не принимая их социально-психологический жизненный
мир, потому что он мне не нравится, в силу своего положения ведущего
режиссера, да еще и педагога, начинаю волей или неволей навязывать те
позиции, которые принадлежат к моему миру, а поскольку я принадлежу к
миру в общем-то эзотерическому, то получается просто издевательство над
людьми. Ведь они от меня зависят. И производство у нас такое. Я к ним
никакой рабочей претензии предъявить не могу, потому что они работают с
полной отдачей, качеством, выкладываются, а я все время недоволен. Когда
навязываются нормы одного социально-психологического мира людям,
принадлежащим к другим мирам, тогда и происходит насилие. Очень тонкое,
бессознательное насилие. Бывают явные формы: типа "наша вера самая
лучшая". С дубинкой. Кто не в нашу веру, тех по голове надо бить и
срочно спасать, потому что они заблуждаются. Но это еще хороший вариант,
потому что здесь хоть видно, чего человек хочет, какую дубинку он дер-
жит, можно тоже взять в руки дубинку и посражаться. Но самый страшный
вариант, когда ни один, ни другой, ни третий - никто не понимает
происхождения конфликта, и тогда начинается погром. Потому что идет
неадекватная трактовка самого ощущения насилия. Ощущение-то возникает,
есть, конечно, мазохисты, конформисты-мазохисты, которым насилие над
ними доставляет большое удовольствие, и они делают вид, что они все
приняли, и ловят кайф на этом, но это же не означает, что они на самом
деле перешли из одного мира в другой.
     Представьте ситуацию: человек все время делает так: "Да, учитель,
да!" Но ничего не происходит. Всем видно, что это неискреннее. То есть
получается театр. В дурном смысле этого слова. Адаптация к требованию,
от которого нельзя уклониться, но ничего здорового в этом нет. Хотя с
точки зрения человека все это может быть совершенно искренне, если под
искренностью понимать неосознанность: человек просто не осознает, что
подчиняется насилию. Современные условия жизни все время людей перемеши-
вают: на работе, в компании, в группе обучения собираются индивиды
совершенно разные, из разных социально-психологических миров. И если у
группы есть руководитель, то для него она сразу делится на тех, кто ему
нравится больше, на тех, кто нравится меньше, и на тех, кто не нравится
совсем. И если он не осознает, что это "нравится - не нравится" идет не
от профессии, не от той ситуации, в которую люди пришли,заключив
конвенцию о купле-продаже товара, будь то знания, умения, информация, то
начинается насилие. А ведь в этой ситуации нельзя вмешиваться в то, как
человек живет. Он не ученик, не послушник, не последователь, он пришел
купить товар. Вы ему предложили товар, но вы не имеете права вмешиваться
в его жизнь! Вы можете его агитировать - это право любого человека
агитировать за свой мир, но вмешиваться - никогда. Люди, которые зани-
маются профессиями, связанными с практической психологией, должны,
обязаны помнить, что социально-психологический мир - это почва человека.
Это то, на чем он вырос, живет, то, чем он питается. И вам это
необходимо чувствовать, чувствовать и видеть, чтобы избежать в своей
профессиональной деятельности насилия в этом месте.
     Только в одном случае человек может дать вам право вмешиваться в
это место, если он стал на путь ученичества, если он заявил о своем
желании перейти из своего социально-психологического мира в мир, скажем,
Школы. Только в этом случае, имея соответствующую квалификацию и знания
о том, как это постепенно происходит, можно получить право вмешиваться в
это. Больше я не знаю ситуаций, в которых такое право может быть дано.
     Теперь рассмотрим еще одну распространенную ситуацию. Влюбленные...
Как же быть с мужьями и женами? Два человека полюбили друг друга и
решили быть вместе, а они из разных социально-психологических миров.
Конечно, в первую очередь и они, и те психологи, к которым они могут
обратиться за консультацией, не понимая, почему их любовь, так сказать,
не находит адекватного, радостного выражения в их жизни, кинутся - к
чему? - к изучению индивидуальной совместимости, то есть подходят ли они
по типологии, подходят ли по гороскопам, подходят ли они по темперамен-
там, то есть всякие вопросы индивидуальной совместимости.
     Допустим, все это замечательно: и по гороскопам, и по соционике, и
по всем психоэнергетическим данным все подходит. А все равно не
получается. И оказывается, что адекватно объяснить ситуацию можно только
поняв, что они из разных социально-психологических миров. И это
колоссальная проблема: возможно ли преодолеть это отчуждение? Возможна
ли совместная жизнь, верней, смогут ли они построить третий мир, стать
родоначальниками нового социально-психологического мира, где они будут
патриархами, прародителями, потому что простым совмещением не получится,
каждый из них должен выйти за пределы своего мира и построить из этого
материала третий мир или найти этот новый общий мир. Иначе будет непре-
рывная борьба. Даже если один из них склонен подчиняться, а другой
руководить, то есть для одного из них подчинение не вызывает напряжения,
а наоборот, разгружает психологически, борьба будет продолжаться. Это
сродни попытке посадить в одну кадку тропическое растение с его землей и
растение из средней полосы с его землей. Что будет - неизвестно. И почва
другая, и микроорганизмы другие, и климатические условия другие, и все
другое, а и там, и там береза, например. Я беру такую совсем хорошую
пару, а если это пальма и ель?
     Существует уникальная работа французского психолога, - к сожалению,
не помню его фамилии, - напечатанная в журнале "Америка", - он
участвовал в экспедициях Тура Хейердала на плотах "Ра-I" и "Ра-II". Он
изучал проблемы совместимости внутри экипажа и пришел к выводу, что в
принципе, особенно в экстремальной ситуации ограниченного пространства,
в экстремальных условиях деятельности, практически преодолимы все
различия - и расовые, и вероисповедания, и языковой барьер, и воз-
растной, кроме одного, который он считал абсолютно непреодолимым, он
назвал это "культурный кругозор". Я думаю, что то содержание, которое он
вложил в понятие культурного кругозора, относится к понятию социально-
психологического мира.
     Когда мы говорим "культурный кругозор", мы сразу думаем: ну, а что
ж тут такого? Дайте человеку соответствующие возможности образоваться,
почитать, посмотреть, и он разовьется, культурные кругозоры совместятся.
Нет. Это, конечно, может быть, но социально-психологические миры
несовместимы не потому, что они по-разному относятся к культуре. Возьмем
абсолютно, так сказать, равных по культуре, в смысле образованности,
начитанности, людей, но из разных социально-психологических миров.
Неадекватную реакцию, с точки зрения друг друга, они будут выдавать в
совершенно неожиданных местах. И будут возникать раздражение, возму-
щение: "Отчего ты вспыхнул на пустом месте?" - "Как на пустом месте?! Ты
на святыню напал!" - "Какую святыню?" В его мире это святыня, а в мире
другого человека это ничто. Кто прав? Оба. В этом нет сознательности.
Кто прав: русский, который говорит по-русски, или француз, который
говорит по-французски? Они говорят на своем языке. На родном. Конечно,
можно выучить иностранный язык - это облегчит коммуникацию, но для того,
чтобы выучить язык другого социально-психологического мира, требуются
неизмеримо большие усилия. Иногда просто немыслимый объем работы. Есть
миры, которые ни в каком месте не пересекаются, хотя на первый взгляд
очень похожи внешне, и в отсутствии понимания, знания, умения отрефлек-
сировать эту составляющую человеческой целостности коренится одна из
самых распространенных форм патологических отношений в обыденной жизни.
     И, я думаю, в этом же факте коренится одна из самых сильных мо-
тиваций духовного сообщества к поиску такого мира, в котором мы могли бы
все укорениться как браться и сестры, не становясь одинаковыми, мира
универсального по отношению ко всем остальным. Это, возможно, иллюзия,
возможно, что это вообще не может быть, потому что неизвестно,
соответствует ли это природе человека в целом. Но мотивация такая
существует. И это не проблема третьего голоса как общего для участников
диалога, а проблема жизненная. Это проблема, порождающая знаменитый
принцип человеческих отношений: "Мухи - отдельно, котлеты - отдельно!"
Принцип, необходимый для того, чтобы вести совместную деятельность с
людьми, принадлежащими к различным социально-психологическим мирам. И в
то же время- это препятствие в стремлении человека к целостности, я уже
не говорю - к тотальности. Ибо разделенность позволяет осуществлять
совместную деятельность, и это плюс. Но та же разделенность не позволяет
интегрировать свою субъективную реальность вне своего социально-
психологического мира, и это минус. Минус с точки зрения этой цели, если
ставить перед собой такую задачу - достигнуть целостности, интегри-
рованности. Это колоссальная проблема. И вы наверняка все о ней читали в
духовных текстах, но проходили мимо. Она колоссальна, потому что это
живая ткань человеческой жизни. Это не выдумка, не социальная конвенция,
не договор, не социальная роль, не защитный механизм личности, - это
сама личность. Ибо это почва, это воздух, это пища, это матка, лоно
материнское. Вылупившись из этого лона, выйдя из него и перерезав
пуповину, человек перестает быть человеком в бытовом смысле этого слова,
в обыденном смысле. Он становится "нелюдью". И он обречен. С этого мо-
мента назад дороги нет. Он не сможет, если и захочет, это спрятать, ни
один человек в мире не может спрятать мир, в котором он живет, в котором
он укоренен. Это даже больше, чем попытаться спрятать самого себя.
Потому что это и есть ты, это твоя неотъемлемая часть. И только в силу
неизвестных, таинственных влияний, у некоторых людей возникает мотивация
покинуть этот мир. Не зря большинство людей, ставших на путь
ученичества, примерно к третьему году говорят: "Если бы я знал, что это
так тяжело, то ни за что бы не начинал". А большинство после третьего
года уходят. Некоторые уходят с благодарностью, некоторые по принципу
затоптать, дискредитировать предыдущего лидера, но уходят потому, что
они начинают чувствовать, что еще несколько шагов - и захлопнется дверь,
назад дороги не будет. Эта дорога без возврата. Человек, покинувший со-
циально-психологический мир свой, - это человек, покинувший самого себя,
в обыденном смысле этого слова. Это не принцип движения по социальным
слоям общества, когда человек из низов пробился в верхи, из колхозников
в артисты, из чернорабочих в ученые, по принципу вертикальной лестницы
(на самом деле она не вертикальная).
     У меня в молодости была знакомая, хорошо знакомая, семья министра.
Я часто бывал у них в доме. Да, он был министр, по тем временам в нашей
жесткой административной системе это серьезная должность. Но он был из
детдома. И жена у него детдомовка. И он так и остался детдомовцем, до
конца своих дней. Он свой социально-психологический мир не покидал, хотя
в смысле социального движения, конечно, произошла колоссальная перемена.
Но он остался самим собой. Он научился играть эту роль, но как человек
не покинул свою почву. Замечательно себя чувствовал, не испытывал
никаких проблем, потому что сумел воспользоваться своей административной
властью для того, чтобы все подстраивались под его мир, происходило
неосознанное насилие. Незаметное этакое насилие, потому что какой-нибудь
рафинированный интеллигент, из интеллигентной семьи третьего поколения,
со всеми своими правилами поведения, приходил на прием изысканный, а там
- по-простому, по-народному. И вынужден был пристраиваться к этому, с
его, представьте, замечательными "народными" словами.
     Одно дело профессиональная зависимость, или социальная, или функ-
циональная, от человека, а другое дело, когда это затрагивает че-
ловеческую зависимость, когда я вынужден быть не самим собой, играть в
твою игру, в игру твоего социально-психологического мира, в котором вот
это - ценно, а в моем оказывается - ничто. Зато в моем мире вот это -
ценно, а в твоем - ничто. Это не сводится к простому анализу ценностных
структур людей, потому что ценностная структура только скелет, а свой
социально-психологический мир - это плоть, это дыхание, он пропитывает
мельчайшие детали поведения, думания, мечтания. Как только человек
становится спонтанным (а спонтанность - это единственное живое состояние
человеческого существа, то есть момент полной самореализации), он тут же
обнажает весь свой социально-психологический мир. Покинуть свой
социально-психологический мир почти невозможно. И человек счастлив,
естественен, спонтанен только внутри этого социально-психологического
мира. Или в той ситуации, когда его социально-психологический мир
принимается как данность. Это и есть принять человека таким, каков он
есть. И это тоже невероятно трудная вещь. А все потому, что как принять
всего человека в свой социально-психологический мир, каким местом? Можно
еще ситуационно принять, на какое-то короткое время. Я в силу своей уст-
ремленности к путешествиям по социально-психологическим мирам четыре
часа провел на "малине", случайно попал в такую ситуацию у
профессиональных воров. Ну, четыре часа я там мог выдержать, войти в
этот образ, выяснить, что там тоже есть своя порядочность, своя честь,
своя искренность, своя доброта и так далее. Там они меня пожалели, там -
в долю пригласили. Или с бомжами, с профессиональными бродягами, тоже -
два-три часа. Два года со спортсменами я прожил в ситуации полного пог-
ружения. И так далее, и тому подобное. Но у меня есть познавательная
мотивация; пока она не исчерпана, пока я узнаю что-то новое об этом
новом для себя мире, я могу терпеть, если у меня есть отдушина, а если
ее нет? И эта проблема, я считаю, гораздо более фундаментальная, чем все
те проблемы межличностных взаимодействий, которые описаны в соционике, в
трансактном анализе, в психологии малых групп.
     Это все функциональные слои, это не глубинные слои человеческих
взаимодействий, а вот принадлежность человека к социально-
психологическому миру, степень совместимости двух или более социально-
психологических миров - это глубинная проблема человеческих отношений.
Это проблема, которая решена пока только одним способом - способом "мухи
отдельно, котлеты отдельно", способом жертвы, где в жертву приносится
то, что как бы для всех является самым первостепенным - целостность
человека. Получается, что целостность человека реализуется только внутри
его социально-психологического мира. Тогда мы понимаем, что вся эта сос-
ловная или цеховая организация в прошлом имела вполне позитивное
психологическое содержание. Дворяне везде дворяне. Помните допрос в
спектакле "Декабристы"? Там же все на "ты". С царем-батюшкой, который
вел допрос, на "ты", потому что они все дворяне. По этой же причине они
"закладывали" своих товарищей, потому что они не понимали, что они
делают. Потому что они принимали нормальный и естественный для них, в их
мире, способ поведения равного с равным. Купцы бы-ли купцами, заводчики
- заводчиками, чиновники - чиновниками. И не пускались в путешествия по
другим социально-психологическим мирам по той простой причине, что
ощущали безвыходность. И даже идеал вертикального продвижения
существовал только для отдельных пассионарных натур, а укоренялись, как
правило, их дети, а чаще всего их внуки, третье поколение. Мы же с вами
принадлежим, в формальном смысле, к такой абстракции, как "советские
люди". Что это такое - никто не знает. Никакого глубинного социально-
психологического содержания это понятие не имеет. Мы даже просто
сориентироваться не можем, где же мои одноплеменники, где те люди,
которые из одного со мной мира, мы даже не знаем, каким способом их
найти. Кто там со мной из одного карасса? А ведь именно среди таких лю-
дей мы могли бы сами наиболее полно ощущать себя, и они с нами, и мы с
ними, то есть это была бы действительно замечательная ситуация, если бы
не ставить себе целью выйти за пределы этой обусловленности. Это не
просто обусловленность, еще раз повторяю, это почва, воздух, жизнь, это
существо. Это не привнесенное извне, это неотъемлемая часть, сущностная
часть. Поэтому обучение технике диалога - это одна из наиболее
прогрессивных форм взаимодействия с людьми из разных социально-психоло-
гических миров. С минимальным ущербом для целостности каждого, когда
получается почва взаимно-познавательная. Мне интересно, как вы там
живете, а тебе интересно, как мы тут живем. И мы можем жить, не
покушаясь на социально-психологический мир друг друга, работать,
взаимодействовать совместно, на познавательном интересе. Эта ситуация
может позволить возникнуть взаимодействию без насилия. Когда есть знание
о том, что это существует, и есть интерес к этому моменту, не оценочный
интерес: хуже - лучше, выше - ниже, - а интерес непосредственный. Что и
так бывает, и так, и так. С помощью этого интереса может открыться мно-
гообразие форм живой ткани жизни. Жизнь человеческая не есть нечто оди-
наковое для всех, эта ткань содержит в себе совершенно разные, удиви-
тельно разные моменты. И вот тогда, если мы будем делать усилие в эту
сторону, мы сможем понять, почему буддийский мастер пошел в лес, где ему
должны были отрубить голову. И тогда мы сможем понять, почему убийца,
убивший сознательно двадцать девять человек, впоследствии стал
буддийским мастером. И тогда мы можем понять, почему проститутка Мария
Магдалина стала святой. Опираясь на это знание. На знание о разнообразии
социально-психологических миров, на знание о том, что социально-психоло-
гический мир есть неотъемлемая часть личности, сущностная часть, мы
сможем понять эти парадоксы духовного взгляда на мир, на людей, на
человеческие отношения. И, может быть, ощутить вкус такого социально-
психологического мира, в котором эти противоречия не уничтожают
индивидуальности, не существуют антагонистически - тот мир Бога или мир
Любви, в котором две вещи - одна вещь, в то же время оставаясь двумя
вещами. Это знаменитый факт мира Любви. Но жить так практически очень
трудно, это требует очень большого внимания, осознавания и неподдельного
интереса к другим способам жизни. И признания права на существование
любого способа жизни. Это не значит, что если я понял законы твоей
жизни, то обязательно с ними согласился. Но признать право на существо-
вание любого образа жизни - это реальный путь к реализации заповеди
Христовой "возлюби ближнего своего как самого себя". Или "возлюби врага
своего". Такая таинственная заповедь. Только признав право на
существование совершенно различных социально-психологических миров как
живой ткани жизни, мы можем приблизиться к этому. Или путем
рациональным, или путем переживания. К истинному смыслу заповеди
"возлюби врага своего".
     И поскольку вы профессионально или полупрофессионально занимаетесь
практической конструктивной психологией, то я думаю, что вам надо
напоминать себе о социально-психологических мирах и начать смотреть на
людей и на человеческую жизнь с этой позиции. Начать замечать, научиться
видеть эти социально-психологические миры, научиться признавать их право
на существование. Научиться с ними вступать в диалог, даже если они
очень непохожи на вас. В работе практического психолога и в любой другой
работе с людьми это, может быть, самое главное. Выйти же из своего со-
циально-психологического мира - это покинуть самого себя. А не только
свою личность. Самого себя как такового. То есть трансформироваться пол-
ностью. От осознаваемых до принципиально не осознаваемых уровней,
таковые в человеке тоже имеются, ибо он живой. А живое, как известно,
потому живое, что содержит внутри себя тайну, которая не предназначена
ни для понимания, ни для осознавания, а только для хранения.
     - Как очертить границы социально-психологического мира? Миллионы
людей. У каждого свой социально-психологический мир, - как очертить
границы в таком случае?
     И.Н.- Нет, этих миров гораздо меньше, чем вообще людей. Они
очерчиваются очень просто: как только вы попадаете в другой, чужой
социально-психологический мир, так вы тут же начинаете понимать границы
своего. Вот, например, мир бомжей-профессионалов. Они покинули тот мир,
в котором родились, а некоторые родились прямо в этом мире. Я
разговаривал с бомжем, который до этого был совершенно в другом
социально-психологическом мире. Он человек с высшим образованием, инже-
нер, был главным механиком предприятия, потом спился, разрушился, стал
алкоголиком. Разрушился полностью. Его бросили все, в том числе и ближ-
ние. Он должен был погибнуть. Но волею судеб он попал в мир бомжей-
профессионалов. И там прижился. Стал личностью, своеобразной, но
личностью. Со всеми признаками личности, со всеми признаками целостного
человека. Это очень своеобразный мир. Меня в нем покорило совершенно
иное восприятие территории. Они территорию бывшего Советского Союза
воспринимали как одну большую квартиру. И передвигались в ней совершенно
свободно, и четко знали, когда куда лучше передвинуться. У них своя пси-
хология, своя система ценностей, свои непосредственные реакции. Речь
идет не о социальном мире, мире социального положения, это совсем
другое. Это необходимо четко развести в сознании.
     В социальном обществе есть слои. Скажем, номенклатура - это особый
слой. В театральном мире если попал режиссером в республиканский театр -
ты будешь в этом слое всю жизнь, как правило, если перемещаться, то
только из одного республиканского театра в другой. Попал ты в областные
- всю жизнь будешь по областным. Я как режиссер это очень хорошо знаю.
Попал в городские, и чтобы переместиться, скажем, из круга городских те-
атров в круг областных, нужно пожертвовать тем положением, которое ты
имеешь в городском театре. Это совсем другое. Это не социально-
психологический мир, это социальный слой. А мы говорим о том, в чем че-
ловек живет психологически и, в большинстве случаев, просто не осознает.
Как правило, человек всегда уверен, что так или почти так, как он, живут
все. И любое резкое отклонение от этого - уже ненормальность. Нам
хочется принадлежать к как можно большему Мы. Поэтому нам хочется, чтоб
все жили как мы. Или хотя бы похоже. И подсознательно мы уверены в том,
что пусть одни менее, а другие более благополучно, материально,
морально, но в принципе все одинаково любят, ненавидят, ссорятся, лгут и
так далее. Но в том-то и дело, что нет. Лгут все по-разному. В за-
висимости от того, к какому социально-психологическому миру принадлежат.
И правду говорят по-разному. И любят по-разному. И обманывают по-
разному. И дружат по-разному. Но везде все есть - и дружба, и доброта, и
кодекс чести есть в любом социально-психологическом мире, но они иногда
совсем не похожи друг на друга.
     Вот конкретная ситуация. Я в совершенно чужом городе Сальске, за-
несенный туда сложными обстоятельствами своей жизни, ничего не зная,
весь день бегал по делам. Вечером зашел в ресторан, напротив гостиницы.
Я не знал, а весь город знал, что там "малина". Никто туда не ходит. Я
попал на ту "малину". Хорошо, что я актер и у меня оказался нужный запас
знаний. Я правильно себя стал вести, и в результате меня приняли за
своего, за вора, который случайно в силу неприятностей попал в эту дыру,
в провинцию, откуда-то из какого-то крупного города. Просто я говорил
правду. "Ты кто?" Я сказал: "Режиссер". - "Ну такая кликуха, да?" Ну
такая вот. Выдержал. Там есть такая проверка у них в этом социально-пси-
хологическом мире - на испуг. Я про нее знал, я ее выдержал. И дальше
они все трактовали сами. Как только они определили "свой" - все. Я
говорить могу что угодно, они все равно будут переводить на свой язык. И
вот в этом Сальске мы сидим, пьем водку, а они мне рассказывают, как
плохо тут, куда ты, говорят, приехал, что ты тут делаешь? Я говорю: "Я
ищу работу". - "Тут работы нет!" - отвечают они. Я говорю: "Ну вот, не
повезло, ну ладно, завтра как-нибудь буду выбираться..." - "Ну, вообще
мы одну тут кассу нашли... Ты хороший парень, ты мне понравился, -
говорит, значит, шеф,- ладно, берем тебя в долю. Ну что ж ты будешь
пропадать". Вы знаете, что это такое для них было? Это все равно, что
если б вы, имея в кармане тысячу рублей, взяли и отдали мне сотню.
Просто так. Даже не сотню, больше. Взять в долю. Это ли не благородство,
это ли не взаимопомощь, это ли не забота о человеке, это ли не доброта?
Еще какая! С трудом я заставил их взять от меня десять рублей в общий
котел, хоть я выпил и съел там на тридцать. Понимаете? Но это внутри
этого мира! А если мы снаружи туда посмотрим - это что? Я пришел в
гостиницу, говорю: "Мужики, спасайте, я вот тут зашел в ресторан..." Все
говорят: "Как ты оттуда живой ушел?" Я говорю: "Будите меня на первый
автобус". И упал. Они меня разбудили, и я первым автобусом в пять утра -
побыстрей! Вы представляете, я б не пришел на "дело". Легавый, значит. А
легавому один путь. В каждом мире свои законы. Что можно, чего нельзя,
что принято, что не принято. Попробуйте исследовать с этой точки зрения
такое понятие, как разврат. Замечательное, кстати, понятие. И выяснится,
что, оказывается, все может быть развратом, все может не быть развратом.
В зависимости от того, в каком социально-психологическом мире это слово
произносится. Вот из моего набора двадцати-тридцати социально-психологи-
ческих миров, которые я более или менее подробно практически изучил, я
не знаю ни одного действия, описанного в литературе, которое не было бы
отнесено к разврату в одних мирах и не отнесено к нему в других мирах. И
так со всем. Есть социально-психологические миры, в которых понятие
дружбы имеет такое конкретное содержание, что в моем мире это просто
мордобой. Есть более близкие и более удаленные, причем эти социально-
психологические миры совсем не обязательно находятся в одной социальной
плоскости, то есть плоскости социального положения человека. Туда могут
входить и люди "верхов" общества, и "низов". Есть такие миры, где спо-
койно совмещаются совершенно разные социальные пласты общества. Но соци-
ально-психологически это один мир, и этот мир определяет в человеке так
много, что невозможно отделить человека от этого мира.
     В нашей жизни гораздо больше типического, чем мы все предполагаем,
хоть это как-то и обижает нас. Как говорил Гурджиев: "Мы все, ребята,
действительно разные, но совсем в другом месте". Совсем в другом. И
найти в себе место истинной уникальности, с одной стороны, невероятно
трудно, а с другой стороны - а надо ли? Смею вас уверить, что, обнаружив
свою уникальность, вы особой радости не испытаете, потому что как только
вы обнаружите свою уникальность, вы увеличите чувство своего
одиночества. Потому что в этом месте, где ваша уникальность, вы действи-
тельно один. Вы будете всю жизнь искать еще одного такого! С такой же
уникальностью. Потому что нет большего наказания для человека, чем
изоляция. А изоляция- это ведь не обязательно физическая, она может быть
и психологической, и познавательной. Представляете ученых, у них такие
бывают ситуации, вот его могут понять только три человека в мире. Один
живет в Новой Зеландии, один в России, третий в США, а он где-нибудь в
Кембридже. Только они четверо могут друг друга понять в этом мире, и
больше никто.Представляете, какую ценность для них имеют их контакты?
Так же, как, скажем, люди на работе, как мы говорим, люди, профессио-
нально живущие в мире духовного сообщества и делающие эту работу профес-
сионально. Когда мы встречаемся, вы не представляете, какое это счастье!
Все равно, к каким традициям принадлежим. Просто можно пообщаться с че-
ловеком, нас же мало. Так что вы подумайте, прежде чем открывать свою
уникальность: а стоит ли самому узнавать про свою собственную
уникальность? Но это еще все равно не дает гарантии, что вам кто-нибудь
об этом не сообщит. Нечаянно или специально. Мы же все время в
двойственности: когда мы, с одной стороны, хотим выявить свою
уникальность, обнаружить свою неповторимость, а с другой стороны- не дай
Бог! И даже выявить свой социально-психологический мир, каков он
реально, а вдруг реально никого из этого мира не окажется? Не зря же
говорят, что ничто человек так не хочет знать, как самого себя, и ничто
человек так не боится узнать, как самого себя. Это инстинктивная защита.
Знать самого себя, обнаруживать свою уникальность - значит увеличивать
чувство одиночества.
     - Чем обусловлена эта защита?
     И.Н.- Самосохранением.
     - Так чем она обнаруживается?
     И.Н.- Социумом. Человек сделан из людей. Одинокие потомства не
оставляли, как правило.
     - Без социальной целостности можно покинуть свой социально-пси-
хологический мир?
     И.Н.- Покинуть можно только то, что имеешь. Если вы не знаете свое-
го социально-психологического мира, то как покинете? Если нет денег, то
очень легко говорить, что они не нужны, но если они у тебя есть, это уже
немножко другая ситуация. Что значит: у меня есть мой мир? Это значит, я
не бессознательно в нем пребываю, а осознал, откуда я. Где мои корни,
почва, воздух.
     - А как сделать это осознание?
     И.Н.- С одной стороны, самый прямой путь - это путешествие по
разным социально-психологическим мирам, там постепенно узнаешь, откуда
ты сам. А с другой стороны, по мере накопления знаний, можно путем
саморефлексии сделать это, но для такого способа требуется большое
мужество, потому что ты можешь оказаться совсем не оттуда, откуда
хотелось бы быть. Ситуация все та же. Человек хочет знать правду о себе
и одновременно не хочет знать правду о себе. Иначе все психологи были бы
гениальными психологами, однако гениальных психологов единицы в истории
психологической науки. Потому что нужно беззаветное мужество, чтобы в
психологии стремиться к истине. Ибо, что-то узнавая о людях, ты тут же
это же узнаешь о себе.
     - Значит, в человеке что-то хочет узнать и что-то не хочет. Это же
не одно и то же - то, что хочет и не хочет?
     И.Н.- Знаете, есть старинное выражение: "То, что в нас ищет, и есть
то, что мы ищем". Это томление духа. У меня есть замечательный друг. Он
время от времени исчезает, а потом приходит и говорит: "Ну вот я тут за
это время два раза решил - все, никакой духовности... вообще надо делом
заниматься, деньги зарабатывать, нормально жить, как люди живут, но, -
говорит, - вот какое-то томление духа, вот опять я к тебе пришел,
понимаешь!" Он замечательный человек в том, что он видит это. Он видит и
то, и другое: и то, что в нем не хочет, и то, что в нем хочет. Он не
прячется от этой борьбы в себе самом и не списывает ее на внешние
обстоятельства. Он уже видит, что это внутри него самого. И это очень
важно.
     - Что хочет и что не хочет?
     И.Н.- Что хочет взрослеть? Что хочет быть вечным ребенком? Почему
мы так тоскуем о своем детстве? Потому что все бесплатно. Вся любовь -
бесплатно. Нам все давали, а мы ни за что не отвечали. А теперь
представьте себе, что вы вылупились из этого, остались один на один с
миром. Книжка как называется? "Наедине с миром". Это же за все отвечать
надо. И никакого "мы". У меня трое знакомых, которые это проделали.
Стоим мы однажды на балконе с таким знакомым, курим. Говорим: "Вот мы с
тобой по двадцать с лишним лет учились, работали, добились, чего хотели,
и к чему мы пришли?" Мы почти одновременно произносим одну и ту же
фразу, одними и теми же словами: "Странное это занятие - жизнь". Вот к
чему мы пришли. И это действительно гораздо тяжелее, чем то, что было.
Пока идешь, все понятно - вон цель, вот я, вот дорога. Я иду. А вот
когда доходишь, когда цели реализованы, когда никакой другой цели
придумать невозможно, потому что, чтобы придумать цель, надо иметь
определенную долю иллюзии, тогда остается это странное занятие - жить.
Последним напутственным словом моего Мастера было: "Жить надо!"- и это
самое сложное. Потому что автоматически ничего не срабатывает, кроме
биологических потребностей тела. И то их в принципе можно подавить.
Когда знаешь, что в любой момент можно включить программу на
саморазрушение, и так, совершенно естественно, умрешь. Естественно для
всех, кроме себя. И это в твоей власти. И это очень хорошо стимулирует.
Но это другая жизнь. Никогда не ленюсь объяснять: это не лучше и не
хуже, не выше и не ниже, это другой способ быть в мире. Это быть в мире
одному. Не в смысле без людей в скиту, в пещере, а в смысле один на
один. Я все три раза совершил этот процесс рождения. Все, что было в
теории, осуществил на практике. И знаете, те, кто давно со мной
общается, стали замечать, что я постепенно отказывался от агитации за
эту жизнь; пока я шел, вся информация подавалась с оттенком агитации, а
теперь перехожу к оттенку предупреждения. А стоит ли, ребята? Подумайте.
Когда закончил путь, у меня во всех моих интонациях больше
предупреждения, хотя я сам ни о чем не жалею. Но только сейчас, когда
прошли эти годы, я начинаю видеть то, что видно после того, как путь
кончается. Я говорю с позиции окончившего путь. И с этого места все
приобретает совсем иной вид. Я знаю много людей, которые делают все,
чтобы не дойти. Все откладывают в следующую жизнь, в следующее воп-
лощение, или подсознательно нарушают что-нибудь, чтобы не дойти, потому
что это ведь заслуга не моя, что я дошел, это просто стечение внутренних
и внешних обстоятельств, что у меня была такая устремленность, что
исследовательский рефлекс у меня доминирует над ориентировочным. Это я
такой родился, мозги у меня так в этом месте. Но я дошел. И, наверное,
поэтому я говорю теперь совсем по-другому.
     - У кого была радость, когда распяли Христа по воле Отца его?
     - У иудейского народа?
     И.Н.- У Отца его был праздник, что его сын сумел. Вы помните, как
он молился: "Да минет меня чаша сия, но пусть будет так, как ты хочешь,
а не так, как я хочу!" При чем тут иудейский народ? Господа верующие,
Бог этого хотел! Бог-Отец! И сын ушел это принять и выполнить. У Отца
был праздник, и он до сих пор продолжается. Вы в Софийский собор зайдите
и посмотрите на первоначальные росписи, там, где они расчищены. И
посмотрите, как постепенно из праздника сделали тоску, печаль, стра-
дание. Помните, почему князь Владимир выбрал православие? Как самое ве-
селое, самое красивое, потому что праздник!
     У кого был праздник, когда Будда покинул свое тело? У Ананды и всех
учеников Будды, потому что в последние дни самый верный наконец
просветлел. И у Будды так же, потому что наконец-то мог уйти.
     Но если смерть может быть праздником, то что говорить о жизни? Не
есть ли самая большая патология нашей повседневной жизни эта
псевдоповседневность, лишившая нас самого главного, ради чего мы на свет
появились: радости быть? Кому мы это оставили? Кто у нас это забрал?
"Cogito, ergo sum". Мыслю, следовательно, могу не существовать, вообще-
то надо так говорить. Кто забрал мои переживания? Кто забрал жизненный
тонус? Кто забрал радость быть? Аноним под названием "наша цивилизация".
Аноним под названием "обстоятельства". Ну, так если аноним забрал, поче-
му бы нам не забрать это назад? Хозяина-то все равно нет. Ни советская
власть, ни какая-нибудь другая власть, ни нищета, ни богатство, ни
знания, ни отсутствие их - ничто и никто не может помешать человеку
Быть. И радоваться этой жизни. Это не означает, что у вас все будет
прекрасно, это не означает, что вы не будете страдать, мучиться,
печалиться, - будете. Но это означает, что все это здание под названием
"жизнь" будет иметь фундамент под названием "радость бытия". А так ведь
фундамента нет. Иногда спрашивают: "Что такое жизнь?" Опыт диалога?
Другие шутят: "Способ существования белка в дерьме". Нестационарная, от-
крытая, саморазвивающаяся система.
     Замечательное поколение психологов, философов, прошедших ужасы
двадцатого века: Фромм, Франкл, Маслоу, которые сказали еще раз
человечеству известную, но великолепную сентенцию: "Смысл жизни - в
жизни". В ней самой есть смысл. Она самая есть смысл свой. Слово о
Слове, обращенное к Слову. И если это утеряно, тогда никаких других
смыслов нет. Тогда жизнь - это драка. Побоище. За урожай, за место под
солнцем, за карьеру, за власть, за знание.
     Есть прекрасная книжка африканского писателя. Там показано, как
целители начали превращаться в соревнователей и уничтожать целителей.
Очень хорошая модель нашей сегодняшней жизни: всеобщее соревнование. Все
люди делятся на победителей, побежденных и на тех, кто судит. Помните, я
всегда говорил, много лет говорил: "Подумайте! Почему в шахматы играет
много людей, а чемпион мира всегда один?" Не то в прошлом, не то в
позапрошлом году, наконец, сам же и ответил на этот вопрос - не
дождался. Потому что это символ нашей с вами псевдожизни - соревнование!
И победитель должен быть один. Ему поставят памятник при жизни. А мы
будем делать под него жизнь. Делать жизнь с кого? С себя. Мы заговорили
о празднике, и легкая грусть посетила меня. Потому что и сам ловился в
эту ловушку серьезности, псевдосерьезности. Потому что и я дитя этой ци-
вилизации, был им, и если бы не Школа, то так бы и думал, что главное -
быть умным. И много знать. И продался бы за знание, как продавались на
моих глазах замечательные люди. Просто продавались.
     Если есть дьявол, то это знание. Люди за знание продают любовь,
дружбу, идеалы, честность, порядочность, душу свою продают. Умертвляют
ее. Все отдают. А от любви уже никто не умирает. От страсти уже никто не
сходит с ума.
     Вы в сумасшедшем доме были? Я туда много лет хожу: у меня брат
болен. Я слушаю, о чем они беседуют, чем живут: о любви ни слова, о
страсти ни слова, о восторгах ни слова. О знании, о власти, потому что
власть - это тоже символ знания. Запомните это, если удастся: в нашем с
вами мире самый большой дьявол - это знание. Я не призываю вас к
невежеству. Я призываю вас к тому, к чему призывал Микола из Кузы. Или,
по-нашему, Николай Кузанский: к ученому незнанию. К тому, к чему
призывал Сократ. А ведь они жили тогда, когда мир переживаний еще имел
равноправную с миром знания ценность. Какой праздник в психологически
пустом мире знаний? Объясните мне, в пустой как пустота пустоте! Высшее
знание во всех серьезных духовных традициях - это пустая комната с
зеркальными стенами. Это символ высшего, абсолютного знания.
     Я же ничего не знаю, я просто умею сделать пустую комнату. И поэ-
тому в любой момент времени я знаю все, что нужно для данного момента
времени. И все же не могу сказать: "Я знаю" в том смысле, в котором мы
привыкли. Я люблю читать, пережевывать информацию, я люблю познание, но
принцип, символ высшего знания, абсолютного знания - пустота. Мир знания
психологически пуст. Попробуйте туда залезть и побыть там. Пробовали? Я
пробовал. Мы все хотим праздника, мы говорим, что мы его хотим. Мы по
нему соскучились, но во-первых - некогда. В замечательной книге Фромма
"Бегущие от свободы" описано, как с помощью лютеранской, протестантской
вариаций католичества в человека вколачивают неуемную жажду работать. В
средневековье, во время так называемого мракобесия, знаете сколько было
праздников? Причем таких, в которых участвовали все. Не менее одного в
месяц. Там еще помнили. А у нас с вами или у тех же американцев? Два в
год таких праздника. Но можно на стадион, правда, сходить, кого-нибудь
бутылкой по голове ударить.
     Мы говорим - агрессия неконтролируемая, немотивированная. Конечно.
Если уже с такого возраста, когда он еще малыш, а его уже учат,
дрессируют не эмоционировать. Детям не даем посмеяться, поплакать,
побузить. Из детей же роботов начинаем делать. Идешь по улице - видишь,
клопуля такой, а уже робот. Жуть берет. Мороз по коже. Зомби! Вот они,
зомби. Мы сами зомби. Никакое КГБ, никакая Интеллидженс Сервис не
сделает того, что мы сами с собой сделаем.
     Так что праздник, конечно, прекрасно, но страшно с непривычки. Вот
разве что "принять", тогда можно, а без этого? Не получается. А этого же
каждый раз надо все больше и больше! Мастер научил нас пережиганию.
Минимум пятьдесят процентов тех, кто этому учились, просто пьют.
Двадцать пять процентов стали трезвенниками. Двадцать пять процентов
чему-то научились. И дальше других этому учат.. С тем же результатом.
Иногда хуже.
     Так что нам без знаний никак нельзя. Но знания должны быть ори-
ентированы практически. Они должны иметь объем. Иначе будет как у
Рамачараки про медитацию. Сел медитировать у себя в комнате. Так он же
описывает какую медитацию: на свежем воздухе, под руководством опытного
наставника. Поэтому медитация эта у нас не выходит. Что делать? Кругом
радиоволны, не говоря о радиации, химизации, эмансипации. Голова забита
информацией, совершенно непонятно зачем. "Я не знаю, зачем и кому это
нужно..." Вот и начинаются "глюки", неконтролируемый прорыв материала
подсознания в сознание. Так что спонтанность, конечно, дело хорошее, но
кушать надо. Мы и есть тоже не умеем. Поэтому энергии совсем нет. Празд-
ник, спонтанность требуют огромного количества свободной эмоциональной
энергии.
     Еще древние говорили: "Богатства и изобилия, служащих пищей и
удобрением для духовного роста, не следует избегать". "Океан удо-
вольствия для мудрого". Нужно помнить, что переживание праздника - это
благородная трата энергии. Чем больше вы вкладываете, тем больше
получаете. В мире переживаний этот закон действует на сто процентов.

     О спонтанности
     (смешная)

     Что такое спонтанное поведение? Это когда я делаю то, что мне
хочется делать в данный момент. И ничего другого. Если вы читали
замечательное произведение Ричарда Баха "Приключения вынужденного
мессии", то могли увидеть, что оно все на этом построено. Собственно,
единственное, чему надо научиться всерьез, - это спонтанность. Позволить
себе быть спонтанным. Что нас очаровывает в детях? В маленьких детях,
лет до пяти, если они в более или менее нормальной обстановке, конечно,
находятся. Это именно спонтанность их поведения, абсолютная искренность
в любом проявлении. А когда мы становимся взрослыми, то уже сознательно
приходим к тому, что только спонтанное поведение есть поведение, утверж-
дающее собственную самоценность, самореализацию в полном объеме. Мы
пробуем, и у нас ничего в большинстве случаев не получается. И отсюда
начинается патология. В строгом смысле слова любое нарушение
спонтанности есть патология. Психопатология. Мы с вами договорились, еще
раз напоминаю, потому что я знаю, что помнить и быть внимательным - это
самое трудное в этом теле, что используем в данном случае понятие
"психопатология" в контексте "психопатология обыденной жизни", то есть
не в медицинском смысле слова, а в смысле того, что мешает полноценной
самореализации, полноценному ощущению себя как субъекта, себя как
самоценной индивидуальности.
     Вот вы видите сейчас, слушаете меня, ну чего тут бояться?
Посмотрите на себя каждый изнутри и снаружи. Кто из вас свободен тут?
Спонтанен? Что же это за страх? И откуда он взялся? Этим страхом вы
обязаны родителям, потому что именно родители объясняли, как хорошо себя
вести, как нехорошо себя вести. Они наказывали и поощряли. Потом в
детсадике, в школе и так далее. И каждый из нас знает, подозревает, что
вообще-то он не такой, как надо. А раз я не совсем такой, как надо, или
совсем не такой, как надо, так, значит, я должен за собой следить. У
многих родителей есть любимое выражение: "Ты должен за собой следить.
Что ты за собой не следишь?" А что такое за собой следить? Это значит
выделить в себе надзирателя, контролера, как угодно назовите, которые
будет все время следить, как я себя веду, как я сижу, как я жес-
тикулирую, как я двигаюсь, и так далее, и тому подобное.
     Когда же тут заниматься кем-нибудь еще, кроме себя?
     Что же получается? Повстречались два человека. Оба тоскуют по
живому человеческому общению, по глубокому взаимопониманию. Один
старается угадать, как этот человек хочет, чтобы он себя вел. Второй
тоже хочет угадать. Один видит: он себя не так, как надо, ведет. Тот на
этого смотрит: что-то он не так... Понимаете?
     Вы скажете мне: "А что же делать?"
     Либо прыгать в воду и плыть, либо все время ходить по берегу и
думать: "Прилично ли, если я тут искупаюсь? В этом ли месте? А что
скажут люди? Чего это я вдруг в воду прыгнул? Тем ли я стилем плыву?"
     Осознали ли мы, что большая часть запретов давно устарела и от-
носилась к ребенку, а не к нам? Осознали ли мы, что вообще-то боль-
шинству людей глубоко безразлично то, как мы себя ведем на самом деле?
Потому что, в действительности, все заняты собой и своими страхами. Если
осознали, то поймем, что ничего такого мы захотеть не можем
сверхъестественного, чего бы не захотел кто-нибудь другой.
     Можно быть спонтанным, и никакого наказания не последует. Никто вас
пряника не лишит и дома не закроет, на улицу гулять пустят и в кино
сходить разрешат, если вы этого хотите.
     Это колоссальный источник патологии обыденной жизни. Эта пирамида
детских страхов, на которую еще настроены умозрительные концепции,
усвоенные в более зрелые годы. Стоит внимательно, спокойно, взрослыми
глазами посмотреть на эту пирамиду, как она сама собой начинает
рушиться.
     Может, сейчас здесь кому-то хочется спать. Спите. В состоянии полу-
дремы материал усваивается не хуже, а даже лучше. Потому что умозрение
выключается, не контролирует: а что это он такое говорит? А может ли это
быть? А как это понимать?
     У нас большая проблема, потому что мы знаем, как надо себя вести.
Нам сразу хочется сделать свободному человеку замечание. Ведь мы тоже
так хотим, а боимся. Потому что он хулиган, невоспитанный, наглец. Та
общая манера, которая вас так восхищает в иностранцах, на самом деле
тоже не спонтанна. Это с нашей точки зрения они очень свободны, потому
что живут в демократическом обществе. Но спонтанность там такая же
проблема: если б этих проблем не было, то не загонялись бы по много
тысяч на стадионы, чтобы поорать под видом слушания музыки.
     Повышение уровня невротизации - это колоссальная проблема сов-
ременного города. Данные исследований американских психологов говорят о
том, что, при всей разнице в стиле жизни и поведения, процент
невротизации в Англии, США и у нас почти одинаков. И проблема эта
возникла как следствие ущемления эмоционально-чувственной сферы. Японцы
начали создавать игровые парки для взрослых, где они могут побыть
максимально спонтанными людьми: покричать, поваляться в грязи,
пробежаться, посоревноваться, пойти стенка на стенку. Потому что они ре-
ально видят в этом пользу как для конкретного человека, так и для дела.
Чем большая часть нашей жизни подчинена всяким и разным конвенциям, тем
мы больше и больше будем контролировать свое поведение в соответствии с
ними, тем больше будет уходить энергии на этот контроль, потому что
иначе могут и наказать. Человек перестает верить своим эмоциям, и даже
приходя в свой дом, не может освободиться от самоконтроля, не может быть
спонтанным.
     Ущемление эмоционально-чувственной сферы снижает жизненный тонус. И
возникает знаменитый парадокс: наши бабушки намного энергичнее наших
внуков. Иногда смотришь на бабушку и восхищаешься бодрости, активности,
энергичности; посмотришь на внука - старик стариком.
     Американцам нужна спонтанность для того, чтобы хотеть сразу все и
ни к чему не привязываться. Нам с вами нужна спонтанность, чтоб хоть
чего-нибудь действительно захотеть. Где вы видели в наше время
одержимых? Или влюбленных в Бога? Или Лейлу и Меджнуна? Когда Лейла
говорит: "Я сейчас с собой покончу, эта весть до него дойдет, и он с
собой покончит, и мы будем счастливы".
     Мы читаем книжки, написанные совершенно для других людей, у которых
мир переживаний во много раз грандиознее и сильнее мира размышлений. До
XVII века на Земле вообще не существовало такого общества, в котором
доминировало бы рассуждение над переживанием. Не су-щест-во-ва-ло!
Поэтому отдельные мыслители, которые сумели свои переживания облечь в
логические формулировки, поражают нас до сих пор. Великий квадрат,
видите ли, не имеет углов! За что его так хвалят? Бред какой-то! Лао
Цзы. Или: "Идущий впереди меня идет позади меня"? Что это такое? Что
Декарт по этому поводу сказал бы этому Лао Цзы? Это же выражение
переживаний, а не выражение размышлений.
     Говорят, Гераклит основал геометрию. Он ничего не основывал, он жил
в мире переживаний, при слабых проблесках рассудочности. Это мы с вами
живем уже триста лет в мире рассудочности при слабых проблесках
переживания. Что мы хватаемся за этот дзэн, за этот буддизм? Суффизм?
Хасидизм? И прочие "измы"? Экзотические. Хватаемся-то мы потому, что
ищем мир переживаний, утерянный рай. Но когда хватаемся, что с этим
делаем? Пытаемся к этому относиться как к вещи, которую можно понять.
Поэтому получается: нижегородское каратэ, ивано-франковский буддизм, ки-
евская йога и т.д. Потому что мы живем с вами, опираясь на рассудок, на
умозрение, на рациональные конвенции, которые уже стали иррациональными,
потому как происхождение их скрыто во тьме подсознания. Почему нельзя
смеяться на улице? Кто мне объяснит? Все знают, что неприлично. А теперь
объясните - почему?
     Никто не может объяснить, почему. Вот я хохочу часто: думаете, су-
масшедший? И все меня всегда учат: "Конечно, ты Мастер, но кругом люди,
я-то рядом, что же обо мне подумают?!" Я перестаю смеяться и начинаю
громко, эмоционально говорить: "Что такое делается?! Люди гибнут!
Невротизация населения!" - "Да, вы, конечно, Мастер, я, конечно, ваш
ученик, но, пожалуйста, не надо!" "Я, конечно, ваш ученик, но только
когда этого никто не видит!" Это что, не патология? Кому опасен смех на
улице? Что рухнет от этого? Что, это нарушит правила дорожного движения,
аварийную ситуацию создаст? Нет. Но все знают: смех - это непорядок. В
театр пришел или в кинотеатр, ну смешно мне - я смеюсь! Уже никто не
смотрит кино, уже совершенно неинтересно, что там творится; интересно,
что же он здесь один позволяет себе смеяться?!
     Знаете, если кому надо ставить памятники на каждом углу, так это
товарищу Декарту. По всей Европе. И в Америке. На каждом перекрестке.
Вот вождь нашей цивилизации. Что там Ленин... Ленин горячий мужик был,
плохо воспитан, матерно ругался часто. Когда Гегеля сволочью
империалистической обозвал, три восклицательных знака поставил и два
раза подчеркнул! А вот Декарт... Cogito ergo sum. Улыбаться можно, но
только чтоб зубов видно не было. "А что, у тебя зубы некрасивые?" -
"Нет, у меня зубы красивые, но неприлично". А у меня некрасивые, но я
улыбаюсь. Мы сейчас смеемся с таким облегчением, а я посмотрю, когда вы
отсюда выйдете, как вы там будете смеяться, на глазах у социума!..
Понимаете, ведь если нет нормального, полноценного мира переживаний,
если спонтанность исчезает, извините, тогда даже в постели с любимым че-
ловеком - cogito ergo sum, извините еще раз. Не зря же такая поговорка
есть: "Истину, как и жену, мы любим только в темноте". Чтоб никто не
видел. Если японцы решают эту проблему тем, что у себя строят
грандиозные парки для взрослых. Если взрослые смотрят мультики для де-
тей!..
     Последние запасы спонтанности остались где? Больше нигде уже нет,
выкачивать надо последние.
     Как же тут учиться творчеству? Да никак. Ну, необязательно такая
спонтанность, есть люди, для которых спонтанное поведение будет другое.
Ну и пусть будет такое! Или вот такое!
     Разум и эмоциональность. То, что все разные рационально, это мы уже
выяснили; давайте выясним, что эмоционально мы тоже разные! И совсем не
обязательно всем притворяться, что мы все сдержанные, благовоспитанные.
Знаете, каков процент психогенной импотенции? Семьдесят. А в Швеции
какой? Восемьдесят два. Психогенная фригидность. В Литве - пятьдесят
пять, в Швеции - шестьдесят, шестьдесят пять. Почему? И дома, и на
работе - везде конвенции. Это страшная цена. Это глобальная катастрофа.
И, как следствие, это падение уровня культуры, искусства. Потому что оно
же в основном из мира переживаний. Никто же не сказал: "Переживаю,
следовательно существую". Ну Будда там что-то намекал на эту тему. Но
это же когда было. А Декарт наш человек, точнее говоря - образ Декарта,
каким его сочинили.
     Казалось бы, столь простая для понимания вещь... Пока я в клинике
не поработал с чернобыльцами два года, до тех пор до конца не понимал, в
чем дело. Благодаря Ангелине Ивановне Нягу, шефине моей, узнал, что
ретикулярная формация со структурой мозга, которая отвечает за тонус,
находятся в интимном контакте. И первое нарушение у тех же чернобыльцев-
ликвидаторов, нарушение, связанное с тем, что не выдерживала
эмоционально-чувственная сфера, не выдерживал мир переживаний. А ведь
переживание - базальный источник знаний. Только переживание сохраняет
целостность позиций, целостность пространства сознания, целостность
субъективной реальности как таковой, несмотря на неполноту, дробность,
расчлененность и дифференцированность логически-конструктивных шагов.
     Посмотрите, как упрощается мир. Как все меньше и меньше людей,
получающих удовольствие, сопереживая, скажем, Пятой симфонии Бетховена.
И все больше и больше людей, которые получают удовольствие от
сопереживания вот этому: "Девочка моя синеглазая..." Оскудение
эмоционально-чувственной сферы - это причина невротизации. Проявление
этого оскудения: все меньше и меньше спонтанности поведения. Но снижение
спонтанности, уровня спонтанности поведения ведет еще и к тому, что
человек все меньше и меньше осознает свою самоценность. Как субъект. Са-
моценность самого факта жить. И тогда человек судорожно начинает
хвататься за внешние признаки, чтобы доказать свою ценность самому себе,
функциональную и социальную, социальный статус, престиж, имидж,
упаковка. Одним повезло, у них очень дорогая, красивая упаковка, другим
- нет. Но ведь жив человек. И если вы сами себе хотите в этом плане хоть
как-то помочь, и если вы хотите действительно как-то помочь другим, и
если вы хотите получить максимум эффекта в овладении методом
дифференцированных функциональных состояний... Хитрые люди, они назвали
бы: "Управляемая медитативная, трансцендентальная, витальная, астрально-
ментальная". Давайте придумаем какое-нибудь хитрое, красивое торговое
название? Сменим упаковку, а то скучно. Упакуем во что-нибудь дорогое.
Увязав владение этой методикой с проблемой спонтанности, с проблемой
оживления, реанимации мира переживания, а не эмоционирования, - понятие-
то об эмоциях сейчас на уровне среднеистерического. То, что мы называем
эмоцией, на профессионала производит впечатление грустное. Как в театр
зайдешь, или на экран глянешь, или музыку такую один раз послушаешь, ду-
маешь: где же взять столько врачей, чтобы всех этих господ вылечить от
неврастении и истерии? Потом зайдешь к врачам. Те, кто постарше меня,
еще ничего, а те, кто помоложе, сами в разносе. Я помню, как рыдала
месяц у нас в клинике молодая сотрудница. Я пришел в клинику, на
отделении нас было три человека: двое из ординатуры, один парень и она,
и я, который к медицине вообще имел косвенное, мягко выражаясь,
отношение. И пятьдесят человек больных. Мы два месяца втроем стояли. У
нас ни одной жалобы не было. Только Наташа все эти два месяца плакала, а
мы вдвоем работали. Там одни мужики были. Так что я советую вам нырнуть
в эту проблему, нырнуть всеми доступными вам способами, потому что слов-
то здесь мало, а дел много. Потому что не знаю, как вы, а я себя до сих
пор время от времени ловлю на потере спонтанности.
     - А мы не ловим (смех в зале).
     И.Н.- Главное - это то, что тут происходит, а не слова. Вообще,
пропаганда здорового образа жизни. Какая? Хочешь хохотать - хохочи,
хочешь рыдать - рыдай, хочешь сесть задом наперед - садись задом
наперед. Если это никому не вредит, в прямом смысле слова, ты можешь
делать все, что хочешь! Вот это и есть здоровый образ жизни. Я же как
многих крутых номенклатурных и бизнесменов ловил? Накормят меня,
разговаривают, вот так вот: "Ха-ха-ха, Игорь, ха-ха (по плечу)... Тебе
сколько?" Я говорю: "Мне сорок восемь". - "А почему так хорошо
сохранился?" - спрашивает он у меня, и я говорю: "Да просто смеюсь,
когда хочется смеяться, плачу, когда хочется плакать. Вот и все".
Понимаете? Поэтому я могу выдержать трое суток психологического
марафона, а он нет, он сильно зарегулированный. Поэтому мне интересно
жить, а ему уже нет. Понимаете, у меня солнышко еще светит, а у него уже
в тумане. Вот это и есть главное достоинство методики дифференцированных
функциональных состояний. Осознавание необходимо для расширения мира
переживаний. Необходимость увеличения спонтанности в своем поведении,
необходимость открытого эмоционирования для расширения вашего диапазона.
Это действительно здоровый образ жизни!
     Таким образом, сегодня мы рассмотрели еще один источник "пси-
хопатологии обыденной жизни". Это ущемление мира переживания в течение
последних трехсот-четырехсот лет развития цивилизации, это засилье
конвенционального поведения, не дающего человеку проявляться спонтанно,
значит самоценно. Последствия этого можно увидеть (я сейчас нарушу
приличия), даже когда человек отправляет естественные надобности у себя
в туалете, закрывшись на крючок. Проверьте на себе. И там вы не
свободны.
     Не только наедине с миром, не только беседуя о духовных вещах, но
даже наедине с собой - мы не спонтанны. поэтому так трудно понять, что
такое импульс, что такое момент истины, что такое резонанс. Я столько
слышал, даже от своих ближайших учеников, что это такое, что если бы я
сдерживал свой смех, я б давно уже лопнул от этих версий.
     - Игорь Николаевич, а можно по духовному пути в короткой юбке?
     И.Н.- В короткой юбке очень удобно. По духовному пути - за-
мечательно! А без штанов - знаете, как удобно. Помню, работал я в
Вильнюсе в летнем лагере, так за два месяца ни разу штанов не надел, все
время в плавках. А работал как! Спонтанно!
     Иногда есть смысл себя взять за волосы и выдернуть из болота, и
иногда даже эпатаж, если вы осознаете, зачем вы это делаете, и по-
нимаете, что это временная мера, хорош. Потом найдете этому меру, во
всяком случае какой-то смысл иногда и в эпатаже есть. Есть у меня такое
воспоминание, которым я горжусь. Я был сын прокурора железной дороги, а
приятель - сын директора библиотеки университета, профессора. Чем мы
занимались. Мы цветы воровали. Не у частных лиц, а у государства. Когда
мы с ним ползли на площади Ленина, который у нас в Вильнюсе смотрел на
КГБ, а рукой показывал на консерваторию (теперь его уже нет там), и ре-
зали ножницами розы, а вокруг ходит милиция, КГБ, ножницами эти розы,
пятьдесят шесть штук, как сейчас помню, и весь этот риск для того, чтобы
на следующий день войти посреди танцев, в паузе, девочки с одной
стороны, мальчики с другой, у себя же в школе кинуть эти розы под ноги
хорошему человеку. И что интересно, об этом потом ни один человек не
вспомнил, даже намеками, ни учителя, ни ученики, ни пока я учился в
школе, ни потом, когда я ушел в вечернюю школу.
     Ни один человек ни одним намеком не напомнил мне об этом событии. Я
понял, когда я стал психологом - в этот день. Потому что я увидел, что
можно совершить поступок, про который, без всяких усилий с моей стороны,
ни один человек мне никогда в жизни не скажет ни одного слова.
     Это был восьмой класс, в городе Вильнюсе, в привилегированной
восьмой средней школе. И сколько я потом бывал на встречах выпускников,
среди своих учителей, одноклассников - ни на следующий день, ни десять
лет спустя никто не напомнил. А что я такого сделал? Вы подумайте. Юрка
открыл ногой дверь, я вошел вот с таким букетом роз, никто же не знал,
что я их на площади Ленина резал. Подошел к ней, причем не к
возлюбленной, а к другу, которого я нечаянно обидел. А человек- калека,
вы понимаете, я просто думал извинения попросить, ну и решил таким спо-
собом. Прошел через весь зал, сказал: "Прости!" Бросил цветы, развернул-
ся и ушел. Все как в рот воды набрали. Вот вам и психология. Ведь мы с
ним подставляли своих отцов, со всей их карьерой! Случайно уцелевших в
сталинском терроре. И себя самих. Ради чего? Ради этих пятидесяти шести
роз?
     Зачем? - спрашивал я себя сегодняшнего. Ради чувства свободы. Нам
хотелось- и мы это делали. Может быть, поэтому в нас немножко меньше
страха было социального, исходного, чем в других наших сверстниках.
Знаете, может, потому, что мы так превратно толковали положение наших
отцов. Думали, что им ничего не будет! По наивности! Это эпатаж,
конечно, это совершенно глупый риск с точки зрения рациональной, но с
точки зрения переживания... Это надо еще подумать, что сильнее - оргазм
или это. Понимаете, ведь мы воспитаны в нашем государстве бывшем, да и
во всей нашей цивилизации, с позиции воина. С позиции сражения. Мы сра-
жаемся с природой, ее покоряем, с капиталистами сравнялись. Мы просто
забыли, что, как говорил мой не очень любимый писатель Алексей
Максимович Горький: "Человек рожден для счастья, как птица для полета".
То есть это как бы ему присуще. Куда делся праздник? Почему все такие
озабоченные? Почему нас приучили ко всему относиться с какой-то
болезненной серьезностью? Мало того, нас убедили в том, что именно такое
отношение есть серьезное! Но это же все неправда. Маниакальное состояние
не означает состояние серьезности, так же как состояние наркотического
возбуждения не означает состояния веселья, расслабленности. Мы потеряли
чувство партнерства, прежде всего с самим собой. Я всегда говорю: если
человек не рад тому факту, что он живет, чему он вообще может радо-
ваться?
     Уровень праздника возможен только при одном условии. Праздник - вот
он, рядом, для этого ничего специального не нужно. Как только вы
допустите, что вы самоценны, сами по себе, без всяких предлагаемых
обстоятельств. Самоценны потому, что вы в человеческом теле, потому что
вы живой. Потому что вы хотите и не хотите. Потому что вы хотите -
думаете, а хотите - не думаете. Это вы - человек. Образ человечества. И
вокруг человеки. Но это же большая удача! Огромная удача!
     Так возрадуемся же, человече!


     СОЗНАЙТЕСЬ И СОГЛАСИТЕСЬ

     Мне очень важно, чтобы вы не забыли о том, что все рассказываемое в
этом цикле, видно с определенного места, в котором я нахожусь и которое
вам незнакомо. Иначе у вас произойдет искажение восприятия. Будет
задействован весь аппарат психологической защиты, и в результате вместо
пользы может получиться не то чтобы вред, но некоторая депрессивная
реакция. Чтобы этой депрессивной реакции не произошло, чтобы не
произошло интеллектуальной фрустрации, помните, что это видно с
определенного места, то есть осмысляя эту информацию, не теряйте из вида
источник - живого автора. Не забывайте, живого, понимаете? Иначе это все
очень чревато.
     Когда-то одна моя знакомая написала стихотворение, и у стихо-
творения был замечательный эпиграф:

     Она: Я хочу влюбиться в статую Петра!..
     Он: Видно, замуж девушке пора.

     Какое отношение это имеет к теме нашей беседы? Самое непос-
редственное, даже если это поэтический образ, даже если это шутка.
Всегда следует помнить исходный момент: как только исчезает живое со
всей его непредсказуемостью, со всей его тайной, со всей невозможностью
запихнуть живое в какую-то единственную, концептуальную структуру,
начинается то, что мы договорились называть в этом цикле "психопатология
обыденной жизни". Это и есть главный вопрос для человека, который
пытается осмыслить, что такое жизнь, в которую он попал, что такое он
сам, в котором он сидит, и что такое человеческие отношения, в которые
он втянут.
     Я пользуюсь пассивными формами глагола, потому что как только мы
начинаем задумываться, мы обнаруживаем, что, как говорил Гурджиев:
"Главная иллюзия - это иллюзия делания". Якобы мы что-то делали. И в
этой иллюзии мы живем до тех пор, пока просто, нормально не задумались.
Как только мы задумались, мы выясняем, что находимся в какой-то
пассивно-страдательной позиции. В жизнь эту я попал. То есть не я сам
пришел, а я попал в нее. В этого человека я, как самосознание, как я-
есмь, попал. В эти отношения попал. Значит, чтобы начать что-то такое
соображать, осознавать, я должен сделать самый первый шаг, тот, который
за меня не сделает никто: ни Бог, ни царь и ни герой. Я должен сознаться
своему разуму, что я - лицо бездействующее. И только когда я сознаюсь в
этом своему разуму, я это смогу пережить. Это и есть пауза между сло-
вами, между выдохом и вдохом, щель между мирами. Она нужна для того,
чтобы сознаться своему разуму, потому что для разума здесь никакой
загадки нет. Надо быть больным человеком, чтобы не понять свою пас-
сивную, страдательную позицию по отношению к себе, к жизни и к другим
людям.
     Но как только наш разум нас к этому подводит, мы тут же начинаем
глушить этот момент, не даем себе разрешения сознаться. А значит, не
даем себе возможности это пережить и начать сознательную жизнь. В
строгом смысле слова сознательная жизнь начинается с осознавания того,
что ее не было. И, как ни жалко прожитых лет со всем прекрасным и
ужасным, что в них было, они были бессознательными. Независимо от того,
сколько их там было. Если вы сумеете сознаться своему разуму и об-
радоваться в своем переживании тому, что благодаря стечению
обстоятельств, "высших сил" вы дожили до этого самопризнания, то даже
если вам восемьдесят лет, это большая удача. С этого именно момента, с
этого признания вы получаете действительное основание для самоуважения.
Вы перестаете быть рабом, кнопочным механизмом, который никакого са-
моуважения не имеет и вынужден создавать его иллюзию за счет выманивания
у окружающих подтверждения, что он достоин уважения. Потому что
уважение, самоуважение настоящее, глубинное, рождается в человеке только
тогда, когда он перестает быть лицом бездейственным, а значит - бес-
сознательным и начинает делать первые шаги к тому, чтобы стать
действующим лицом в жизни. Автором самого себя. Своей жизни и своих
отношений к жизни. Для этого момента, в котором, еще раз напоминаю,
нужно не только понимание, но и согласие, ибо без этого согласия не
будет соответствующего переживания, а без переживания, соединенного с
пониманием, не будет осознавания. Когда такое переживание, такое осоз-
навание произошло, вы получаете шанс стать наконец действующим лицом. И
вот тогда все наши разговоры о контрмерах, направленных на преодоление
"психопатологии обыденной жизни", имеют смысл.
     Тогда у нас появляется шанс, чтобы, опираясь на это основание для
самоуважения, построить постепенно реальное "Я сам". Ибо без этого
самопризнания нет самоуважения, а без самоуважения нет самоценности, нет
самовоспитания, никакого настоящего "само" нет. Есть только мусорная
куча под названием "Спи спокойно, дорогой товарищ. Мы за тебя думаем, мы
за тебя решаем, мы за тебя все сделаем". Как показывают наблюдения,
очень многие люди подходят к этому, но не хватает сил потому, что
прожитые до этого момента события жалко отдать. Дело в том, что если ты
признался, что тебя не было до этого времени, значит, это все не твое.
Это было с тобой, но это не был ты. Извините меня, тогда никакое НЛП не
понадобится, никакой психоанализ тогда не понадобится, никакая пси-
хотерапия не понадобится, потому что все это нужно только тем, кто не
деятелен, а живет в иллюзии. Но как только с человеком его жизнь
перестает случаться, а начинает идти не к нему, а от него, как только он
действительно начинает становиться автором, мгновенно отпадает целый воз
выдуманных и невыдуманных проблем, потому что это не ваше. Это проблемы
тех и того, что вас вело, что с вами случалось, что вами руководило, что
вам внушало. Больше эти вопросы не ваши. Будьте внимательны и аллертны.
     Какие же главные навязанные, внушенные, внедренные в процессе
социализации проблемы, которые с такой успешностью позволяют нам жить в
иллюзии, что мы якобы действуем? Таких проблем две: самость и гордыня.
     Что это означает?
     Первый момент- это иллюзия под названием "Я все могу сам". Не
только могу, но и на самом деле сам решаю, сам делаю, сам выбираю, сам
отказываюсь, сам соглашаюсь. Откуда она идет?
     Вспомним детство. Помните (а если забыли, так видели у других), как
ребенок отказывается первый раз от поддержки родителя, чтобы идти. Это
колоссальное событие в человеческой жизни, которое почти никто не
помнит. Мы так "хорошо" сделаны, что самое главное не помним. Мы не
помним самое важное, и когда работаешь с человеком над всякими
проблемами в самовоспоминаниях, выясняется, что помнит он что угодно,
кроме самых главных событий своей жизни. Почему? Да потому, что именно
они вытесняются. А, казалось бы, это колоссальное положительное
эмоциональное переживание. Первые самостоятельные шаги. Вы вспомните по-
ведение родителей в этой ситуации: как они радуются и что они сразу
после этой радости начинают делать. Они начинают беспокоиться, не
слишком ли независим стал от них ребенок. А потом не только родители на-
чинают: "А не слишком ли независим этот подросток?"; "А не слишком ли
независим этот взрослый юноша или девушка?"; "А не слишком ли независимо
ведет себя этот сорокалетний мужчина?". До этого момента все хотят,
чтобы ты стал независимым, чтобы ты наконец сам пошел! И вот этот
момент, один из решающих моментов вашей биографии, совершился - вы
отодвинули родительские руки и сказали впервые в жизни: "Я сам!" - и не
просто сказали, но и действительно совершили эти несколько шагов. Больше
вам безнаказанно самостоятельных шагов сделать не удастся никогда. Если
вы специально этим не займетесь. С этого момента родители и все ваше ок-
ружение до конца ваших дней будет делать все, чтобы доказать вам, что вы
сами ничего не можете.
     Итак, мы все пережили когда-то чувство подлинной самости. И на этой
основе, то есть на реально пережитом чувстве подлинной самости, дальше
вырастает огромное здание псевдосамости.
     Глубоко в подсознании мы мечтаем отвести все руки, которые нас под-
держивают, направляют, указывают и т.д., и еще раз пережить это
громадное наслаждение "Я сам!". Это наше желание дает нам шанс.
     Но жизнь идет, и возникают желания, исполнение которых вне сферы
наших возможностей, наших личных достижений, и все мы зависимы.
     Дальнейшие самостоятельные психологические шаги уже контролируются
издревле известным методом поощрения и наказания.
     Следующий момент такого же взрыва - это так называемый подростковый
возраст, когда снова в человеке по неизвестным ему причинам (но
субъективно-то ему кажется, что он понимает) возникает это бурное
желание быть самому. Еще раз человек делает попытку отвести эти руки от
себя. На что он натыкается? Прежде всего на то, что его
самостоятельность определяется его возможностью самому зарабатывать
деньги. Но развитие нашей цивилизации ушло от того момента, когда уже в
четырнадцать-пятнадцать лет человек становился материально самостоятель-
ным. И тут же возникают проблемы уже собственнические, которые, во
всяком случае, советского человека преследуют иногда до конца его дней.
Что такое своя квартира?- из области фантастики. У меня только в этом
году появилась. Что такое своя экономическая независимость, когда не
надо у родителей просить, а даже можно сказать: "Не надо, мама, папа.
Положите себе на книжку на старость". Мы наоборот воспитаны: не только
родителям не помогаем, а почему-то в тридцать лет, в сорок лет говорим:
"А почему мне родители не помогают, уж если не мне, то моим детям?"
     Такая прозаическая тема. А поскольку мы так устроены в жизни, что в
этом месте самостоятельность не получает почти никто, только те, кому не
повезло в житейском смысле, но повезло психологически, то больше
стихийно шансов отводить руки и говорить "Я сам!" у человека нет. Дальше
никаких поводов в процессе социализации нет. Кончилось детство.
     Дальше начинается совместная жизнь якобы взрослеющего человека с
вечным ребенком, которому все время от кого-то что-то надо.
     Только постоянное раздражение от нежелания признаться самому себе,
что никакой я не самостоятельный и даже не самолежательный, порождает в
человеке вечное желание обвинить кого-нибудь в том, что это так. И чем
дальше, тем обычно труднее сделать те шаги, которые ведут к
самостоятельности, потому что нужно сделать то, о чем я говорил вначале:
признаться в собственной иллюзии деятельности. Если же не признаваться,
то очень удобно - виноваты все: виновато государство, что мало платит,
виновата судьба, что не в той семье родился, не в том социальном слое
общества, виноваты те, кому повезло, и они живут хорошо, виноваты
родители, что не так воспитали, виновата школа и институт, что не так
образовали...
     Так начинается доминирование нарочитого внешнего обусловливания над
внутренним. Так появляется знаменитая проблема взрослых детей. Есть у
меня один знакомый - очень талантливый человек. Он сорок четыре года
ждал наследства и не смел сделать ни одного шага в жизни без воли своей
матери, от которой зависело, получит он это наследство или нет. Ну, по
нынешним временам сорок или пятьдесят тысяч, которые он получил, это
вообще явление скромное, а если еще учесть, что пока он дождался, он
психологически и физически сломался, потому что занимался не тем, чем
хотел, то и вовсе ничтожное. Не жил, а развлекался в своей жизни в ожи-
дании наследства. Для меня этот человек - просто символ. Но некоторые,
смотря со стороны, говорят: "Эх, как хорошо живет!" Вечно подающий
надежды.
     Что же можно сделать, чтобы избавиться от постоянного раздражения,
постоянного подспудного недовольства, возникающего от подсознательного
ощущения, что ты не сам, что тобой руководят? Только одно: довериться
своему разуму, понять и согласиться наконец. И не нужно бояться, что
будет "облом", депрессия, пессимизм, цинизм. Если в вас есть любовь,
если в вас есть устремленность, если в вас есть смысл, то вы сумеете
сделать и первый, и второй самостоятельные шаги, разведя все руки,
которые вас поддерживают и направляют, отбросив костыли. Хотя это очень
трудно. И тогда вы узнаете, что такое самостоятельность. И тогда вы уз-
наете, чего же вы все время хотели. Что такое "Я сам!".
     Тогда вы узнаете, как это трудно - оторваться от этой большой ма-
мочки под названием социум. И вот тут-то все и решается: будете вы
взрослым человеком когда-нибудь или нет. Захотите вы быть той рыбой,
которая сама себе делает озеро и воду в нем или все-таки лучше прыгнуть
в готовое и плавать там, резвиться и время от времени говорить: "Ну,
если б дали мне возможность самостоятельно пожить, эх!" Человек очень
балованный. Человеческая жизнь при всех ее неприятностях - очень уютная
оранжерея по выращиванию человеков. И если бы время от времени эта
оранжерея не разрушалась с помощью глобальных катаклизмов, мы бы так и
жили, разделенные на две очень неравные части. Приблизительно сто само-
стоятельных, взрослых людей, под названием "жрецы", приблизительно на
сто миллионов детей. Так ведь и было, с этого ведь все и началось, как
нам ни печально в этом сознаваться. Это уже у обезьян заметили и вообще
у стадных животных - вожаков-то мало. Взрослых. Ну у них там не выбирают
- родился доминантной особью, и все: природа требует, иначе стадо
погибнет. Так что подумайте: а хотите ли вы на самом деле этой самости,
этой самостоятельности? Пожаловаться ведь не на кого будет.
     Второй момент- это то, что мы называем гордыней. Давайте еще раз
попробуем заглянуть в свое детство и выяснить, откуда же она берется.
Вроде как бы оснований-то никаких нет. Вот тут я всегда вспоминаю одного
из героев романа Достоевского "Братья Карамазовы", Снегирева. Знаменитую
сцену, когда Алеша предлагает деньги Снегиреву. Помните? Бедный,
несчастный человек в жутком положении: ребенок болен. И вот совершенно
искренне Алеша Карамазов, склонный к искреннему сочувствию, предлагает
ему деньги, дабы он смог помочь своему ребенку. Помните, что Снегирев
сделал? Он начинает эти деньги топтать ногами, кричать, что мы бедные,
но гордые. Замечательно описан весь инструментарий гордыни, который в
неэкстремальной ситуации обычно у человека мягко завуалирован.
     Мы можем видеть, что гордыня - это оборотная сторона одной и той же
вещи: с одной стороны это самость, а с другой стороны гордыня. И когда
я, обладая сложным аппаратом психической защиты, защищающей в том числе
мое право быть в этом мире, должен сказать: "Помогите!" - хотя давно уже
отверг всякие подпорки, то есть я должен признаться, что я не
самостоятельный: "Научи меня", "Помоги мне", "Спаси меня", "Я здесь,
потому что я ничего не знаю", "Прими меня как труп в руки омывателя
трупов", - вот тут-то и поднимает голову гордыня: как это просить? Как
это быть благодарным? Надорвусь, но не буду зависеть. Когда человек
хотел быть учеником и приходил к шейху, в некоторых суфийских традициях,
он произносил такую фразу: "Прими меня как труп в руки омывателя
трупов". И во всех традициях, в серьезных, на этапе послушничества, есть
проверка, действительно ли человек хочет быть учеником. Прежде всего
выяснялся вопрос: а сможет ли этот человек перешагнуть через свою
гордыню? Действительно ли он осознал свою неспособность самостоятельно
добиться той цели, ради которой он обращается?
     Это самое тонкое место для обоих: и для учителя, и для обращаю-
щегося к нему ученика. Почему? Если учитель или тот, кого принимают за
учителя, в свою очередь, не совершил этот акт признания, о котором мы
говорили вначале, не пережил себя как бездействие, то в нем могла
сохраниться иллюзия даже при всей квалификации, тогда он будет похожим
на одного моего знакомого из Киева, психолога. Университет закончил.
Встречаю его как-то, говорю ему: "Ну, как ты?" - "Нашел работу, работаю
в психологической консультации при НИИ". - "Ну и как там?" - "Ох, я их и
раскручиваю!" Тогда появляется то, что мы, по-моему, замечательно когда-
то назвали: группенфюрер от духовности.
     Ученик - это такое же колоссальное испытание для учителя, как и
учитель для ученика. Только обращение ученика может точно определить,
каков учитель. Это - как истинная вера и любовь к Богу и псевдолюбовь.
Это мы или просто хотим смыться от всех к папе, только самому-самому
папе, идеальному папе, или мы действительно хотим стать "само". Поделюсь
с вами своей интимной проблемой: у меня были сложные отношения со своим
отцом, и в общем-то у меня отец такой коллективный: энное количество
мужчин, которые заменяли мне на моем жизненном пути отца. Замечательные
люди. Но такая проблема существовала - нехватка отцовского начала.
     И вот я приехал к Мастеру, счастливый, что все состоялось. Я очень
хотел учиться, потому что понял, что попадусь в лапы своих пос-
ледователей намертво: у меня было тогда тридцать семь учеников -
"большой мастер". Я уже там чувствовал, что еще немножечко, и они меня
загонят в этот образ намертво. Что скоро я пальцем шевелить сам не
смогу, потому что только я подумаю - и они уже будут делать. Главное,
чтобы сохранить меня в идеальном состоянии: "Это наш такой самый идеаль-
ный".
     Все вроде хорошо. И вдруг часов через восемь-десять думаю: "Что это
ничего не происходит? Что это я чувствую себя очень хорошо?" То есть
все, что я знаю про эту ситуацию - вроде сдаваться приехал, учиться - не
то. И вдруг я понимаю, что, будучи действительно человеком высочайшей
квалификации, Мастер в первые несколько минут поймал меня. И уже с пятой
минуты выдает мне мою же проекцию идеального отца. Я ребенком стал, я
потерял на этом день, пока сообразил, что я уже попался, что урок уже
начался, что во мне еще до "само" далеко. Потому что я уже все: папа,
папа, папа. Идеальный. Я приехал работать, учиться, сделать следующие
шаги, а стал отдыхать...
     Вот такие тонкие формы бывают у такого грубого дела, как гордыня.
Ведь это натуральная гордыня, понимаете? Приехать к Мастеру и попасться
на проекцию идеального родителя - это и есть тонкая форма гордыни. Такая
же, как у якобы учителя, наставника, когда он начинает использовать эту
ситуацию выноса на него проекции родителя...
     Когда дело доходит до тонких форм, когда вы упираетесь в стенку
гордыни тем внутренним буфером, который не позволяет человеку попасть в
такую ситуацию, в которой обнаруживается, что его взрослого - нет, тогда
необходимо прилагать усилия, опираясь на устремленность, тогда пора
понять, что вся наша жизнь до момента вот этого  "само"-сознания - это
огромная соска, что все наши ужасные беды, страдания - соска. Как
говорил тот же Гурджиев: "Ничто так человек не любит и ни с чем так
тяжело не расстается, как со своими страданиями!" А они такие типичные,
как выясняется, у всех одинаковые. Мамка оторвала от груди - о-ой, это
же трагедия. Наши страдания - это страдания человека, который должен по-
гибнуть под машиной, а его вытолкнули, он ударил коленку, ему больно.
     Это и есть жизнь в утробе, в утробе социума. Поэтому я вам на-
поминал вначале о том месте, из которого это видно. Потому что изнутри
этой утробы никакой патологии не видно. Все, что я вам рассказывал, -
это никакая не патология, это жизнь! Она такая! И прекрасна этим. Это
благодаря тому, что она такая, мы все живы. Мы живем, растем,
развиваемся, накапливаем знания благодаря тому, что защищены ее утробой.
     Я благодарен судьбе за то, что смог родиться.
     Я благодарен своей матери.
     Я благодарен своему отцу.
     Желание родиться - до тех пор прекрасное желание, пока вы не хаете
свою мать - нет на ней вины, что вы еще не родились, вы в ней живете,
все мы в ней живем. И изучая, исследуя ее и получая самые утонченные
знания, не имеем мы права на цинизм, на безрассудочное наплевательство.
     И группенфюреры от духовности живут там же, и если бы они на самом
деле родились, то они бы не требовали смерти своей матери, не кричали
бы, что папа, которого они слышат за стенками, - лучше!
     "Сделайте кесарево сечение, пожалуйста, с помощью атомной бомбы".
Но ведь социум - это мать, и благодаря этому мы живы. И имеем шанс. А вы
говорите - гордыня, самость... И я был в этом. Пока не выбрался. И вот
это, может быть, самое главное, самое важное, что я понял в своей жизни
и впервые сегодня произношу вслух. И мне стыдно, что я вместе со всеми,
бывало, часто хаял мать свою. Давно говорят мудрые люди: "Когда идешь к
вратам, от всего отталкиваешься. И только пройдя врата, начинаешь ко
всему притягиваться". Велика мать наша, велика, терпелива и всех детей
любит. Всех тех, кто там, в утробе. Равно. И отец есть у нас. Но это по-
позже. Когда выйдем. И зачаты мы непорочно. Но не в том биологическом
смысле слова. Ну, пожалуй, все, я на этом закончу. Несколько раз я
подходил к тому, чтобы где-то, кому-то это сказать словами, и очень
благодарен вам, потому что вы такие же непосредственные участники этого
говорения, как и я сам, это вы совокупностью своих качеств,
устремленностью привлекли сюда эти слова, эту мысль, это осознание и эту
любовь материнскую.
     Спасибо всем.


     О двух правдах

     Отцу Павлу Флоренскому посвящается

     Отправная точка для сегодняшней беседы связана с замечательным
человеком, отцом Павлом Флоренским. У него есть удивительная работа, она
называется "О культе". В этой работе он совершенно гениально
сформулировал проблему, которая как бы онтологически вскрывает источник
вынужденной лжи, которой заполнена наша обыденная жизнь. Говоря о
"психопатологии обыденной жизни", безусловно, мы не можем миновать такую
проблему, как ложь. Всем знакомую до боли ложь, как проявление
"патологии обыденной жизни", правильнее начать изучать с такого
глубинного онтологического подхода, который предлагает отец П.
Флоренский.
     В чем основная мысль Флоренского? Она состоит в том, что че-
ловеческое существо соединяет в себе две правды.
     Проблема взаимодействия, реализация в человеке этих двух правд
решается только бесконечным развитием каждой из них, вплоть до
абсолютной реализации. И только при абсолютной реализации этих двух
правд происходит духовный синтез и преображение.
     С этой позиции можно рассмотреть человеческую жизнь как взаимо-
действие этих двух правд, какая из них усекается больше, какая меньше,
какие компромиссы между ними строятся. И мне кажется, Флоренский дает
ключ к пониманию процесса развития и движения цивилизации, и особенно
нашей, той, что условно называется западноевропейской.
     Каковы же эти две правды?
     Флоренский формулирует это так: правда бытия и правда смысла. Бытие
как абсолютная мощь жизни, без энергии которой невозможно никакое
свершение. И смысл как лик, как мера, как дух. То есть Флоренский в этой
давно разработанной теме углубляется до первоосновы и всею силою
гениальности своей, свидетельской своей сущностью свидетельствует начала
противоречивые, но обязательные. Мы с вами говорили о трагедии гибели
мира переживания в европейской цивилизации, начиная с семнадцатого века,
то есть с эпохи Просвещения, когда был выдвинут этот замечательный
лозунг "Cogito ergo sum". Теперь мы можем взглянуть на эту ситуацию,
опираясь на подход Флоренского, как на ситуацию превалирования смысла
над бытием. Конечно, это началось раньше. Это началось в средние века,
когда христианское учение превратилось в церковь, - обрело плоть в лице
Церкви, и эзотерическая часть церкви свела всю проблематику к вопросу
победы духа над плотью. А уже в семнадцатом веке это было доведено с
помощью протестантства и лютеранства до предельного воплощения. Эта
история, которая началась еще в десятом-одиннадцатом веках, история
духа, который боится плоти, история смысла, который так боится бытия во-
площенного, - это история нашего с вами сознания. Независимо от того,
философствовали мы когда-либо в своей жизни или нет. Это пронизывает всю
повседневную жизнь человека, живущего в этой цивилизации, до мельчайших
подробностей. Я надеюсь, что в сегодняшней беседе мы сможем увидеть, что
абстрактно-философская проблематика на самом деле является непосредст-
венной, живой тканью нашего сознания и определяет очень многое в повсед-
невной жизни. Самое главное - это причинный источник лжи, заблуждения,
лжи как заблуждения, лжи как самообмана, лжи как идеологии, выдвигаемой
обществом, лжи неустойчивой морали, которая сама же не выдерживает
критики разума, хотя разумом порождена, лжи псевдорелигиозности и
псевдомистицизма. Я думаю, что любой человек, который мучительно ищет
жизнь без лжи, должен преклонить колени перед Флоренским за то, что он
сумел так исчерпывающе точно определить первооснову этой лжи. В чем тут
дело?
     Давайте от абстрактного перейдем к конкретному. Бытие - природа,
плоть - это источник энергии, энергии жить, энергии созидать, разрушать,
энергии, которая не знает границ, которая не знает самоограничения,
энергии стихии, энергии страсти. Флоренский цитирует стихи Брюсова, где
страсть сравнивается со смертью по силе разрушительности своей. Это в
образных системах - энергия Земли.
     Когда мы с вами рассуждаем о первом центре, о витале, о тантре - мы
очень смешны. Потому что если бы мы внезапно всерьез прикоснулись к
этому источнику, если бы мы позволили себе быть этой энергией, этой
страстью, этой жизнью, то, наверное, мы бы сгорели, как мотылек сгорает
в пламени свечи. Мы все с удовольствием читаем, смотрим, когда что-то
такое показывают, на что-то такое намекают, что якобы в нас с вами есть.
Действительно, в нас это есть, пока мы живы. Но, будучи продуктом
западноевропейской цивилизации, мы смертельно боимся этого, нас пугают
десять или одиннадцать веков назиданий о том, что это страшно, что это
грех, что это разрушительная сила, что это зверь, которого необходимо
обуздать.
     Я люблю рассказывать по этому поводу одну историю.
     Была у меня команда, отчаянная, с хорошей подготовкой, и однажды я
говорю: "Ребята, давайте один раз выпустим этого зверя на волю, ну что
же мы все об этом только говорим... Технология у нас есть, умереть не
умрем - подстраховку сделаем, давайте попробуем". - "Давайте!"
     И мы пошли в это дело. И что получилось? Выбежала такая ма-а-
ленькая худенькая мышка и сделала так: "Пи-пи-пи-пи-пи". Все, что
осталось от этого зверя! Поэтому я понимаю художников-концептуалистов, у
которых женщина верхом на тигре. В Риге есть очень интересный художник,
йог. У него есть замечательная картина "Мадонна с тигренком": вместо
дитяти - тигренок. Этот тигр - как воспоминание о бытии, воспоминание о
страсти, воспоминание о мощной энергии жизни. Когда мы в жизни
сталкиваемся с человеком, который волею случая в себе содержит некоторое
количество энергии, превышающее средний уровень, статистическую норму
приобщенности к энергии бытия - мы пугаемся. Хотя уже давно пугаться не-
чего. Это насилие над природой, проявившееся и в человеческой
психологии, и в устройстве социальных конвенций, и в прямом насилии над
природой, то есть экологическое насилие, пренебрежение к природе
пронизывает все наше существо. Мы совершили насилие над миром и над
собой, дурно поняв взаимоотношение духа и плоти. И большая часть нашей
лжи, принимаемая нами как эстафета от наших родителей, и родителей наших
родителей, и передаваемая нами своим детям, происходит отсюда. Ибо это и
есть ложь, изначальная. И великий подвиг в мыслях, в чувствах
Флоренского состоит в том, что он одним из первых сказал: бытие правда,
и смысл - правда. Человек велик именно тем, что в нем соединились и
движутся две великие правды. Но, лишившись своего "противника" - правды
бытия, вторая правда, правда смысла, стала мельчать, укорачиваться,
обрезаться, приспосабливаться к дохлому своему партнеру и выродилась в
прагматическое, мелкое умозрение. Так тигр превращался в мышку, так лик,
как воплощение правды смысла, превращался в лицо, в личину, в душонку. В
результате получилось существо, в котором нет ни разума, ни духа. И это
главный источник духовного кризиса современного западного человечества.
Западного не потому, что оно западное, а потому, что везде, где победно
шествует "Cogito ergo sum", везде, где победно шествует догматическое
утверждение примата духа над плотью, с неизбежностью происходит
вырождение человека, умаление его величия и потеря смысла его
существования. Ибо ложь, как известно, есть дитя - любимое дитя,-
смерти.
     Это настолько глобальная истина, что переварить ее сразу, наверное,
невозможно, потому что возникают те механизмы психологической защиты, о
которых мы с вами говорили, и стремительно вытесняют это в подсознание.
     Может, это кощунственно для некоторых прозвучит, но я всю соз-
нательную жизнь призываю к тому, что "кушать надо". Сколько я слышал
язвительных реплик по этому поводу, и даже читал однажды целый трактат,
посвященный разоблачению псевдоучения Игоря Калинаускаса, весь трактат
был посвящен тому, что я выдаю себя именно в этом месте, когда говорю
"Кушать надо". Проповедь, так сказать, эпикурейства и прочее, - там
страшные слова были. Но мне кажется, что я говорю то же самое, что и
Флоренский, только обыденным языком. Наше возрождение, наша жизнь, наше
существование в этом теле спрятано не в проблемах разрушения морали,
разрушения каких-то тоталитарных идеологий, хотя все это нужно, а в
псевдорелигиозности, в псевдомистицизме. Наше спасение в том, чтобы от
того места, где мы находимся, найти пути к бытию, найти пути к жизни,
найти пути к страсти, и потому Школа работает с огненной энергией. С
тем, что называется огненное тело, огненные доспехи, "лев в пустыне" -
есть еще и такое название.
     Без этого мы не спасем своих детей, своих внуков. Без этого мы не
спасем, не возродим изнасилованную нами природу, и никакие дачные
участки не помогут. Без этого мы не избавимся от фундаментальной основы
нашей лжи.
     Я очень люблю Порфирия Корнеевича Иванова, его жизнь, его как
человека. И для меня в Порфирии Корнеевиче есть воплощение, - редчайший
случай в нашем мире, - воплощение полноты бытийного начала. Но
посмотрите, что из него делают его последователи... Они все больше
превращают Порфирия Корнеевича в его противоположность, то есть
подминают его под себя. Я на наших встречах второй раз вспоминаю этого
замечательного человека босым на снегу, разговаривающего с гитлеровским
генералом. И я понимаю, чем дальше, тем больше, то изумление, которое он
вызвал, изумление такой величины, что его даже не тронули. Потому что
этого уже давно нет. Покажите мне последователя Порфирия Корнеевича,
который бы хоть как-то приблизился к нему в этой приобщенности к бытию.
Ни одного еще не видел. Человек тридцать-сорок, наверное, знаю, и все
они такие же, как все.
     Что такое сегодняшняя диета, как не плохо замаскированная аскеза,
умерщвление плоти своей? Что такое сегодняшние болезни? В большей своей
части - умерщвление плоти своей. Что такое культ футбола? Все
останавливается, все, телевидение транслирует исключительно футбол, по
всему миру. Что это? Господа, что за событие - футбольный матч? Что
такое спортсмен? Что такое стриптиз? Что такое порнография? Все это
плоды хилого сознания, которое никак не может понять, почему оно хилое.
Плесень на теле природы. Агрессивная плесень. Воинственная. Превращающая
в плесень все живое вокруг себя. Вы послушайте этих "ученых", этих "мыс-
лителей", у них даже ни на секунду, ни на мгновение ничего не
останавливается в голове по поводу того, а что будет с природой? Плотью
Земли? Их это совершенно не волнует, никоим образом не входит в их
рассуждения. Таких, как Альберт Швейцер, единицы. Тайяр Шарден с
Вернадским говорили об одном, а что из них сделали? Ноосфера, ноосфера -
сфера разума. Какого разума? Разум-то - это союз духа и плоти, если
говорить строго.
     Это условие для бесконечной реализации каждой правды - правды бытия
и правды смысла. А мы все время пытаемся найти лик в пустоте. Мы все
время забываем великую восточную мудрость, что родиться в человеческом
теле - огромная удача! Ибо благодаря телу дух приобщен к природе, к
бытию. Да, конечно, стихия, страсть может разнести все в щепки. Но и дух
бесплотный, превратившийся в умозрение, может уничтожить все живое, ибо
что ему плоть? - Противник, и все. И мы не вывернемся, никоим образом,
пытаясь найти одно вместо двух. Пока не услышим таких людей, как Фло-
ренский, пока не переживем необходимость соединения в себе бесконечных
этих двух правд, не обретем полноты. Если дальше следовать за Флоренским
как за религиозным мыслителем, то мы приходим к выводу, что, дойдя до
предела бытия, мы поймем, что предел бытия - это истина, и только дойдя
до предела истины, мы поймем, что предел истины - это бытие. И тогда нам
откроется Бог. И тогда мы поймем, что Микеланджело что-то про это знал.
Тогда мы сможем прикоснуться к росписям Сикстинской капеллы. Ибо там
бытие и смысл находят свое отражение в единстве.
     Хотя я слышал и таких "тонких ценителей" искусства Микеланджело:
"Замечательно! Но зачем столько тела? Он не мог разве сделать их
похудее, поутонченнее? Бог здоровый мужик с мускулами и Адам здоровый
мужик с мускулами. Ева там... баба", - тонкий вкус их раздражается,
понимаете ли. Мы немножко перепутали еще в одиннадцатом веке. А уж в
семнадцатом совсем запутались. Мы перепутали страх перед невежеством,
которое, конечно, ужасно, со страхом перед жизнью. И под видом борьбы с
невежеством заодно занялись борьбой с жизнью. А когда мощи нет, -
остаются мощи в качестве идеала человеческого тела. Но никто не задумы-
вал ся над тем, что происходит с этим самым "мыслю", когда оно помещено
в мощи. И когда мы пытаемся вспомнить наиболее идеальное воплощение
святости, кого мы вспоминаем? Мы вспоминаем Франциска Ассизского, у
которого птицы на плечах сидели, животные к нему приходили. Серафима
Саровского, Сергия Радонежского, которые жили в лесу и не испытывали
никаких проблем с якобы враждебным окружением, медведи к ним приходили,
лани, и все замечательно получалось. Я еще раз напоминаю: в Киеве схо-
дите в Софию, посмотрите на первоначальные росписи, сравните с тем, что
сейчас. Была ведь эта полнота. Было ощущение необходимости од-
номоментного сосуществования и взаимного бесконечного развития этих двух
начал - бытия и смысла. И как постепенно уничтожалось бытие. Последний
всплеск- это эпоха Возрождения, когда идея духа соединилась с античной
идеей бытия. Произошла встреча христианства и античности. Получилось
Возрождение. А потом опять страшно стало. И я думаю, что мы как бы в
преддверии своего Возрождения, своего возвращения к полноте бытия.
Своего понимания единства двух великих правд - бытия и смысла. Потому
что если не это, то смерть. Чернобыль. Аральское море.
     Поэтому когда вы общаетесь с теми или иными текстами, читаете слова
великих мудрецов человечества, нужно быть внимательными к себе, чтобы
автоматически не отсекать все, что "не имеет отношения" к духу. От
действительного духа до того, что мы теперь этим называем, - большая
дистанция. Душок такой от нашего духа остался. И вот тогда более или
менее становится ясным это удивительное противоречие: казалось бы,
человек, человечество становится все более сильным, все более знающим,
все более мугущим, - а в действительности все более слабым. Страх заме-
нил радость бытия. А страх и ложь - близнецы-братья, кто более матери
истории ценен? Мы говорим страх - тут же возникает ложь. Мы говорим ложь
- тут же возникает страх.
     Конечно, если говорить позитивно, то есть пытаться ответить на наш
любимый вопрос "А как с этим жить?", то все становится еще сложнее, чем
на уровне осознавания. Осознать это трудно, вы это прекрасно уже
понимаете, а уж реализовать-то тем более. Я не думаю, что мы в течение
жизни одного поколения сумеем сделать сколько-нибудь значительный шаг в
эту сторону, в смысле реализации. Но думается мне, что в течение жизни
нашего поколения, то есть тех, кто сейчас живет, можно сделать
значительный шаг в сторону осознавания. И прежде всего не проповедью, а
собственными усилиями приблизиться в своей обыденной жизни к такому ка-
честву, в котором равноправно присутствуют обе эти правды. Это, конечно,
поначалу очень страшно. Это требует очень больших усилий и квалификации,
дабы каким-то адекватным способом передавать и объяснять другим людям,-
ведь, как известно, при усмотрении истины слова не нужны, слова нужны,
чтобы эту истину передать другому. И следует понять, что такое решение,
такая попытка влечет за собой фундаментальное переустройство всей повсе-
дневной нашей жизни. Фундаментальный пересмотр самого отношения к жизни
и к себе самому. Но беру на себя смелость сказать, что это главный
духовный подвиг нашего времени. Вот я мысленно ставлю рядом своего
Мастера и Флоренского. Один - суфийский Мастер, в своих смешных формах,
смешных для европейского человека, со своей игрой в незнание русского
языка, со своими акцентами и суфийской традицией использовать снижение
до упора. Другой- православный священник, мыслитель, ученый, утонченный
красавец, "византиец", как его поругивали внутри церкви. Один на своем
утонченном, рафинированном, глубоко философском языке формулирует эту
великую правду о человеке, о том, что человек - это две правды: правда
бытия и правда смысла. А другой, пустив чашу по кругу, смеясь, говорит,
когда его спрашивают - "Что самое главное?" - "Жить надо". И они из
одного места.
     В чем, на мой взгляд, красота духовного сообщества? В том, что это
тот социально-психологический мир, в котором встречаются, дружат, и
понимают, и любят друг друга представители самых разнообразных
социально-психологических миров, народов, эпох, мест. И это лучшее
доказательство того, что у человечества есть возможность построить мета-
мир, мир, который включает в себя без напряжения все остальные миры. Во
всяком случае, большую часть человеческих миров. Духовное общество может
это сделать - ведь в нем во все времена сохранялось, говоря языком
Флоренского, знание о двух правдах человеческого существа. Знание о не-
обходимости предельного развития бытия и предельного развития смысла.
Знание о том, что дух и плоть есть неотъемлемые, хоть и противоречивые
сущности человека, человеческой жизни. И потому там или совсем нет, или
почти нет лжи. И там почти нет страха, а в высших реализациях совсем нет
страха. Мне даже трудно сегодня с вами общаться, потому что живая ткань
общения все время нарушается ссылкой на авторитет. Сегодня я не могу
быть перед вами один. Мы втроем - Флоренский, Мирзабай Кимбатбаев и я. Я
не смог их сегодня оставить, идя к вам. И, может быть, в этом есть свой
смысл, своя жизнь. Может быть, это поможет кому-нибудь из вас проникнуть
в природу своих страхов, а значит - в природу своей лжи. А проникнув в
природу своих страхов и своей лжи, вы можете проникнуть в природу страха
и лжи другого человека. Мы все трое разные, но я сделан и из них. Мы
вчера говорили о Матери нашей. А сегодня так получается, что эта беседа
об Отце. Не случайно во всех истинных традициях бытие и смысл, истина и
страсть неразрывны. И то, что объединяет образ человека, в котором они
соединены, и образ человечества, в котором они соединены, это и есть лик
Отца нашего. Это суровый лик, суровый, с нашей точки зрения. Ибо
представьте себе, какой целостностью, тотальностью надо обладать, чтобы
дать через себя бесконечно и одновременно реализоваться этим двум
великим правдам - правде бытия и правде смысла. Какой мощью и какой
мудростью. Чем-то нам еще пока неизвестным, о чем мы пока только еще
начинаем с вами задумываться. Но уже сегодня мы в начале нашего пути,
сложного пути, пути к Отцу.
     Мы ведь все равно решили, что это безумие. Поверьте мне или,
наоборот, не поверьте. Это одно и то же. Мы выросли в таком мире, в
котором ничего этого нет: ни веры в ее полноте, ни любви в ее полноте.
Но уцелела надежда, - правда, еле-еле теплится. И поэтому нам даже
трудно этого захотеть по-настоящему, а достичь- тем более. Но все равно,
это есть у нас как потенция, ибо мы люди. Мы - человеческие существа, мы
ведь содержим в себе это. Независимо от чьего-то желания, это можно
уничтожить только с человеком, эту потенцию. И это наш шанс и основание
для того, чтобы взрастить в себе хотя бы отражение этих двух великих
правд - устремленность и веру. Беспощадная устремленность плюс
беспощадный реализм- вот эта пара может нас привести к воплощению бытия
и воплощению смысла. Но беспощадный по отношению к себе реализм. И
беспощадная устремленность, то есть беспощадное "зачем?". Иначе
беспощадная устремленность без беспощадного реализма - это будет сю-сю
реализм, то есть всевозможные убежища, психологические теплицы и т.д. и
т.п. Беспощадный реализм без беспощадной устремленности - это цинизм.
Знание ради знания, полная потеря остатков любви, убийство себя.
     Слова Флоренского - свидетельство истины, что человеческое содержит
в себе, по сути, две правды - правду бытия и правду смысла. В этом
величие человека и в этом источник всех его трагедий. И это прекрасно.
Так открывается то, что называется третьим рождением. Только не впадайте
в псевдосерьезность. Потому что, если вы не будете относиться к этому
эмоционально, если вы не позволите себе это переживать, если вы по
подсказке умозрения начнете это якобы "аналитически исследовать", ничего
не будет. Вытеснится, рационализируется, схематизируется. Как сказал мне
Учитель мой в вечер посвящения, протягивая мне пять страничек текста:
"Или это будет еще одна информация, или начнется новая жизнь". Чтобы эта
информация не превратилась просто в монетки в копилке - эмоционируйте,
переживайте, плачьте, смейтесь по этому поводу. А не прячьтесь друг от
друга, как вы это делаете со вчерашнего дня. Как же об этом говорить? Да
как угодно! Только не дать этому умереть в могиле нашего умозрения.









     Социально-психологические миры
     (продолжение)

     Сегодня мы вернемся к теме социально-психологического мира, потому
что для практической работы это ключевое понятие. Социально-
психологические миры необходимо в первую очередь четко отделять от
вертикальной структуры общества, от социальных пластов. Потому что, как
показывают наблюдения, человек, сделавший карьеру, начинает тянуть к
себе наверх людей прежде всего из своего социально-психологического
мира. Когда-то в годы "прекрасного застоя" я имел одну небольшую
возможность взглянуть, как живут там, на уровне, скажем, министра рес-
публиканского масштаба. Что интересно, между собой они объединяются не
по принципу социальной иерархии, а по принципу социально-психологических
миров.
     Это первое, что нужно отделить, потому что социально-психоло-
гические миры нельзя делить по принципу выше-ниже. Выше-ниже - это
иерархическая структура самого общества, социальная структура.
Социально-психологические миры можно рассматривать выше-ниже, если вы
используете какой-то критерий принципа самореализации или какие-то
этические конструкции с точки зрения самого себя или с точки зрения
своих идеалов, тогда можно сделать такую классификацию: "это - ниже, а
это - выше". Но сами по себе они не выше и не ниже, это горизонтальное
рассмотрение, они все в одной, собственно говоря, плоскости, и членами
одного и того же социально-психологического мира могут быть люди соци-
ально совершенно разных уровней. Особенно это хорошо наблюдать, когда
едешь на рыбалку, на зимнюю, на льду. Там же никто не знает, кто
генерал, а кто дворник. А вот жаргон, словечки, оценки, стиль поведения
- они объединяют людей.
     Все здесь присутствующие в большей или меньшей степени прикоснулись
к особому миру. Миру, который свои принципы, свой стиль жизни, свою
систему оценок, свою этику, свою мораль берет не из Великого Среднего.
Например, принцип, что всякая форма пуста, то есть любую форму можно, с
точки зрения этих знаний, заполнить любым содержанием. И вот здесь
первая ловушка, вы можете видеть, что у этого человека формы поведения
совпадают с вашими. И на основании этого прийти к заключению, что этот
человек вам близок по миру, и только соприкоснувшись вплотную, вдруг с
сожалением обнаружите, что, оказывается, содержание этой формы совсем
другое... И это момент тренировки, умения видеть сразу не только форму
проявления поведения, взаимодействия, стиля, но и содержание, которым
эта форма заполнена, - вот это, пожалуй, самый главный момент. Скажем,
есть два очень близких мира, один мир условно называют мир "богемы", то
есть это мир людей около искусства и в искусстве, но они не очень в
искусстве, потому что работают они мало, претензии высокой, настоящей на
служение искусству у них нет, но они как-то при искусстве. И почему?
Потому что мир искусства, будучи миром замкнутым, небольшим по объему,
имеет некоторое большее количество степеней свободы в данном социуме в
соответствии с принципом, по которому социум обосабливает специалистов.
Чем меньше количественно мир этих специалистов, тем больше степеней
свободы. Как правило, человек использует только те степени свободы,
которые "свобода от", и только немногие, осознанно или в силу своей
вовлеченности, используют "свободу для". И вот в мире около искусства
можно совершать поступки несколько вызывающие с точки зрения других ми-
ров, и это прощается им, это разрешено. "Артисты! Что с них возьмешь?"
Но в этом якобы пренебрежительном "артист" - в нем же и зависть. Ему
можно, ему разрешено. Если кто-то из нас с вами пьяным упадет на
Крещатике и его там будут поднимать, грузить в машину, а он еще будет
кричать?! Сами понимаете, последствия... А если это будет, скажем,
известный артист, то это совсем другие последствия. Хотя поступок один и
тот же. Ему можно. А нам с вами нельзя. И практически взаимная зависть
миров друг к другу прежде всего опирается на то, что позволено в этом
мире и что не позволено. Есть очень близкий, в определенных аспектах, к
богеме мир. Это мир научных работников. И опять же не тех, кто служит
науке, как моя шефиня, которая говорит, что все, что может позволить
себе настоящий ученый, - это один раз в неделю сходить в кино или театр.
И если он позволяет себе больше, то он ведет светский образ жизни. Так
же, как около искусства, есть люди и около науки. Они уже давно наукой
всерьез не занимаются. там опять же есть определенная степень свободы,
то есть большее количество разрешений, но уже не на улице, а в кабаке,
"на хате", все вроде люди светские, и все люди вроде как бы свои, и есть
свой стиль. И он по форме очень совпадает. Но содержание все-таки чуть-
чуть разное. Как ни странно, даже в каких-то своих самых, казалось бы,
низменных проявлениях, но содержание, внутренность все равно другая.
Есть мир мафии. Не мафии в смысле американском или итальянском с
пистолетами и прочим, а мафии в смысле службы сервиса. Мы - одна из
немногих стран, где обслуживающий персонал сидит на шее у клиента, все
перевернуто. Нужные люди. У них тоже степени свободы, но эти степени
свободы только для своих. Они прячутся от других людей. Они гораздо
более закрыты. А есть мир, который, на наш взгляд, может показаться
совершенно примитивным, его можно назвать патриархальным. В городах тоже
есть такой, как бы немножко похож на крестьянский... И вы можете с
удивлением обнаружить, что там степени свободы почти нет. И он может
произвести очень сильное положительное впечатление, потому что там очень
строгие правила. Там нарушение степени свободы прячется даже от своих,
поэтому там расцветает ханжество. Можно, но чтоб об этом никто не знал.
Значит, лучше всего, на мой взгляд, ориентироваться в новом для вас
социально-психологическом мире прежде всего по степени свободы. Что раз-
решено? И на каких условиях разрешено? Отчего, по отношению к Великому
Среднему, человек в данном мире свободен, или, наоборот, не свободен по
отношению к какому-то вашему среднему представлению о том, что такое
есть свобода. Этот момент для анализа социально-психологического мира,
для практического понимания реакций и поведения человека самый важный.
И, конечно же, внутри этого мира нужно постараться отличить "свободу от"
и "свободу для". Хотя человек, когда ему удается обнаружить какую-то
степень свободы, редко начинает думать, что тут "для", а что тут "от".
Всем сразу хочется быть "свободными от". Очень важен момент, когда
человек хочет покинуть свой социально-психологический мир в силу тех или
иных причин: профессиональной ориентации, отсутствия плюс подкреплений в
своем мире тому, что позволено в другом.
     Есть люди, которые в силу разных обстоятельств всю жизнь движутся
из мира в мир, эти люди как пирог о семи углах. Когда-то на Руси пирог
такой был - кулебяка, о семи углах, и в каждом углу своя начинка. Такие
люди внутренне противоречивы, потому что они через себя пропускали
различные, иногда слабо стыкующиеся социально-психологические миры. Они
потенциально могут строить какой-то новый мир, но по сути они везде
чужие. Вот мы с вами тоже ведь везде чужие. Чем серьезнее занимаемся
психологией, тем более чужие. Самое интересное, что поскольку мы за-
нимаемся конструктивной психологией, практической, то мы и среди боль-
шинства психологов тоже чужие. "Стая опознает чужого по запаху". Очень
трудно проконтролировать в себе самом все проявления того мира, к
которому ты принадлежишь и который трудно осознать. И еще труднее
проконтролировать, попытаться сыграть что-то не из своего, а из другого
мира. Оставить свой социально-психологический мир - это и значит
оставить самого себя. Получается, что социально-психологический мир -
это как бы та река, то озеро или тот аквариум, в котором каждый человек
живет как рыба. Если вы выпрыгиваете из этого аквариума, нужно перепрыг-
нуть четко в другой и мимикрировать, чтобы быть похожим на местных рыб,
либо выпрыгнуть и начать делать вокруг себя свой аквариум. Как Игорь Ни-
колаевич делал Школу вокруг себя, огромный такой аквариум, в котором он
себя чувствует как рыба в воде. Это новый социально-психологический мир.
Когда-то нас вообще было трое: мой учитель, я и Боря Тираспольский.
Учитель уехал, Боря уехал, пришлось делать... Вот этот момент сложен,
потому что, чтобы хорошо разбираться в других мирах, вы должны
познакомиться со своим. Познакомиться в смысле осознать. Очень часто
говорят о проблеме стабильного осознавания, растождествления, об инстру-
ментальности, о типе информационного метаболизма, о ценностной структуре
личности, но самое главное - осознать свой социально-психологический
мир. Отследить в себе это. Это очень трудно, но очень продуктивно,
потому что тогда вы многое поймете в своей жизни адекватно, многие
истории, случившиеся с вами, откроются вам в совершенно другом свете. Вы
читать книжки станете иначе, вы с людьми разговаривать станете иначе,
потому что вы будете понимать, что нужно... что там есть еще вот эта
информация - информация о социально-психологическом мире. Я думаю,
почему ближе всего к этому подходит профессия режиссера? Вот я тут вчера
случайно опять телевизор смотрел, российскую программу, и там женщина-
режиссер. Что-то с театром у нее не сложилось, и она придумала за-
мечательную вещь - открыла семинар "Режиссерский анализ классических
драм для формирования творческой системы обучения". И происходит разбор
пьес через анализ того, что там, собственно говоря, происходит.
Режиссура - это и есть создание мира, один пытается угадать мир,
созданный автором, а другой, с помощью пьесы, выражает свой. Но суть
одна - за несколько часов нужно создать убедительный социально-
психологический мир. Естественно, что психолог, получивший
университетское образование, понятия не имеет о том, что такое
существует, он из своего мира пришел и в свой мир ушел. Поэтому ближе
всего к этому подходят люди искусства. Когда Лотман или Бахтин пишут о
литературе в общем-то, а все читают как философское откровение, то это
происходит не потому, что это какая-то неожиданная философия, а потому,
что это конструктивная философия,- так же как конструктивная психология,
она имеет практическую цель. Когда Бахтин говорит о хронотопе как о ха-
рактеристике художественного произведения, то есть говорит, что время и
пространство художественного произведения имеют свои специфические
качества, и когда мы с вами замечаем, что у человека, занимающегося
психоэнергетикой, появляется другое чувство времени, он начинает жить
проживанием более полным, и потому от утра до вечера проходит огромная
жизнь, - это и есть перемещение из одного времени человеческого совсем в
другое человеческое время. Так как же вы хотите, чтобы вы состыковались?
Если вы к вечеру вспоминаете утро как что-то резко удаленное от вас, а
другой человек, собственно говоря, только в пять часов просыпается. Что
до этого у него просыпаться нет необходимости - встал, оделся, позавт-
ракал, впрыгнул, выпрыгнул, встал на рабочее место, отработал, вышел -
выдох - жизнь! А сколько той жизни? С пяти до десяти-одиннадцати, когда
уже нужно обязательно лечь спать. Значит, встал, поспал, опять в шесть
часов проснулся, заснул. Это же другая жизнь, другое время. Так же как
человек, который никогда не выезжал из своего родного, любимого города,
- это один человек. А человек, которому сесть в самолет и махнуть куда-
нибудь за тысячу километров, там заработать тысячу рублей - и это не
проблема, - другой человек. У него другое пространство и время. Значит,
еще один признак социально-психологического мира: это хронотоп спе-
цифический для каждого. Есть социально-психологические миры, где к
пенсии начинают готовиться лет с двадцати пяти. Понимаете, уже серьезно
у них так: чтобы была хорошая пенсия, надо то-то, то-то, то-то. А до
пенсии еще тридцать лет, но уже готов. Так принято. Такое время в этом
мире. Есть социально-психологические миры, где любой человек, который
вообще позволяет себе больше, чем поездку в отпуск,- это просто
несерьезный человек, без корней. А есть социально-психологические миры,
в которых, наоборот, если человек не поменял двадцать-тридцать мест
работы, то это не человек вообще. И т.д. и т.п. Вот что надо помнить,
размышляя о том, что есть норма, а что отклонение.
     Я вам рассказывал, как общался с настоящим бичом. Для него Со-
ветский Союз- это одна большая квартира. Он точно знает, где надо жить в
феврале, а где в марте. И это удалено друг от друга на значительные
расстояния, с нашей точки зрения, а с его точки зрения Советский Союз -
это одна территория, одно пространство. А если границы откроют - они еще
свободнее будут. Как мне один наш турист, ну не совсем турист, а
человек, который ездит в командировки, говорит: "В Брюсселе познакомился
с одним хипарем, поболтали. Спрашиваю у него: "Куда теперь?" - "А я, -
говорит, - сейчас в Париж иду". - "Как в Париж?" - "А так, - говорит. -
Хочу в Париж сходить". Через месяц они встретились с ним в Париже. Тот
пешком. Вот так ходит по Европе "призрак хиппизма". Во плоти. Для нас с
вами это нонсенс. Скоро у нас будет проблема в соседнюю республику,
бывшую союзную, прийти.
     ...Вы думаете, что все там такие, что все пользуются этими свобо-
дами? Нет. Некоторым это в голову не приходит. Не потому, что нельзя, а
потому, что им в голову не приходит: "Что это я буду шататься по этой
Европе? Мне и дома хорошо. На своем огороде. Можно съездить в этот
безумный Париж, один раз в молодости, чтобы потом внукам рассказывать".
Мы же с вами думаем, что наша жизнь полностью определяется внешними
обстоятельствами. Мы не в той стране, не в то время, а вон там... а вот
у них... Да там все точно так же, только богаче, больше там политичес-
ких, экономических свобод. Но социально-психологические миры гораздо
больше похожи, чем мы можем предположить. И приехав куда-нибудь туда, вы
будете чувствовать себя плохо до тех пор, пока не встретите своего, из
другой страны, но своего. Из того же мира. С удивлением выясните, что вы
родственники. Есть такой мир - мир театра, который я хорошо знаю. И куда
б я ни приехал, в любую точку Советского Союза, в любую точку за
рубежом, - что мне надо? Зайти в первый ближайший театр. Все. Я дома.
Просто театр, нормальный, по законам Великого Среднего театрального
мира. В любом месте пришел: "Я режиссер".- "О-о! Кофе будешь?" - если
там кофе есть, в той стране, или чай.
     Есть миры, выходящие за пределы национальных границ, а есть миры,
мало того, что они замкнуты как социально-психологические миры, они еще
замкнуты национально. У меня знакомая одна режиссерша, литовка, работает
в Минске. Вышла замуж в Минске и повезла своего мужа на родину к себе,
на хутор к родителям - познакомиться. Он такой интеллигентный, ему
предлагают: "Пей, пей", он: "Ну что ж делать, - ради жены, нoвых
родственников..." Больше не ездит. Сказали: "Не привози. Пьяница". А он
в Минске в рот не берет. Ну, только на праздник. А прослыл пьяницей. И
не докажешь ничего. Это ж как на охоте. Свой среди чужих, чужой среди
своих. Где свои, где чужие? И только инстинкт выводит к своим абсолютно
точно. Где вам легче всего? Среди каких людей? Это ваши люди, это ваш
мир. Если вам хорошо - это ваш. И каждый из нас прекрасно знает, где ему
на самом деле хорошо, свободно, легко и, главное, бесконтрольно, потому
что что ни сделаешь - точно попадешь! И что поругаешь - все ругают, и
что похвалишь - все похвалят! Поэтому когда кто-нибудь из наших куда-то
туда забрался, а потом в родную деревню приехал своих навестить, так это
ж святое дело. И ему хорошо. Он же там остается, наш посланник. Он же
там не прижился, а если прижился, он уже не наш посланник и не наша
гордость. Он уже изменщик. Та же самая форма: знаменитый наш, но живет в
другом мире, ему же там тяжело должно быть, он должен все время к нам
домой рваться! А если прижился - то изменщик, подлый человек, забыл
своих. Бросил. Так легко, пытаясь понять социально-психологический мир,
мы попадаем с вами на такую ткань жизни, что в нее, извините меня, с то-
пором, и даже с ножичком, и даже со скальпелем не размахнешься. А мы
машем друг на друга, тем самым еще больше отделяемся. Это дело
тончайшее. И человек не виновен, что он родился не в том мире, где вы.
Это хитроумная штука, когда нам кажется, что вот раньше племя, человек
внутри племени был... Психологически вы увидите, что все, что было, все
формы кооперации, сознательные и бессознательные, они все присутствуют
здесь. Только одни на поверхности, другие глубже, третьи совсем глубоко.
Это история каждого человека персонально и человечества в целом, в
каждом человеке - образ человечества, и он сделан из людей. И когда вы в
силу каких-то причин решаете покинуть свой мир, то вы должны свято
помнить такую формулу, свойственную этой ситуации: "И сжег он то, чему
поклонялся, и поклонился тому, что сжег". Так поступить, так сделать,
так думать - значит искренне пережить благодарность всем людям, из кото-
рых вы сделаны. Покидая их, уходя в другой мир, этим людям нужно сказать
большое спасибо. Потому что где-то там, среди них, или где-то там, в
структуре их взаимодействия, и родился этот импульс - перейти в другой
мир. Он не с неба упал, не надо придумывать, что "космос позвал". Он там
родился. Когда я впервые всерьез сделал самовоспоминание своей жизни,
выяснилось, что первым моим учителем была моя бабушка. Чего я в ней до
тридцати лет своих не подозревал, и, увы, ее уже не было здесь, я не
смог даже поехать и сказать ей спасибо.
     Это все люди, из которых я сделан, и они все стоят рядом. Я и есть
они. И Юрий Михайлович Лотман, и моя бабушка, и дядя Миша, который учил
меня слесарному делу, и Владимир Федорович, с которым я играл в одном
театре, и т.д. Они все - это и есть я. Каким-то чудесным, таинственным
образом из всего этого получился я. Вот если вы так будете смотреть на
себя и от себя, тогда вы никогда не скатитесь в пустое обличительство, в
пустое соревнование - чей мир лучше? Тогда вы сможете говорить с
человеком на его языке. Как показывает практика, это самое сложное ис-
кусство из всех искусств в мире - говорить с человеком на его языке. На
языке его мира. Тогда не нужно будет становиться революционером-боль-
шевиком, эсером или еще каким-нибудь идейным реформатором и рубить
шашкой себя самого. Даже те, кого мы внутренне проклинаем, которые
кажутся людьми, сломавшими вам жизнь... Но ведь вы же им это почему-то
разрешили... В силу ли обстоятельств, в силу ли какого-то желания, в
силу ли какого-то компромисса, - миллион вариантов. Сколько из нас
грешили, пытаясь настроить маму против папы, или папу против мамы, с
высоты своих знаний. И так далее и тому подобное. Понимаете, это есть,
невозможно быть безупречным, в этом плане невозможно. Жизнь не может
быть усовершенствована, потому что она совершенна. Если она не
совершенна, тогда совершенна совершенно. И вся проблема в нас, насколько
мы постигаем полноту этого совершенства, насколько мы видим возможность
движения внутри живой ткани жизни к тому, что, на наш взгляд, более
соответствует понятию человек и человеческая жизнь, и насколько мы при
этом имеем мужество уважать то, что покидаем. Не уважать то, что
покидаешь, это все равно что не уважать лоно своей матери. Мы его ведь
тоже покинули. Тут такая тонкая ситуация, требующая предельного внима-
ния, предельной памяти, предельной четкости действий и осознавания. Дело
не в том, что плохо или хорошо, надо отказаться от этого критерия "пло-
хо-хорошо", "выше-ниже", а подойти по-другому: это все жизнь, это ее
кипящий котел, и у меня есть замысел. Вот если у меня есть замысел по
поводу своей жизни и если я еще кого-то нашел, кому этот замысел тоже
подходит, то мы можем кристаллизоваться в этом процессе и с этой точки,
с позиций своего замысла, посмотреть на эту жизнь, и тогда проявится то,
что движет меня к замыслу, тогда в этом хаосе первозданном, живом хаосе
жизни, начинаю делать направление, рывок к бытию. Каждое сообщество, со-
общество социально-психологического мира, всегда желает, чтобы его
представители куда-то прорвались. Куда-то в то, что в этом мире
считается выше. То есть все живое стремится занимать место. Всякий
социально-психологический мир стремится расшириться вплоть до всего
человечества.
     Одно дело ходить, скажем, на завод. Завод - это не мир, это завод.
Вы можете быть какой угодно, вы пришли на завод, минимально завязываете
отношения - и ушли. А мир, если ты в него вошел, ты должен изучать его
законы, если ты хочешь в нем жить, и ты должен изменяться в соответствии
с ним, ты должен стать таким, как все в этом мире. В пределах допустимых
норм свободы. Разнообразие есть, но оно в пределах допустимых границ. И
мир - это больше, чем люди, его составляющие, мир - это традиции,
социальное наследование, это масса вещей. Поднимите руки, для кого из
вас совершенно нормально выглядит коза, которую для кормления детей
держат на балконе многоэтажного дома в городе? Есть кто-нибудь, для кого
это нормально? Ну вот, сколько у нас крестьян сейчас будет? Раз, два,
три, четыре- что-то там в вашей линии крестьянское вышло, а у остальных
нет. Я таких вопросов могу задавать множество. Потому что я этим
занимаюсь. Меня осенило когда-то в четырнадцать лет, и с тех пор, если я
видел человека из другого мира, который мне вообще не знаком - все, я
бросал все, отменял! Я делал все, чтобы с ним познакомиться, сходить к
нему в гости, хотя бы один раз, поговорить с его родителями, и потом
только успокаивался. Потому что это не теоретический мир, нужно туда за-
нырнуть и еще вынырнуть живым и невредимым.
     А человек ведь этого не осознает. Сейчас, когда в руки вы получили
этот новый инструмент, вы можете вспомнить сотни своих и чужих ситуаций,
когда человек мучится оттого, что он не там сел, заключен в чужом мире,
от него требуют чего-то, а он не понимает, а те, кто требуют, тоже не
понимают, почему он не выполняет, и кто-то должен кому-то подчиниться,
этот мир тому или... Это, знаете, не простая ситуация. А в нас, в нашей
ткани, в психокультуре этого вообще нет, нас этому никогда никто не
учил. А ведь современный мир перемешивает людей все активнее, и все чаще
и чаще мы оказываемся в ситуациях, где люди различных социально-психо-
логических миров, и надо искать способы нормального решения проблемы, с
нормальной состыковкой... Это работа для психолога, для педагога, для
людей, которые занимаются социальным планированием, качеством жизни и
т.д., для врачей, я имею в виде психотерапевтов, и т.д. и т.п.
     Здесь речь не о конвенциональных нормах, которые одинаковы почти у
всех, а вот входная дверь в новый для вас социально-психологический мир
открывается, только когда есть пропуск. А что такое пропуск? Для каждого
случая это что-то другое. В духовном сообществе приходишь, на тебя
смотрят и говорят: "А, у тебя есть допуск". - "Почему?" - спрашиваю.
Объясняют. Таким образом я узнал, что у меня восемь входных посвящений.
Не потому, что я их сознательно получал.
     Кто там мне печати ставил, на чем ставил, что им видно? Как они
между собой это сообщают, Бог их знает. В каждом мире есть пропуск. Если
вы выработаете умение быстро понимать, где пропуск, - тук, и вы уже там.
Ну потом где-то вы себя выдаете все равно: "Ай-ай! Ай-ай-ай! Чужого
пустили!" - и начинается своя игра. Но вы - вот. И не всегда очень
сложно. Кстати говоря, чаще всего он довольно простой, но только в
голову не приходит. А там всем приходит! А вам не приходит. Потому что
мы думаем, что голова - это собственность наша, субъективное пространст-
во сознания. Но ведь туда тоже что-то приходит. Неизвестно откуда, неиз-
вестным путем, и что-то уходит. Нужно убрать прежде всего внутреннее мое
пространство - это закрытая вещь и только я контролирую вход-выход. Это
страшновато, потому что есть такая болезнь, когда человеку кажется, что
его прослушивают, преследуют, на него воздействуют... Но это надо
сделать от осознавания, что я сделан из людей. Вот вы же знаете
некоторые пропуска: своя квадра, четвертая функция - в общем, знаете
пропуска во внутренний мир другого человека. А еще есть то, что никакому
контролю не подлежит. С нашей стороны - это "свои". Из своего социально-
психологического мира. Кинь вас в толпу на вокзале, смею вас уверить, вы
быстро найдете своих, может, удивитесь, правда, что это они, но найдете.
И в вагоне в долгой дороге найдете, и в новом чужом городе незнакомом.
     Рассказывал мне один человек. Первый раз на своей машине поехал он
за границу по тогда еще социалистическим странам. Едет он по Польше,
смотрит - сзади все время одна и та же машина с советским номером.
Преследует. Ну он терпел-терпел, потом не выдержал, остановился. Машина
подъехала, остановилась, выходит мужчина, говорит: "Слушай, давай вместе
ехать..." У них не совпало. Они из разных миров. Этот один хотел, а тот
не мог один, хоть с кем-нибудь объединиться надо. Еще пример. "Давай
вместе жить!" А где это? В твоем мире или в моем? Или где-нибудь еще в
третьем? В путешествие отправимся? Это жизненно важно понять: когда вы
предлагаете другому человеку - давай будем вместе, - то следующий
вопрос: а у кого?
     Сейчас я попробую поделиться размышлениями, которые, может быть,
помогут нам завтра уже обратиться к теме "Отца". Ведь очень часто люди
пытаются построить новый мир, особенно когда любят друг друга, или найти
выход из противоречия между двумя мирами, найти свой новый мир.
Известно, что всякая попытка построить мир на двоих обречена изначально,
потому что получается не мир, а бегство из мира. А поскольку убежать из
себя самого - это убежать из своего социально-психологического мира, то
убежать из себя самого невозможно. И я знаю, что это приводит к массе
трагедий, драм. Если мы обратимся к мировой литературе, к мировому ис-
кусству, то большая его часть питается именно этими невозможностями. У
Шекспира Гамлет в начале пьесы обнаруживает, что его мать оказывается
совсем другой, чем он думал, глядя на отца, и ей с Клавдием хорошо...
Кстати говоря, мало кто это понимает. Когда говорят о Гамлете, то сразу
я вспоминаю несколько историй из жизни, в которых происходило то же
самое, когда дочь или сын с удивлением для себя обнаруживают, что его
родителю с новым партнером хорошо. Построить этот мир на самом деле
означает найти новый мир. Найти мир, который потенциально может стать
общим домом для этих двоих, или троих, или десятерых. Это творческая, а
значит нестандартная работа. Я часто размышляю над тем, почему именно
такие люди собираются к нам в группы? Почему именно такие люди
становятся учениками? То есть знакомлюсь с тем миром, который
получается. Создать мир - это совсем не означает, что контролируешь все
в нем. Мир - существо органическое. Хотя я с полным правом могу сказать,
что во всяком случае на территории бывшего Советского Союза мир Школы
создан моим импульсом. В определенном смысле я его родитель, но это не
означает, что все в нем мне понятно, ясно, что все именно так я и хотел
и так задумывал. Если бы я так хотел и вообще хотел и задумывал, то ни-
какого бы мира не получилось. Я его нашел с помощью своего Учителя. А
почему я его искал? Я оказался выброшенным из какого-то мира, в котором
должен был быть мой дом. Те, кто тут собрались, - это выброшенные из
своего мира люди. В большинстве подавляющем. Потерянный
человек,бездомный. Найти тот мир, который отзовется. Найти тот мир,
который существовал когда-либо,где-либо, или сейчас даже где-то
существует, а вот рядом - нет. А дальше начать действовать. Действовать
можно только двумя способами - переместиться, если эта проблема сводится
к перемещению в пространстве, либо начинать создавать. То есть искать
таких же бездомных, как и ты, и начать заключать какие-то союзы: дру-
жеские, идейные, деловые, какие угодно. Принять какую-то форму
деятельности, какие-то общества, кружки, театры. Дать ему возможность
роста, воплощения. Он будет удивлять вас, как постоянно удивляет все
живое. Двадцать лет создавался этот мир, а потом мне понадобилось еще
три года, чтобы разобраться, что же это такое, и еще три года, чтобы
понять, что это хорошо, потому что это живое, и если мне в нем что-то не
нравится, то это никакой роли не играет. Если бы в нем было только то,
что мне нравится, мир был бы не мир, а конструкция, произведение
искусства, вычищенный мир. Когда мы становимся на позицию представления
о Боге как о демиурге, т. е. как о Создателе мира, мы говорим о Боге-
Отце. Когда мы ставим перед собой задачу создать мир, хотя бы маленький,
мы уподобляем себя Богу-Отцу. Когда мы просто говорим Отец, мы попадаем
между Богом и Отцом. Ибо тот отец, которого мы слышим из утробы, он уже
Бог. Он как бы есть и его как бы нет, он что-то делает с мамой.
Представьте себе позицию уже обладающего впечатлительностью плода в
утробе, что рядом где-то, но невидимо, существует кто-то еще, кроме
матери. И когда мы рождаемся, уходим из нее, мы знакомимся с Отцом.
Родителей двое. Отец - это немножко инфернальное существо, с которым
надо знакомиться. Который имеет какую-то власть. Потом, попозже, мы
можем заметить, что папа любит маму, но это уже попозже. И вот этот
отец, реальный, биологический или иногда не биологический, но отец, - по
идее он автор мира, в который мы попали, покинув утробу матери. По идее,
потому что в культуре нашей, по принципам социального наследования, по
власти, которой отец располагает, по отношению к нам, закреплен пат-
риархат.
     Это длилось очень долго. Сейчас мы, взрослея, иногда обнаруживаем,
а какое отец к этому имеет отношение? Иногда его из-за этого жалко,
иногда он из-за этого вызывает такое чувство неудовлетворенных ожиданий
наших, почти презрение, скажем так, иногда мы вдруг обнаруживаем, что
мама - она же и папа. И так бывает. И что вообще автором этого мира
является кто-то другой. И тогда у нас получается такая проекция, в
которой Бог предстает в виде идеального отца, то есть всемогущего прежде
всего, ибо он должен быть автором этого мира, создателем. Всепрощающим,
ибо ребенка надо прощать, он не виноват, пока ребенок. Ну, уронил чашку.
Всеведущим, ибо он должен догадываться о том, что мы и высказать не
можем. Всезнающим - на любой вопрос должен давать ответ. То есть -
идеальным отцом. Дальше может получитья уже совсем дикая история, когда
реальный отец и идеальный отец- не тот отец, с отцом не повезло. Но это
все внутри утробы. Кто же тот Отец, который ходит за социальной утробой,
когда мы говорим: жизнь вот эта - это утроба нашей матери, наша мать?
Что он слышит с той стороны? Кто трогает нашу мать, кто ее целует,
обнимает, кому она так радуется, кроме нас, кого она так ждет, кроме
нас? С кем она нам изменяет? Нам, сидящим в утробе. Кому мы так завидуем
уже в утробе и с кем мы конкурируем уже в утробе? Кто он, тот, кто имеет
прав больше, чем мы? Кто он, наш отец? Я сегодня ограничусь только
вопросом, но я бы хотел, чтобы между этой сегодняшней нашей беседой и
завтрашней встречей вы поразмышляли о своем отце. И те, кто считает себя
безотцовщиной, тоже. Был отец. Вы поразмышляйте о том пласте жизненных
впечатлений, которые складываются у ребенка в утробе матери в отношении
к кому-то, это же не осознается, но запечатывается навсегда, это сложное
отношение к отцу. Отношение к отцу никогда не бывает простым. Даже если
это взаимное понимание, но все равно оно не такое, как с матерью. Потому
что без этого какого-то нового осознавания проживания своих отношений с
отцом, с матерью, разницы этих отношений, без нового взгляда на это вы
не обретете живую плоть следующего рождения, следующего отца и следующей
матери. Я бы никогда не решился рассказывать совершенно незнакомым
людям, не зная личную историю каждого, о "патологии обыденной жизни",
если бы не имел предложения позитивного. Потому что ведь можно так
рассказать эту тему, что вы никогда из-под нее не вылезете, до конца
дней своих. Суть в том, чтобы, знакомясь с этой темой, поворачивая ее
под разными углами с того места, с которого ее увидеть возможно, в
результате породить позитивную устремленность. Не зря мы с вами
встретились с Флоренским, не зря мы говорим о Матери и об Отце не только
в аспекте первоначального рождения, но и в аспекте будущего, второго
рождения.


     Брать и давать

     Есть у Крылова замечательная басня "Свинья под Дубом":
     Свинья под Дубом вековым
     Наелась желудей досыта, до отвала;
     Наевшись, выспалась под ним;
     Потом, глаза продравши, встала
     И рылом подрывать у Дуба корни стала.

     Он ей объяснять пытается, что желуди-то на нем растут, ну а она
этот вопрос игнорирует... Почему я о басне? Есть еще одна, в оп-
ределенном смысле жестокая правда о том, что есть два совершенно разных
принципа жизни - принцип производительный и принцип потребительский. В
человеческих отношениях эти принципы тоже действуют. И можно сказать,
что принцип потребительский - это принцип в каком-то смысле
инфантильный, потому что он идет от отношений с матерью, тех первичных
отношений: "Мамка теплая, молоко сладкое, сосу, сосу - и рай". Принцип
же производительный - он скорее отцовский принцип, когда для того, чтобы
заслужить похвалу отца, поощрение с его стороны, любовь с его стороны,
необходимо что-то делать. И в этом плане можно говорить, что по способу
строить отношения люди как бы делятся на две группы: детей, которые ищут
мать в отношениях, ищут первичный способ взаимодействия с матерью,
способ потребления, и они беззаботно, искренне, совсем не по-злодейски
себя ощущают в этом, они просто естественно и органично потребляют и не
знают, что такое благодарность в полном смысле этого слова - ну кто
говорит матери спасибо за материнское молоко? Сталкиваясь с ситуацией,
которая как бы предопределяет благодарность, они испытывают колоссальное
напряжение, фрустрацию, вплоть до истерики, вплоть до страшного желания
избежать такой ситуации. В моей жизни был такой случай. Однажды я спас
своему товарищу жизнь. Ну, так случилось - у него была ситуация, он меня
позвал, и я пошел. В течение недели после этого он сделал все, чтобы
прервались все наши контакты, даже случайно возможные. Обычно мы
расцениваем такую ситуацию как предательство, как непонятное
предательство. И только много лет спустя я до конца понял - нет, в этом
нет умысла. Это инстинкт, инстинкт человека, который в отношениях, не на
уровне материальных, там этот человек замечательный, бескорыстный, мате-
риально всегда мог помочь, поделиться куском хлеба, как говорится, а
именно на уровне эмоциональных, истинно человеческих отношений не в
состоянии ничего дать. У него нет такого места, так сложился его процесс
становления, что он умеет только брать. Его нельзя судить за это. Можно,
конечно, осудить, не зная, что такое бывает, что есть люди, так и
оставшиеся при матери, безотцовщина эмоциональная, они не знают любви к
отцу, любви, которая изначально построена на чувстве благодарности, на
активной деятельности. Как сказано у Соломона: "Помни завет матери своей
и наставленья отца своего" - это принципиальная разница. Мы с вами живем
в такое время, в таком обществе, где институт семьи подвергся всевоз-
можным деформациям. В двадцатые годы была мало кому известная
сексуальная революция в Советском Союзе. Возглавляли ее Клара Цеткин и
Александра Коллонтай. Теория стакана воды, близость между мужчиной и
женщиной - это все равно, что выпить стакан воды, когда очень жарко. Мы-
то думаем, что это с Запада пришло, а это все у нас было, так что мы -
пионеры, дети рабочих и свободной любви.
     Был период, когда в загс можно было забежать, расписаться и в этот
же день к вечеру забежать и развестись. Это была государственная
политика, это было государственное учреждение - загс, т. е. пионеры в
этом плане тоже мы. Это не случайно, потому что вся тенденция - разнести
до основания, а потом на этих развалинах что-то такое построить, - она с
неизбежностью вела к тому, чтоб и это место, т.  е. весь институт семьи,
разнести до основания, а потом на этом месте что-то построить. Что мы
построили, мы все знаем. Я еще мальчишкой был, работая на заводе, застал
разбирательства на комитетах комсомола, профкомах и парткомах жалоб жен
на мужей по поводу супружеской неверности или неисполнения супружеских
обязанностей, и все это вполне серьезно. Я участвовал в комсомольском
собрании цеха, где разбиралась жалоба молодой девицы, якобы соблазненной
и брошенной: "а еще комсомолец". И мы, конечно, стояли на его стороне:
мужской цех, слесарно-сборочный. Но когда он встал и сказал: "Я не
виноват, она меня соблазнила", мы единогласно проголосовали за исключе-
ние его из комсомола.
     Семья стала как бы общественным делом, это сказывается до сих пор.
Это смешно и страшно одновременно. Но суть-то не в этом, а в том, что,
разрушив институт семьи, мы создали безотцовщину и безматеринщину. Есть
люди, которые в сфере эмоциональной жизни, в сфере человеческих
отношений не в состоянии брать. А есть такие, которые отдают, а брать не
умеют, они как бы безматеринские, не знают материнской любви. Они не
могут взять то, что им предлагается, потому что - а что с этим делать?
Хотя это совершенно материнский бескорыстный дар. Это один из серьез-
нейших источников "психопатологии обыденной жизни". Мы часто подрываем
корни того дуба, который нас кормит, пока живой. Мне кажется, что именно
в сфере неформальных человеческих отношений, в сфере отношений близких
людей, детей и родителей, влюбленных, мужей и жен, друзей это очень
острая проблема, ибо это такой существенный дефект эмоционального мира,
который исправить, компенсировать, говоря научным языком, очень трудно.
Чтоб компенсировать эту дисфункцию эмоционального мира, нужно приложить
очень много сознательных усилий и со стороны того, кто хочет исправить,
и со стороны того специалиста, к которому он обратился за помощью. Мы -
большие дети, и мы сами, и человечество в целом. Мы относимся к природе
только как к матери: берем, берем, берем... И она, конечно, дает,
качаясь под тяжестью наших сосущих ртов, поэтому нам так и не хочется
родиться во второй раз, потому что нас там ждет отец, то есть мир,
который сразу предъявит к нам колоссальные требования. Ибо требования -
это и есть главная отцовская любовь. Ибо отец в этом смысле задает гра-
ницы, показывает границы и учит делать, действовать, творить. И второе
рождение - это и есть оказаться наедине с миром. Мать тут, рядом, но уже
есть и отец. Помню, когда-то у меня был любимый вопрос - куда уходят
духовные искатели после тридцати, тридцати пяти лет? До тридцати лет их
полно, а потом, старше - уже единицы. Куда они исчезают вдруг? В матку
они исчезают, в утробу социальную, потому что пора что-то делать, ответ
перед отцом держать, перед миром, ответственность на себя брать, а не
хочется. Пора уже что-то отдавать, производить, хотя бы как дуб желуди
для свиньи. А вдруг она рылом подрывать корни станет? Лучше ничего не
производить - не будет и подрывать. Отцовской любви надо добиться, отец
не может любить так, как мать, и не должен. Его любовь проявляется
сурово и требовательно, ее надо добиться. Я не говорю о тех случаях,
семей таких много, знаю, когда отец сам как ребенок, вроде отец, а вроде
нет, но все равно кто-то будет вместо отца когда-нибудь. А вот здесь,
при втором рождении, от отца никуда не спрячешься. Вот он - мир. Во всей
его красоте и непреложности, во всей его любви и справедливости. И в
определенном смысле мы можем сказать, что вот тогда, когда есть мать и
есть отец, возможно единство, полнота этих двух планов бытия и смысла,
ибо бытие - это все-таки материнская власть, а смысл - это отцовская
мера. И тот, в ком нет отцовского начала, не умеет ни остановить себя
сам, ни организовать себя сам, ни действовать из самопобуждения, т. е. у
него никакого "сам" и быть не может. Ни в первом рождении, ни во втором,
ни в третьем, о котором еще речь впереди. Ибо "сам" всегда имеет границы
себя, "сам" - это значит "отграниченный". И отграниченный, как мы го-
ворили, изнутри. Это граница не как препятствие, налагаемое другими, а
как отграниченность, налагаемая самим собой, т. е. знанием себя в стро-
гом смысле слова. И потому возможна любовь к себе, ибо нельзя любить
безразмерное, без меры, без лица, и когда мы читаем поэтическое
изложение этих мыслей у так называемых древних авторов, то мы не
представляем реальности происшествия. Спроси у любого духовного
искателя: "Ты хочешь второе рождение?" Конечно, он скажет: "И третье
тоже". Как "трижды герой" - "трижды рожденный". Но если ему объяснить,
показать реальность, ожидающую его, если проанализировать его отношения
с его собственным первым отцом, сказать, что тебя ждет еще более
суровый, добиться любви которого во много раз труднее и во много раз
больше труда надо к этому приложить, захочет ли он второго рождения, а
тем более третьего? Еще с первым-то не все ясно. Вот откуда оно: вместо
мужчины - женщина. А мир спросит с каждого: что ты сделал с матерью
своей, с природой, какой ценой бытию ты достался? И чего-то ты так долго
не рождался, а сидел в утробе? И почему ты обидел любимую мою мать? И
надо будет отвечать, и объяснять, и понимать, и выслушивать наставления
отцовские, и учиться уму-разуму, и становиться самим собой, и ставить
свою подпись под деяниями своими. Поэтому знать, копить знания приятно,
увлекательно для многих, престижно, а вот становиться мудрым не хочется.
Поэтому в определенном смысле можно сказать, что человек, не родившийся
из социальной утробы,- безотцовщина, ибо не знает он отца своего. И
когда слышит в утробе о нем, ощущает через мать, то ничего, кроме
страха, не испытывает. И вместо того чтобы через любовь матери к отцу
начать учиться любить отца так, как она его любит, начинается ревность к
матери и попытка отбить мать у отца. Казалось бы, аллегория в духе
Фромма, но разве то, что мы делаем с природой, разве то, что мы пытаемся
доказать как неизбежность во взаимоотношениях с природой, это не есть
попытка отбить мать у отца, отнять природу у мира, лишить ее этой любви?
Да, каждый человек потенциально от Бога, но не для утешения это сказано,
а для ответственности каждого за свою потенциальность, личной
ответственности, ибо это отцовский наказ, а не материнский завет. И тот,
кто ничего не делает, никаких личных усилий для реализации этой
потенциальности не прилагает, как он может рассчитывать на отцовскую лю-
бовь, как он может рассчитывать на то, что ничем не повредит матери, как
он может рассчитывать на любовь, ибо ни через материнскую любовь к отцу,
ни через любовь отца к матери он не проходит, не прикасается, он только
слепо, неистово и агрессивно пытается все это разрушить, ибо эта любовь
- упрек ему, а не радость. Но "Пусть будет не так, как я хочу, а как ты
хочешь", - сказал Иисус Отцу своему. И когда мы говорим : поставить
Закон над собой, Закон, избранный тобой по любви,- это ведь тоже шаг к
Отцу. И когда мы говорим, что граница всякой технологии, всякого знания,
всякой методики - любовь, это ведь тоже шаг к отцу, ибо Отец полагает
границы, материнская любовь, как известно, границ не имеет и не должна
их иметь, если она материнская. И когда мы оправдываем человека,
предающего мать свою и отца своего, не себя ли мы оправдываем? И не про
это ли сказано - увидь сначала бревно в своем глазу, а потом соринку в
глазу ближнего. И когда люди приходят к вам, кто вы, если вы несете
закон, знания миру, лицо, границу? Говорим - Отец, от имени Отца,
точнее. Когда мы говорим о смерти Духа, о разрушении духовности, не об
этом ли мы говорим, что забыты завет матери своей и наказ отца своего?
И, может быть, именно в этом, как ни в чем другом, главный источник
патологий обыденной жизни. В потере отцовского и материнского начала, в
потере соотношения потребления и производства. Это - великая мысль Фло-
ренского о двух правдах: правде бытия и правде смысла. Помните, Сидоров
цитирует древнюю мысль: "Из двух вы станете одним". Я бы поставил
вопросительный знак и спросил у себя и у вас: "Когда из двух мы станем
одним?" И вот когда станем, тогда сможем считать себя взрослыми людьми.
И тогда сможем по мере сил очищать жизнь свою от этой патологии, о
которой мы говорили, в разных ее проявлениях. Есть, конечно, еще одно
старое изречение: "Умножая знание, умножаешь печаль". Конечно, это очень
трудно и непривычно - находиться в постоянном душевном напряжении, в
постоянной душевной работе. Это стихи хорошо читать: "Душа обязана тру-
диться и день и ночь, и день и ночь". Тут три-четыре дня, и то уже,
знаете, хочется уколоться и забыться, музыку погромче включить, выпить
чего-нибудь покрепче, уехать куда-нибудь подальше. Труд души мучителен
до тех пор, пока душа не знает любви. Труд души мучителен, мучительно
осознавание, ибо осознавание, одушевление, точнее говоря, мыслей,
смысла, порождение смысла - это есть труд души, душевный труд, а не
интеллектуальный. И он мучителен, но без него душа не узнает любви. Без
него, кроме волнений тела и некоторого возбуждения мысли под общим наз-
ванием "влюбленность", ничего другого не откроется перед вами. Конечно,
хотелось бы сразу - в полет. Безусловно, хотелось бы, как когда-то,
когда без труда это было. У Цветаевой есть замечательные строчки: "Не
возьмешь мою душу живу, не дающуюся, как пух". Понимаете, никуда не уйти
от завета древних, замечательно выраженного Константином Сергеевичем
Станиславским: "Трудное сделать привычным, привычное - легким, легкое -
красивым". Так обрести "душу живу, не дающуюся, как пух". Цветаева,
конечно, великая женщина, именно женщина, редчайший случай в мировом ис-
кусстве. А хочется, как в детстве: к мамке припал и полетел. Это хорошо,
ежели ты готов из-за этого "хочется" трудиться, творить.
     Чем работа в обыденном смысле этого слова отличается от слова
"работа" для меня? Когда я хочу так, что во имя этого готов трудиться,
тогда получается творческая работа. Трудиться во имя "хочу"... Но
трудиться без "хочу" - это то же самое, что любить без "люблю". И
поэтому в этой, казалось бы, простой фразе - делай только то, что тебе
хочется делать, - заповедь великого подвига. Ибо, пожалуй, нет труднее
на Земле задачи, чем эта. Все твои "хочется", во имя которых ты готов
делать, - они вряд ли повредят людям, а вот те твои "хочется", во имя
которых ты ничего не делаешь, - они будут жить в тебе, как не рожденные
желания, ибо и желаниям нашим нужна мать, материнская любовь, просто
потому, что это мне хочется, и отец, то есть отцовская власть - это надо
сделать, сынок, доченька. Это и есть творчество- расстояние от замысла
до его воплощения, а акт творчества - это и есть соединение отцовского и
материнского, мира и природы, смысла и бытия, духа и плоти. А иначе
"свинья под дубом вековым, наевшись желудей досыта, до отвала...",
сначала заснула, переварила, потом, глаза продравши, встала и тут же
начала решать эту задачу рационализаторства - чего ждать? Сразу весь дуб
повалить, и все желуди мои, а ведь они на нем растут, не появляются, а
растут, и мы на ней, на Земле, мы в ней, в мире растем, а не просто
упали с дерева неизвестного. Как в анекдоте о сумасшедшем доме: играли
там в Мичурина. На деревья залезли. "Машка созрела?"- "Созрела". -
"Прыгай". Бам! "Петька созрел?"- "Созрел". - "Прыгай". Бам!
     Ну вот я и выговорил эту мысль или образ, переживание, осознавание.
Я не думаю, что по этому поводу надо грустить. Грусть-тоска отчего?
"Грусть-тоска меня съедает, одолела молодца, видеть я б хотел Отца".
     "Ищите, и обрящете" - что тут можно сказать. Это радостный труд,
потому что это творчество, это труд по заветам, ибо каждый человек от
Бога, и в первую очередь об этом должен помнить он сам. Пришел однажды
ко мне сын и сказал: "Ба! Так ведь это же я от Бога тоже!" А я, говорит,
все время думал о других, что они от Бога, и был озабочен, как бы не
забыть, общаясь с ними, что они от Бога, и совсем забыл, что я ведь тоже
от него, и что это то самое, начальное-то, с себя начать надо, в себе
самом надо обнаружить и реализовать что-то там от Бога, от Отца то бишь,
ибо от Матери-то ясно, это все описано в технологиях, социониках, горос-
копах, это все от матери, от природы, а дом-то самому соорудить надо.
     Отец - он такой, он говорит - давай делай, давай будем вместе де-
лать. Но делать! Все от Бога, но не все к Богу.
     - А на каком языке разговаривают наши отец и мать?
     И.Н.- У тебя же есть отец и мать. Так они и разговаривают по-раз-
ному. Например, для меня гроза - это символ. Небо и земля любят друг
друга. На каком это языке они любят? По-разному.
     - Расскажите о механизмах.
     И.Н.- Я об этом уже много говорил. В русле вот этих наших бесед я
еще раз могу повторить только то, что сказал сегодня. Вы знаете, что
можно рассмотреть этот вопрос и на этом языке, на языке взаимоотношений
материнского и отцовского...
     - Правильно ли я вспомнила, что тема социально-психологического
мира - это то, что вытекает из предыдущих взаимоотношений материнского и
отцовского начала в процессе взаимодействия?
     И.Н.- Не совсем. Мы ведь сегодня говорили о том, как отцовское и
материнское проявляется в эмоциональных отношениях. Это не зависит от
принадлежности к тому или иному социально-психологическому миру. В любом
социально-психологическом мире есть люди, которые могут только брать,
т.е. которые знают только материнскую любовь и отношение к другому, как
к матери, и в любом социально-психологическом мире есть люди, которые
умеют только давать, т.е. знают только отцовскую любовь и отношение к
другому, как к отцу.
     - Извините, я имела в виду момент, нет, процесс создания этого
мира... Ведь где-то когда-то же он был создан.
     И.Н.- Вот где и когда - это отдельная история в каждом отдельном
случае. Мы же получаем эти миры, как правило, в процессе социального
наследования, и я говорил вам уже, что эта тема науке практически
неизвестна, поэтому я не знаю ни работ, ни людей, которые посвятили себя
тому, чтобы выяснить - как возникает социально-психологический мир, как
он развивается во времени и в пространстве.
     Другой вопрос, как мы наследуем социально-психологический мир?
Конечно, это, в первую очередь, семья, потом круг семьи. Это самое
главное - семья и круг семьи, родственники, друзья, те, с которыми мы
соприкасаемся через их стиль, способ думания, систему ценностей, систему
взаимоотношений. Мы усваиваем это в возрасте до пяти лет. Ведь, как
известно, человек к семи годам практически готов как характер, как
природа, как бытие чистое. Он даже успел проиграть все будущие сценарии
своей жизни. Понаблюдайте за детьми, как они играют. Они все уже сыграли
- как они женятся или выйдут замуж, какой семья будет, какую они карьеру
сделают, как умрут. Я видел, как дети играют в похороны. Они проиграли
уже всю свою жизнь наперед, и весь вопрос в том, какие сценарии им
пришли в голову, как они окрашены, эти сценарии, и насколько жизнь будет
подкреплять это или как-то все-таки давать возможность измениться.
Люди,занимающиеся практической психологией, не должны упускать ни
малейшей возможности общения и постижения мира детей в возрасте от трех
до семи лет, а еще лучше и пораньше. Там вся конкретная жизненная
психология со всеми ее вариациями и закладывается. Дальше идет соци-
альное воспитание, это уже следующий шаг. У детей легче понять истоки,
принадлежность к определенному социально-психологическому миру, и
степень привязанности к этому миру, и степень растворенности в нем.
Позднее уже все труднее и труднее.Если вы научитесь общаться с детьми на
равных, они вам такого понарассказывают, ни один Фромм не додумается.
     Это фантастика, если непредвзято посмотреть, как они проигрывают
всю свою будущую жизнь. И там сразу видно, была ли мать матерью, была ли
материнская любовь, это не важно, шла она от матери или от отца, была ли
она, та материнская без размеров, без ограничений, без условий... Была
ли отцовская любовь - не важно, от кого она шла - от отца, от матери, от
дедушки, от бабушки, но отцовская, которая дает миру границы, которая
учит делать во имя своих "хочу". И от этого очень многое зависит. От
структуры этой - да, конечно, но эта структура больше закладывает не
столько основы мира социально-психологического, сколько эмоциональную
структуру, т. е. структуру души человека.
     - А как же спонтанность?
     И.Н.- Спонтанность без любви - это дурь, расхлябанность. Так же как
знание без любви - это просто смерть. Никаких границ. Ну а дальше вопрос
- какая она? Нерасчлененная или расчлененная, т. е. отец и мать вместе,
или один отец или одна мать, или они в конфликте.
     - Как человек строит отношения с отцом?
     И.Н.- Как отец с матерью. Изначальная установка через мать, в
утробе. Изначальная, глубинная, первичная запечатка, первичная структура
сознания формируется через то, как его воспринимает мать, т. е. через
реакцию матери на ее взаимоотношения с отцом. Как известно, все реакции
матери запечатываются вот в этом растущем мозге, в утробе, все до одной.
В этом и есть великая ответственность матери, и вообще беременной
женщины. И в этом есть великая ответственность наша перед природой, в
том числе и социальной природой, ибо это тоже утроба, вторая утроба
человека, вторая его мать, большая. Ибо все запечатывается в нас же. Мы
ведь связаны с природой так, как ребенок связан с матерью, будучи у нее
в утробе... Эти запечатки можно только трансформировать через труд души,
через осознание, через самопостижение.
     Я в данном случае говорю не о любви в глобальном смысле, а как о
некоем присущем или отсутствующем качестве. Переживание любви как бы
соединяет тебя с тем, куда направлена любовь. С той же природой, с
человеком, с миром. Чувство не соединяет. Чувство выделяет объект, но не
соединяет с ним. Ибо чувство - это я. Это мое чувство, значит, это я. А
переживание - это нечто третье. Я, Другой, и вот то третье и есть
любовь. Переживание соединяет. Почему мы всегда говорим, что для
формирования любой общности - от пары до коллектива - главную ценность
имеют не идеи и даже не дела, а совместные переживания? Когда родители
это забывают, они потом удивляются, почему между ними и их детьми
отчуждение. У них не было совместных переживаний. Я же все для тебя
делал! Ну и что? Ты это делал, тебе это было надо, ты так хотел себя
проявить в качестве отца или матери. А мы с тобой что-нибудь вместе
пережили? У меня были очень сложные отношения с моим отцом. Есть кусок
совместных переживаний. Он нас с братом водит в детский сад, детский сад
был около его работы. И рассказывал сказки, которые сам же сочинял. Это
было совместное переживание. Весь символ любви к отцу для меня в этом
кусочке, потому что больше нас с ним... И потом уже, когда он уже не жил
с нами, - совместное переживание, связанное с тем, что он мне рас-
сказывал про философию. Объединяет переживание, а не чувство. Поэтому
чувство, поскольку это только "я", оно может возникнуть и исчезнуть.
Переживание не исчезает. Ни одно переживание не исчезает. Почему мы
говорим, что культура переживания - это и есть работа, переживание - это
и есть работа души, в смысле творчества. Это и есть творчество души. И
они никуда не исчезают. Они преобразуют нашу душевную суть. Душа - это
совокупность пережитого. Вот это и есть любовь. Чувство любви - это
может быть жажда обладания. Или зависть, оформленная под любовь...
Чувство - вещь приходяще-уходящая. А вот переживание- это уже точно
никуда не денется: то, что совместно пережито, даже захочешь из себя
выбросить - не выбросить.
     Если рационализировать, то можно сказать, что переживание - это
третий голос любви.
     - Игорь Николаевич, бывает, когда с одной стороны внутренняя нить
какая-то... чтобы давать, проходит...
     И.Н.- Ну, на эту тему замечательно сказано: "Рука дающего да не
оскудеет". Это же материнское, как это можно рефлексировать. Давать -
это материнское начало. Мать не рефлексирует - что-то я его зря кормила.
     - На самом деле не даю, а как-то вот спекуляция такая...
     И.Н.- Это ты у него спроси, у того, другого. Не у себя спрашивай, у
себя всегда будет спекуляция. Его спроси - я тебе дал что-нибудь? Если
уж сомнения у тебя! Он тебе скажет, дал или нет. И это будет абсолютная
правда. А что там тебе почудилось, показалось - это вот и есть
блудомыслие.
     - Игорь Николаевич, вот пока человек находится в большой утробе,
как он может встретиться с Отцом, если он находится в утробе и все
воспринимает через Мать?
     И.Н.- Он же воспринимает любовь Матери к Отцу. И ее счастье от
того, что ее отец любит. Отсюда и возникает желание встретиться с Отцом.
Может быть, это желание встретиться с Отцом и есть желание родиться, вот
это, может, и есть духовный зов к рождению, к встрече с Отцом.
     - А томление души?..
     И.Н.- Ну, под таким образным выражением, как томление души, может
подразумеваться все что угодно. Конкретизируй, что ты имеешь в виду.
     - Внутренняя свобода...
     И.Н.- Что-то надо делать, а спросить не у кого. Отец для того и
существует, чтоб отвечать на такие вопросы. Мать не знает, что делать.
Она любит. Кормит, поит, греет, защищает, оберегает.
     - А если отца нет?
     И.Н.- Не бывает, что отца нет. Если его нет в семье, если он ушел
или просто неизвестен, оглянитесь вокруг внимательно, он всегда есть.
     - А может, можно без отца?
     И.Н.- Отец нужен, это тот, у кого ты будешь спрашивать, что делать.
И выполнять то, что он скажет. Нужна воля; когда мы обращаемся к Богу -
да будет воля твоя!- мы обращаемся к Отцу. Нужна воля, нужен наказ,
чтобы развить в себе это качество. Поэтому без отца нет самоограничения,
самодисциплины, самодеятельности. Что такое каприз? Это реакция на
нарушение первоначального блаженства, это раздражение по поводу задержки
удовлетворения желания. И это очень тяжело. И для женщин это тяжело. Но
особенно когда вырастает мужчина без отца, когда мать блокирует его так,
когда он даже не встречает отца, не, как говорится, родного, а просто
мужчину, который становится ему отцом, который ему отцовское-то начало
закладывает. Они так и остаются детьми: "Дай, дай, дай, дай..." И в
других женщинах ищут только мать, ничего не могут дать, зато хорошо
умеют взять. А есть и такие, которые могут только отдавать, а взять не
могут - это ни плохо, ни хорошо, это разнообразно.
     - Третье рождение...
     И.Н.- Был такой миф у греков: когда боги спускались, любили земных
женщин, рождались полубоги. Третье рождение - это примерно так.


     Кредо

     Давайте попробуем еще раз, может быть, более обобщенно взглянуть на
эту самую обыденную жизнь. Есть такая знаменитая "Изумрудная скрижаль"
Гермеса Трижды рожденного, великая заповедь... "Как внизу, так и вверху,
как вверху, так и внизу". И есть высказывание Шанкары о том, что
"нирвана - та же сансара, а сансара - та же нирвана". "Великий квадрат,
- говорил Лао Цзы, - не имеет углов". Эти три высказывания, на мой
взгляд, об одном и том же. Мы привыкли располагать события, ценности,
переживания, даже время своей жизни по вертикали. Мы легко, не
задумываясь, говорим: "это выше, это ниже, это более низко, это менее
низко". Мы никогда не задумываемся над тем, что такой способ взаимоотно-
шения со своей жизнью лишает нас всяких шансов на то, чтобы обнаружить
единство жизни и бытия. И даже сами эти выражения: "обыденная жизнь",
"быт", "повседневность" - внутри себя содержат такой оттенок, как
"печальная такая необходимость". Нечто вообще-то лишнее, не очень
обязательное, "ну что поделаешь", как бы плата за мгновения взлетов, за
те высокие откровения, за те прекрасные переживания, которые случаются
иногда. Когда мы при таком переходе начинаем вспоминать свою жизнь, мак-
симум три месяца наберется не обыденных. Всякий "энтузиазм" длится мак-
симум три месяца. Всякий, в том числе влюбленность. Три дня, три недели,
три месяца максимум. Что значит три? Это такое свойство нашей психики...
А остальное - дырки, дырки, дырки, не заполненные ничем, кроме этой
самой повседневности,быта, обыденности, воистину без всякой мистики.
Если из десяти лет прожитой жизни я вспоминаю нечто значимое - три
месяца, то что я делал остальные девять лет и девять месяцев? Спал?
     Ведь самое главное в этом - обыденная жизнь; почему самое главное -
потому что просто ее почти нет, жизни-то, так оказывается. Мы о ней
столько говорим, мы ее и так поворачиваем, и с точки зрения социальных
канонов, концепций - столько наговорили... трансактный анализ,
интертипные отношения, малые группы, соционика. А в чем соль? В том, как
нам привиделось, приснилось...
     Чего нам только не приснится. Приснилась социодинамика, приснились
интертипные отношения, приснился Игорь Николаевич Калинаускас вместе с
Зигмундом Ивановичем Фрейдом... Ну и что? Пройдет десять лет, и, может
быть, эти десять дней не войдут даже минутой в воспоминания. Великий
квадрат воистину не имеет углов... Поэтому, наверное, начинать-то надо с
того, чтобы проснуться, как-то меньше спать, чтобы из десяти лет хотя бы
пять запомнить. Я иногда думаю о том, что мечта долго жить, быть вечно
молодым возникает от того, что люди не живут. Кажется, ну что там -
прошло десять лет, вспоминаешь, ну три месяца... Это сколько надо, чтобы
набрать десять лет жизни. Четыреста лет надо прожить, чтобы набралось
десять лет бодрствования. Четыреста лет! Такой жизни. Мне везло, мне
вовремя попались вечные книги. Я как проснулся, это было в шесть лет, с
тех пор помню все. Все было интересно, ничего не хочется вычеркнуть,
вытеснить... А если строго говорить, то, конечно, только когда я
встретил Учителя и доучился до того, что смог сделать пересмотр жизни,
тогда я только вернул себе свою жизнь, в полном объеме... Вот день
проходит, сейчас уже четвертый час; давно проснулись, если не по часам,
а психологически... а еще сегодня жить до двенадцати... Понимаете, тут
совсем другое ощущение жизни. Просыпаешься утром и думаешь: господи, се-
годня же инструкторы... Уже шесть часов вечера, а еще жить и жить, уже
столько прожито.   А народ есть - неделю прожил, кругом слышишь - ни у
кого ничего не произошло, а у тебя уже... в этот понедельник была уже
позапрошлая жизнь. Все вспомнинается притча, как Господь праведника
предупредил, что в такой-то день и час будет отравлена река и люди
сойдут с ума. Он выдолбил себе водохранилище в горах, запасся водой и в
тот день и час смотрит - точно, люди все с ума посходили. Месяц пил свою
воду, два месяца пил свою воду, три месяца... "энтузиазм" кончился. Он
попил со всеми и сошел с ума, все забыл, стал как все...
     В субботу с друзьями встречаешься, говорят: "Этой недели вообще
нет, как в прошлую субботу расстались, так сегодня и встретились, в
прошлую субботу - это было вчера". Вот видите, как мы живем, вот так
читаешь - "Изумрудная скрижаль", Гермес Трисмегист, "как внизу, так и
вверху, как вверху, так и внизу", хочется о чем-то этаком...
     Или Шанкара добрался: "нирвана - та же сансара, сансара - та же
нирвана"... Понимаете, обыденность. Или "великий квадрат не имеет углов"
- тоже правильно...
     Но если проснуться, то ты можешь видеть сны других людей. Или быть
психологом. В изначальном смысле слова "психология", т. е. наука о душе.
     Учитель мой, когда закончил МГУ, пришел к Леонтьеву, говорит: "Про-
фессор, я психологией заниматься хочу". Рассказывает ему свои идеи,
которые он сейчас уже осуществляет в Нью-Йорке. Леонтьев слушал его,
слушал и говорит: "Да, молодой человек, вы хотите заниматься
психологией, т. е. наукой о душе, но я ничего не могу предложить. Вот
есть возрастная, эмоциональная, медицинская, а вот этого нет, извините".
Какая там психология у спящего человека? Общие сны видит, мысли более
или менее красиво оформлены...
     Поэтому все, что я вам рассказал в эти девять встреч, все это для
меня субъективная истина, это все добыто и осознано, и понято, но все
это обретает настоящий смысл, настоящую полноту и, самое главное,
конструктивность, позитивность, если преодолена главная патология,
которая так и называется: "патология обыденной жизни", патологическое
представление о том, что жизнь можно разделить на обыденную и
необыденную. Ведь это и есть самая большая патология... Нет никакой
обыденной жизни и необыденной тоже. Есть эта жизнь. И другая есть... То
есть говорят, что есть, но это потом, умрем - увидим. Сейчас-то никакой
другой нет. Жизнь мы можем проспать, радуясь отдельным дням, часам,
минутам, создать целые большие теории, что вот это все остальное - это
подготовка к вот этому мгновению. А можно ее прожить, это совсем другая
история... Я вам честно скажу, что когда я впервые узнал, что
"Насреддин" означает "единственный" и что на Востоке считается, что
Насреддин - это высочайшее духовное достижение, т. е. супер-насреддин,
что даже Будде этого не удалось, - я почувствовал себя полным идиотом...
Я стал читать, перечитывать до последней притчи сказания, легенды про
этого Ходжу, замечательную книжку Соловьева наизусть выучил. Читал.
Чувствую, что придумываю, подгоняю сам себя под что-то там, а вот
момента истины нет, настоящего. Спасибо Мастеру, подсказал, неоднократно
вспоминаю, когда в ответ на такой вопрос, который даже произносить не
надо было, просто кричало все вокруг, он сказал "жить надо!" Но тут меня
озадачило еще больше. А что мы, собственно говоря, здесь делаем? Мы же и
так живем. Кто нас спрашивал - хотим мы, не хотим? И не так давно, стро-
го говоря, совсем не так давно, вдруг сверкнуло, что таки да - надо
жить. Что, оказывается, этого никто не хочет, это, оказывается, и самое
трудное и самое интересное, и самое загадочное и самое таинственное, и
самое духовное и самое мистическое, и самое оккультное - все, что вы
хотите, самое-самое-самое, Оказывается, - это жить. Понятно, что Гермес
действительно Трисмегист, трижды рожденный, он додумался, но так решил:
"Ну что же, если я скажу: просто жить надо, все смеяться будут в этом
древнем Египте во главе с фараоном". Думает: "Надо что-то такое
задвинуть". Задвинул: "Как вверху, так и внизу, как внизу, так и
вверху..." Назвал это "Изумрудная скрижаль" - как хочешь, так и понимай.
И Шанкара тоже сидел-сидел, мозговал-мозговал - ну как намекнуть-то? Он
говорит: "Нирвана- та же сансара, сансара - та же нирвана". Ну вот,
ребята, думайте, догадывайтесь, что я сказал... Лучше всех, конечно,
поступил Лао Цзы, сидя задом наперед на буйволе... Он просто сказал:
"Великий квадрат не имеет углов", по-простому, чтоб сразу понятно было.
Вот в чем парадокс. Что мы хотим, чего только мы не хотим - и того
хотим, и того хотим, жить-то мы, оказывается, не очень-то хотим. Вот
жить долго, да, некоторые хотят, хотя не знают, зачем. Нам так внедрили
про эту обыденность и необыденность, про быт и небыт. Знаете, книжки
хорошие мы читали, там вообще никто не писает, не какает, не спит, не
ест, а если ест, то что-то такое, чего не бывает в магазинах. И нам
объяснили, что это концентрированная жизнь. Нам так и хочется что-нибудь
концентрированное, разведу водой - жизнь. Вот мы сидим с вами тут, го-
ворим - это же тоже жизнь, идет себе и идет, на часы посмотришь - вроде
немного... На другие посмотришь - совсем ничего, загадка, тайна... Я
думаю, что это и есть самое главное, чему есть смысл научиться, - это
жить. Чувствовать живую ткань жизни. Она присутствует везде, в любой
форме, в любом мгновении. Когда читаешь религиозные тексты, там вопрос -
что есть благодать? Думаю, что вот это и есть - благодать, она здесь,
всегда, чем бы ты ни занимался, в какую бы ситуацию ты ни попал. Я
понимаю, Ауробиндо и Мать, они вообще бросили спать... жалко даже на
несколько часов перестать ощущать этот контакт с тканью жизни, это
высшее наслаждение - сознания,души, тела, духа, это та самая амброзия,
пища богов, и она не где-то там, в другом времени и пространстве, она же
здесь...
     Надо проснуться, проснуться так, как мы просыпаемся в те мгновения
нашей жизни, кусочки нашей жизни, которые мы никогда не забудем. У
каждого есть что-то, что он никогда не забудет. У каждого есть это
ощущение - вот я в это время жил! Я был! Я был вот эти полчаса, вот эти
три дня, вот эту неделю, вот эту ночь... Это неправда, что так нужно
жить постоянно, это неправда, что только какой-то эмоциональный подброс,
какая-то вибрация в теле, какой-то зуд в голове обязателен, иначе этого
ощущения не будет. Тогда йоги все идиоты, когда говорят: "Гладь озера,
зеркало, покой ума". Нет, это нужно для того, чтобы войти, слиться с
этой живой тканью, ощутить эту благодать, ощутить вкус... И тогда мы
можем поиграть в игру - обыденная жизнь, необыденная жизнь. Этого ничего
нет, мир совершенен, воистину, и мы совершенны, воистину. Человечество
еще молодо, вот эта вся структура социального наследования, так
называемого воспитания, так называемого образования, вот это все
несовершенно, еще молодо, но во все времена, у всех народов по великому
закону разброса появлялись Лао Цзы, Гермес, Шанкара. Совсем недавно наш
с вами соотечественник Вернадский, болея, во сне вдруг увидел свое наз-
начение... А еще есть такая сказка "Конек-горбунок", помните, как он там
помолодел?.. Куда он прыгнул? В кипящую воду. В жизнь. А оттуда куда,
что закрепителем было? Холодный котел смысла. И получился Иван-царевич.
Проснулся мужик!
     Действительно, есть смысл делать усилия в эту сторону, в сторону
проснувшегося, потому что совсем все по-другому становится: тайна
смерти, возраст биологический и социальный, даже говорить страшно, все,
что там открывается, страшно не в том смысле, что кто-то испугается или
наказан будет за то, что сказал, нет. Почему ты живой, почему?.. И очень
тогда больно. Хотя я вот свою так же ощущаю однозначность, чтобы более,
что ли, современными и более простыми словами выразить, такой
переводчик, такой Шанкара, но отечественный. Однако есть вещи, где самое
аккуратное высказывание кажется очень грубым и ранящим ткань жизни.
Конечно, это трудно поначалу нарисовать, и больно, и одиноко, и какая-то
странная усталость бывает, к этому надо привыкнуть... Лелеять себя ка-
кой-нибудь изысканной мотивацией, не сразу убирать всю вертикаль, а
постепенно сближать небо с землей, верх и низ, сансару и нирвану. Как
повезет, как получится, кого или что услышать. Но ведь и здорово.
Здорово хотя бы потому, что ничего не надо забывать, ни сознательно, ни
бессознательно. Здорово, потому что сам живой и вокруг все живое, что
смысл открывается буквально во всем. Ну, если на другом языке сказать:
"Бог во всем...", открывается плотный, живой смысл этих всех знаменитых
высказываний, они приобретают плоть. Нам иногда кажется, что то, к чему
мы устремляемся, - это лучшее, или вверх, или как-то еще, это бывает в
детстве, от проекции, скажем, тех взглядов; идеологическая проекция,
миллион всяких проекций, но смысл их в том, что вот это другое, к чему
мы устремляемся, оно другое потому, что как бы там отсекается все то,
что каждый из нас считает неприятным, тяжелым, плохим и т.д., а там все
хорошее, идеал, и это нас вводит в заблуждение, мы проскакиваем жизнь
именно из-за этого. Будда, конечно, прав, когда он приводит свои восемь
запо-ведей о том, как избавиться от страданий, но ведь не в том дело,
чтобы избавиться от чего-то. Да, можно избавиться от страданий и попасть
в нирвану, но потеряешь сансару, а она - та же самая нирвана. А нирвана
- та же самая сансара. Дело ведь не в том, чтобы от чего-то избавиться,
а дело в том, чтобы найти всему смысл, найти всему живое сопережи-
вание...
     Избавиться, скажем, от травы или от какой-то одной породы деревьев
- это же будет не лес. Как можно избавиться, выкинуть из времен года,
скажем, весну или зиму? Как можно из мира что-то изъять? Если это
возможно, то будет ли это лучше, совершенней? Нет! Как показывает вся
практика человечества, попытка изъять - это всегда рана, это всегда
кровь, это всегда боль, это всегда поток потерь. Для того, может быть, и
имеет смысл проснуться...
     Не надо мучиться такими странными вопросами, можно тогда просто
оставаться во сне. Если вы проснулись, если вы действительно живете
каждый момент своей жизни, то вам от чего тогда избавляться? От жизни?
Из этой живой ткани выкроить себе костюмчик? Все эти странные вопросы
для живого человека не возникают. Жить - это не занятие. Это не
профессия. Это не знание. Жить - это жить. Что бы мы ни пытались сказать
об этом, пока ты сам этого нектара не выпьешь, пока ты сам к этой
непрерывности живой ткани, к ее вездесущности не прикоснешься, сколько
тебе ни говорить, все, что можно сказать, это: "Вспомни те мгновения,
которые ты жил, просыпайся, подумай, ведь эти мгновения не только мгно-
вения радости, блаженства, это и мгновения страдания..." Трудно, когда
ничего не забываешь, когда ничего не надо выкидывать и когда ты десять
лет вспоминаешь - все десять лет- это жизнь, трудная или счастливая,
удачная или неудачная - все это жизнь. Вот тогда вся эта вертикаль
исчезает, "как вверху, так и внизу, как внизу, так и вверху", тогда нет
ни "вверху", ни "внизу". "И сансара - та же нирвана, и нирвана - та же
сансара", ибо нет ни того, ни другого. И "великий квадрат не имеет
углов", у него нет никаких углов. А есть живая ткань жизни. И если это
состоялось, тогда вы будете чувствовать раны на этой живой ткани,
наросты, искусственные наложения, все то, о чем мы говорим как о
патологии. Все сводится к главному, к тому, спит человек или живет,
хочет он жить или он сдался. Если он хочет жить, если он хочет
проснуться, он не сдался, что бы ни случилось; и обратное - если он не
хочет жить, если он не хочет проснуться, он сдался, ибо тогда он
отказывается от дара, от того, что мы называем - всякий человек от Бога,
всякая душа от Отца... Психопатология обыденной жизни состоит в том, что
существует понятие обыденной жизни. И пока оно существует, существует
патология, ибо это и есть главный диагноз болезни под названием "не хочу
жить, не хочу быть живым, значит, не хочу быть человеком". Вместо
человека такой получается гомункулус, социальная личность, индивидуаль-
ность, сущность - что угодно, лишь бы не человек живой... А теперь
вспомните, с чего начиналась наша первая встреча? С темы живого
человека.
     Есть еще одна тема, тема, которую я хотел бы в эту нашу встречу
разрешить. Коротко ее можно выразить двумя словами: "работа и любовь".
Если проводить, перебрасывать мостик, то можно говорить о том, что,
употребляя эти слова внутри своего мира, я говорю о бытии и смысле. Все
равно все к этому сводится, когда мы говорим о человеке, что любовь -
это бытие, а работа - смысл. Или работа - это бытие, а любовь - это
смысл. Не так просто определиться, где бытие, а где смысл. Как
показывает практика живого общения с людьми, стоит только ведущему, не
скрывая, сделать акцент смысла в сторону любви, все впадают в состояние
эйфории, очень радуются, очень возбуждаются, набивают массу шишек, пыта-
ясь подчинить все любви, и потом, с некоторой усталостью и ра-
зочарованием, отправляются на работу, говоря: ну вот, опять не позвело,
не получилось, как хотелось. Стоит только ведущему сделать акцент в
сторону работы, акцент, я имею в виду выдать плюс-подкрепление, -
понятно, как все возбуждаются. Начинают говорить: работать надо, что это
мы не работаем, начинают бурно работать - месяца три, потом, усталые,
измученные, истощенные, опустошенные, начинают мечтать о любви, говоря:
ну вот, столько работал, а результата нет. В чем же дело? Вот если мы
скажем "все есть работа" или скажем "все есть любовь"... Ну давайте
скажем "все есть творчество". Творчество, понятие творчества, объединим
с работой. Попробуем сделать акцент, небольшое отступление в сторону
творчества. Я думаю, что в этот раз даже на три месяца не получится, на
три недельки - от силы: падут с измочаленными душой и телом. Скажут:
если это творчество, то ну его. Ибо творчество как принцип жизни - это
"постоянное переживание предельной сложности внутреннего мира  и пре-
дельной трудности внешнего мира", цитируя Василюка. Предельной. В
переводе на язык Флоренского получается "предельная одновременная
реализация правды бытия и правды смысла". Что же у нас тогда получается?
Возвести работу в принцип жизни - постоянная битва. Возвести любовь в
принцип жизни - все начинает вокруг сыпаться, потому что бесконечно
пребывать в кайфе невозможно. Значит, надо стрелять, как только
кончилось что-нибудь. Возвести творчество в принцип жизни- это
надорваться. Когда же вообще радоваться? Потому что творчество - это
сплошная мука. Безвыходная ситуация, роковой треугольник. Для спящего
человека. "Направо пойдешь - помрешь, налево пойдешь - ума-разума
лишишься, прямо пойдешь - ничего не найдешь". Куда идти-то? Надо сесть и
проснуться на этом самом месте, на развилке. Значит, работа есть только
одна, и любовь есть только одна - жить, и творчество есть только одно -
стать живым человеком, в полном смысле этого слова, реализовать в себе
образ человечества и еще образ, подобием которого ты создан, т. е. образ
Божий. Все остальное - производное. Каждый раз, произнося или думая -
работа, мы должны помнить о смысле. Работа осмыслена только тогда, когда
она ведет к бодрствованию. Всякий раз говоря о любви, мы должны помнить
о смысле: любовь есть только то, что ведет к любви жить, любви к жизни,
к живой ее ткани. Всякий раз произнося - творчество, мы должны помнить,
что любое творчество только тогда осмысленно, если оно ведет к живому
человеку. И вот три вопроса. Что есть работа? Что есть любовь? Что есть
творчество? И каков ответ - таков смысл любой работы, любой любви,
любого творчества.Но тогда надо добавить четвертое - что есть радость?
Радость есть вкушение жизни, вот эта амброзия, вот эта пища богов. Тогда
каждый раз, говоря о радости, празднике, наслаждении, удовольствии, мы
говорим о раскрытии смысла благодати - вкушать жизнь. Четыре
вопроса.Находя свои ответы в любой ситуации по любому поводу, задавайте
эти четыре вопроса и ответьте на них. Знать эти четыре вопроса, помнить,
только внимательно, в чем их суть, это значит располагать всем знанием,
которое имел мой Мастер. Он знал эти четыре вопроса. Какой бы ни взяли
момент, проблему, кусок жизни своей или чьей-то другой, не забудьте
задать четыре вопроса и ответить на них. Ответы принадлежат конкретной
проблеме. Вопросы принадлежат миру. Тогда, может быть, вы не будете так
грустно размышлять о жизни... Жизнь - прекрасная вещь, великолепная...
Это и есть невеста небесная... Это и есть таинство брака, таинство
обручения с жизнью, плоть от плоти и кровь от крови. Все мы посвященные,
только не все об этом знаем. Ибо живем, и это и есть высшее посвящение-
родиться и жить. Более высокого посвящения нет нигде - ни в Шамбале, ни
на звезде Орион, ни на любом уровне реальности, это высшее посвящение -
родиться и жить. Так я вижу, такова моя субъективная истина. Чего и вам,
кому это нравится, желаю.

     Часть вторая

     Тело человеческое

     Сказано: родиться в человеческом теле - большая удача. И еще одно:
Человек создан по образу и подобию Божьему. Задам я и третью отправную
точку для нашей беседы: Иисус, как и все другие великие Учителя
человечества, был воплощен в человеческом теле.
     У большинства из нас есть такой штамп восприятия: когда мы говорим
_тело_, то имеем в виду нечто биологическое, то есть используем это
понятие очень узко, противопоставляя ему как нечто чуждое, вне его
находящееся - дух, душу. Это бытовая привычка, которая породила в нас
разделение на красивое и некрасивое, плотское и не плотское. Но если мы
попробуем в своих размышлениях использовать понятие _тело_ ближе к
другим объемам, например, из физики - материальное тело, квантовое тело,
- и сделаем такой переход смысла, и попробуем осознать то, что родиться
в человеческом теле большая удача, что духовные учителя человечества
были воплощены в теле человеческом, то мы сможем переключиться с
обыденного уровня восприятия понятия _тело_ на другой уровень его
восприятия. Я уже обращал ваше внимание на то, что для обозначения
других уровней бытия человека тоже используется понятие _тело_:
астральное тело, каузальное тело и даже тело Бодхи. И это не случайно,
ибо тело, в конечном итоге, есть способ ограничить индивидуальное Я,
единственную, уникальную, индивидуальную жизнь каждого. И если восприни-
мать тело как обязательное наличие формы, обязательное наличие
отграниченности, тогда перед нами открывается действительная красота
этого произведения, действительная возможность восприятия человека как
целого. И мы можем продвинуться по пути, который начали, введя понятие
инструментальности, перед нами откроется действительность любого аспекта
тела под названием _человек_.
     Привыкнув к однозначности содержания слов, относящихся к человеку,
мы говорим _мысль_ и надеемся, что все воспринимают это одинаково по
объему, по смыслу, по функции, по действительному содержанию, хотя на
самом деле это совершенно не так, ибо это слово относится минимум к
десяти совершенно различным вещам, процессам и понятиям. Мы говорим
_душа_, и это, скорее, поэтическое обобщение великого множества
различных проявлений. Мы говорим _плоть_ - казалось бы, здесь-то все
однозначно, и опять это не так. Ведь говорится же _во плоти_,
_воплощенный_, _воплощение_...
     Отграниченность есть свойство любой формы. Существует отгра-
ниченность сознания. Не зря Мамардашвили отметил, что все, что можно
сказать о сознании определенного, - это то, что оно есть нечто
отграниченное. Если обобщить все, что мы можем определенно и безусловно
сказать о человеке, - это то, что он есть нечто отграниченное. При таком
определении неминуемо срабатывает рефлекс восприятия: как отграниченное?
А трансценденция? Но ведь трансценденция не есть отказ от
отграниченности, ведь даже самый тонкий, как принято считать, аспект
этого великого целого под названием _человек_ - тело Бодхи - это все
равно отграниченность.
     Мы привыкли к понятию _граница_ относиться как к понятию _предел_,
_препятствие_, воспринимать его как некий синоним клетки, но:
     _всякая форма пуста, а всякая пустота оформлена_,
     _великий квадрат не имеет углов_,
     _как вверху, так и внизу, как внизу, так и вверху_,
     _сансара - та же нирвана, нирвана - та же сансара_.
     И, переходя к собственным субъективным утверждениям, родившимся в
собственных переживаниях, я говорю: только когда мы попробуем совершить
усилие к рождению новой для нас, непривычной для нас позиции по
отношению к понятию _граница_, все, что есть внутри у каждого из нас,
вся совокупность представлений, размышлений, переживаний, впечатлений о
человеке, а значит и о самом себе, сможет быть переосмыслена заново. И
прежде всего это переосмысление должно начаться с понимания, переживания
того, что человек, как и все явленное, суть отграниченность, а не
беспредел.
     Идея растворения в беспредельном есть идея бегства, есть идея сла-
бости или трагичности осознавания при раскрытии смысла того, что человек
отграничен от Бога, хотя по его образу и подобию сотворен, но уже этим и
отграничен от пространства, от знания, от любого беспредела. Отграничен.
И если бы Великое Среднее усвоило эту, на первый взгляд, простую истину,
то никакие _коммунизмы_, никакие идеи о создании _нового_ человека,
никакие такого рода эксперименты над людьми просто не могли бы
возникнуть. Если взять в меньшем объеме, это осознавание - единственное,
что останавливает маятник, раскачивающийся от комплекса маленького
человека к мании величия. Ибо это не маленькое и не большое, это
отграниченность. Не ограниченность в бытовом смысле, а отграниченность
как суть. И посему, прежде чем говорить об осознанном взаимодействии с
реальностью (хотя осознанное взаимодействие тоже условность, ибо мы сами
есть реальность), необходимо непосредственное переживание, действительно
соединяющее нас с реальностью. Искатели разными способами пытаются
прийти к такому переживанию, ибо, как известно, только переживание сое-
диняет, в то время как чувство разделяет. И только в тотальном пе-
реживании себя как реальности _сансара, действительно, та же нирвана,
нирвана - та же сансара_ и _великий квадрат не имеет углов_.
     Но надо не только к этому прийти, необходимо это воплотить, а это
очень сложная задача, ибо переживание есть сугубо интимное событие,
переживанием никак невозможно поделиться, его можно иногда показать, но
не поделиться. Переживание - вещь единичная, оно принадлежит субъекту и
только ему.
     _Для усмотрения истины слова не нужны, слова нужны для ее пере-
дачи_. Чтобы поделиться переживанием, его надо воплотить в бытии своем.
     _Просветление не случается в результате работы, но без работы оно
не случается никогда_. (Ошо.)
     Так вот, чтобы прийти и воплотить, чтобы создать условия для такого
события, необходимо прежде всего осознать тот факт, что, как и все
явленное, человек во всех аспектах своей целостности отграничен. И
добраться до этих границ - задача номер один. Выйти из них невозможно, -
выйдя из них, вы перестанете быть. Эта тотальная смерть, разрушение
формы, разрушение отграниченности - в очень тонкой форме не что иное,
как тяга к самоубийству. Самоубийство же осуждается как самый тяжкий
грех во всех религиях и духовных традициях, ибо это покушение на во-
площенный Дух.
     Итак, отграниченность. Как же добраться, как опознать себя? Это
один из базовых вопросов.
     Процесс социализации построен на двух иллюзиях: иллюзии того, что
отграниченность задается извне, и иллюзии беспредельности человеческих
возможностей. Первая иллюзия держится на том, что человек, как
биологическое и социальное существо, сделан из людей, и потому человек
для человека является сверхраздражителем. В процессе роста и
социализации границы действительно задаются извне, сначала это границы
материнской утробы, потом границы собственного тела (когда младенец
начинает осознавать, что это его пальчик, его глазки), потом границы
картины мира, задаваемые отцом, матерью и значимыми другими, они
постоянно расширяются, и так рождается вторая иллюзия, иллюзия
экспансии, роста, прогресса. Границы расширяются, и кажется, что только
сдерживание со стороны других ограничивает это расширение, развитие. По
мере взросления, в процессе жизни, в процессе познания создается иллюзия
вечного расширения. Ибо в большинстве аспектов целого мы так далеки от
своих действительных границ, что легко представить, что для их
достижения понадобятся тысячи воплощений. За восемьдесят, в лучшем
случае сто лет, добраться до своих границ темпами, которые задает
Великое Среднее, просто невозможно. А ведь для того чтобы начать это
делать, прежде всего в голову должна прийти такая идея. И вот, чтобы эта
идея пришла в голову как можно меньшему количеству людей, и существует
вторая иллюзия. Опирается она на эмпирический опыт расширения, создающий
ощущение, что человек беспределен в своих возможностях, в своем духовном
развитии, в способности к познанию, и только сопротивление внешней
реальности устанавливает временный предел; победив же это сопротивление,
можно стать беспредельно могущественным.
     Иллюзия постоянного расширения плюс совершенно порочная идея без-
граничности закладывает в сознание механизм, мотивирующий веру в чудо, в
бесконечные возможности, что создает такие условия, при которых человек
никогда не придет к идее отграниченности, никогда не получит шанс
задуматься о себе как о целом, как о теле. Так и происходит, человек
привыкает телом считать только то, что ограничено кожей. И даже встречая
в духовной, эзотерической литературе понятия _астральное тело_,
_ментальное тело_, он отбрасывает слово _тело_ и говорит _астрал_,
_ментал_.
     - Вышел в астрал.
     - А кто вышел?
     - Точка осознавания.
     Абсурд. Точка осознавания, как известно, нуль в системе координат
целого.
     Итак, глобальная идея, глобальное понятие, глобальный смысл -
отграниченность. Следовательно, задача постижения этого смысла, во-
первых, грандиозна по трудности, прежде всего психологической, во-
вторых, она практически трудна, так как нужно уметь находить или
организовывать такой микросоциум, такой коллектив, который занимается
именно этим. Это невероятно трудно, потому что сидх, _цветов у дороги_
бесконечное множество, а мышление ничего другого не делает, как обслужи-
вает наши потребности. Активизировать потребность в тотальной
самореализации, перевести ее с социального программирования на
программирование духовным сообществом - это сложнейшая самостоятельная
задача. Но до тех пор, пока не обнаружена изнутри истинная
отграниченность, нет никакого шанса прикоснуться к реальности как к
таковой, внешней по отношению к своей отграниченности, реальности.
     Все вы слышали про семь покрывал майи. В одном из древнейших интер-
претирующих текстов сказано, что эти семь покрывал и есть семь тел:
физическое, энергетическое, витальное, астральное, ментальное,
каузальное и тело Бодхи. Семь тел, семь покрывал, семь якобы
отграниченностей. Так возникает еще одна иллюзия движения и расширения,
которое есть не что иное в действительности, как переход из камеры
поменьше в камеру побольше. Чтобы обнаружить свою отграниченность,
сквозь это надо пройти. Это один путь. Второй путь - прорваться
напрямую, условно говоря, не познавая себя, а переживая. Как Махариши.
Он пережил себя как целое и обнаружил себя как реальность и высшую
ценность - присутствие в ней. В этих нескольких словах весь его опыт.
Якобы просто, но нам известно, что Махариши - один. У него много
последователей, но я пока не слышал, чтобы кто-нибудь из них это сумел.
     Переживание индивидуально. Для преодоления стандартных программ
необходима другая, особым образом вложенная. Когда говорится о
_трансценденции_, то необходимо выяснить, по отношению к какой из мнимых
границ эта трансценденция происходит. Если это выход за пределы того,
что мы привычно называем физическим телом, то это один вариант
трансценденции; если за пределы привычной для себя _Я-концепции_, то
другой; если выход за пределы, привычные для психоэнергетических
взаимоотношений, то третий; но все это в конечном счете - иллюзия
выхода. Нельзя выйти из себя в прямом смысле слова, выйти из себя значит
перестать быть. Разрушиться. Потерять форму. И в теле Бодхи есть от-
граниченность. Поэтому, когда с помощью новой для себя методики или
системы организации пространства сознания, развития психоэнергетических
возможностей или функциональных возможностей тела кто-то обнаруживает,
что он куда-то вышел, то прежде всего стоит подумать, что он пробил
дырку из одной камеры в другую. Только тогда из этого события может
получиться начало пути. А если он решит, что вышел в открытый космос и
теперь непосредственно общается с космосом, с Богом, учителями с Ориона,
то это _манька_ от невежества. Не просто невежества, а запрограммирован-
ная охранительная система, заложенная в процессе социализации. И только
дети, которые растут в необычных семьях, где задаются нестандартные
границы, могут проскочить в другие программы сразу.
     Таким образом, эти две иллюзии - внешней заданности границ и
беспредельности - породили идею ложного прогресса, идею беспредела.
Осуждая беспредел политический и преступный, мы симпатизируем этой идее
беспредела по отношению к человеку, но ведь это и есть духовный
коммунизм или фашизм. Это та же идея, которая в социуме порождает
коммунизм, фашизм и другие системы изменения параметров человека,
моделирование человека под сконструированный идеал, но только
перенесенная в духовную плоскость. Предел - это не _плохо_, ибо только
через него мы узнаем о существовании целого, только через осознавание
отграниченности как принципиального факта мы можем пережить
воссоединение с реальностью. Рационально это когда-то удалось выразить
формулой: движение целого в целом в точке координатора посредством нуль-
перехода. В этом смысле мы бессмертны. Других обоснований бессмертию не
надо. А ловушка начинается с низведения понятия тела до пределов,
ограниченных кожей.
     Следующий момент, связанный с понятием _тело_, состоит в том, что
мы его не познаем, а тем более не переживаем. Мы отдали познание этого
отграниченного кожей объекта _специалистам_. А раз сами не познаем, то и
сведения о нем получаем в основном извне. Мы его не переживаем, а
значит, как субъекты мы с ним не соединены, и, следовательно, оно не
наше в строгом смысле слова. Ни физическое тело, ни все остальные семь
нам не принадлежат, они майе принадлежат и в этом смысле чужие.
     Дело в том, что при рождениях: при первом - биологическом, при
втором - социальном и при третьем - духовном - все это вручается нам
лично, мы обязаны быть хозяевами этого. Это сделано по образу и подобию
Божьему! Но при первой же попытке это взять нам говорят: давай мы
поможем, похозяйничаем за тебя. Синдром сверхсрочника: в армии потому
хорошо, что ни о чем думать не надо, все расписано, все распределено за
меня. На этом принципе построена вся жизнь в Великом Среднем - отдай нам
это, это и это тоже, и мы сделаем тебя свободным. _Свобода от_, как
известно, самый большой соблазн. А для чего ее предлагают? Для того,
чтобы тобой было легко управлять, чтобы ты был адаптирован в социуме,
добросовестно выполняя законы Великого Среднего, изучал и соблюдал
конвенции. И за это был совершенно свободен от ответственности, потому
что есть старший, есть руководитель, он отвечает. Можно, конечно, с
точки зрения теории перевоплощений сказать: ну что ж, значит, карма
такая, чтобы в этом воплощении твоим телом пользовались те, кому это
надо, а ты тут ни при чем, ты просто извозчик.
     Зато ты был свободен от этого громадного, ужасного хозяйства и
отдыхал в беспредельности сколько хотел. Так рождается жажда: сделайте
со мной что-нибудь, освободите меня от меня!
     Отказаться от трудной и порой трагической работы по познанию себя
как образа и подобия Божьего, от переживания себя - не означает ли это
отказ от своей самой главной работы и самого главного предназначения?
Доступно же это осознаванию, осмыслению, переживанию становится только
тогда, когда мы усваиваем простой принцип - принцип отграниченности
всего сущего. Ибо образ и подобие уже подразумевают отграниченность. И
тогда - да! Велик человек, воистину велик, изумительное изделие, изуми-
тельное творение! Но выясняется, что большинство людей в действи-
тельности предпочитают ощущать себя маленькими, мания величия - та же
возможность ощутить себя маленьким. И делается это очень просто: точеч-
ному Я присваивается новое имя, великое имя. И все. Я Наполеон. Пустое Я
при полном и великом имени. И незачем тогда свое хозяйство изучать, свое
хозяйство постигать и переживать самого себя, ибо хорошо известно, что
на уровне социальных потребностей страх самого себя есть главный
регулятор поведения. Но только преодолев его и решившись стать хозяином,
вы поймете, что человек не матрешка, где одно тело вложено в другое в
любом порядке.Отнюдь.
     _Великий квадрат не имеет углов_.
     Когда-то я поделился с вами тайной реального действия - тайна ре-
ального действия заключается в том, что оно совершается реальностью. И
это не тавтология. В этом есть тайна, тайна присуща реальности и не
предназначена для разгадывания. Ее можно пережить, принять на хранение,
приобщиться к ней. Невыразимое невыразимо, но оно воплощено. В этом
шанс, но мы не замечаем его и, сбиваясь на привычную колею, пытаемся
все, понимая под _все_ реальность как таковую, выразить, упуская
возможность пережить, ощутить, уловить интуитивно и другие возможности
взаимодействия целого с целым.
     Размышляя, осмысляя в этом ракурсе такое понятие, как _любовь_,
прежде всего мы должны увидеть его состоящим из двух понятий: любви как
чувства и любви как переживания. Любовь как чувство - это экспансия, оно
описано в литературе, психологии, засвидетельствовано искусством. Только
обращаясь к такому понятию, как _Божественная любовь_, мы обнаруживаем
любовь как переживание - это возможность прикосновения к другому. Как
сказал Абу Силг: _Любовь - это снятие дистанции_. В любви как в п-
ереживании мы можем обнаружить свою истинную отграниченность. Иными
словами, обнаружить себя. В любви как в чувстве мы обнаружить себя не
можем, любовь как чувство - вектор, действие, и мы обнаруживаем в
чувстве только свои возможности; чем сложнее реализация чувства, тем
больше мобилизация, тем больше пробуждение различных возможностей для
функционирования. В любви же как переживании мы имеем шанс обнаружить
себя. Без другого себя обнаружить невозможно. Что такое обнаружить себя?
Это выйти на границу себя, хотя бы в одном аспекте; если же это пере-
живание тотально, тогда можно обнаружить себя во всех аспектах, пережить
себя и соприкоснуться с другими. Это рождение - очень тонкое состояние,
его тонкость состоит в том, что, обнаружив себя в переживании как
реальность, вы обнаруживаете как реальность и другого, и наступает
момент, когда два становятся одним, оставаясь в то же время двумя.
Когда-то об этом переживании было сказано, что это и есть место, где Бог
живет.
     Место, где два - единое, оставаясь в то же время двумя.
     Переживания дают возможность по отношению и к так называемому
внешнему миру, и по отношению к так называемому внутреннему миру
соблюсти принцип жемчужины. Принцип, при котором новое не отменяет
старого, каждый новый слой не отменяет предыдущий. Таким образом, слой
за слоем образуется жемчужина. Только в таком случае, переживая и
познавая себя и другого, вы будете формироваться как целое. Если же,
бессознательно действуя по принципу вектора, устремленного в беспредел,
вы будете отменять каждый предыдущий слой из соображений, что он устарел
или не нужен, то за вами всегда будет пустота, ничего плотного не об-
разуется. И тогда покой, тот покой, который ведет к переживанию пре-
бывания себя в реальности, не наступит никогда, потому что нечему будет
покоиться. Не будет Тела Человеческого как вашего тела, а будет одно
беспокойство под названием _прогресс_. Естественно, что и идеи,
порождаемые беспокойством, будут соответствующими.
     Беспредельность, в буквальном смысле слова отсутствие любого тела,
т.е. любой отграниченности, есть отсутствие воплощенности, отсутствие
образа и подобия. Существует некоторое психическое беспокойство под
названием _мое Я_. Пустое. Абстрактное. Если это Я не является только
нулевой точкой координатора, на которую нарастает опознаваемое,
отграниченное, тогда вашего бытия в строгом смысле слова нет. Тогда
существует только жизнь как некоторое психическое беспокойство по разным
поводам. Некоторая суета вокруг Я. Истинное Я плюс неистинное Я, в сумме
- ноль. Оно нужно только для того, чтобы стать затравочным кристаллом в
насыщенном растворе реальной, живой ткани жизни в процессе образования
этого перла творения. Ведь в середине жемчужины может быть просто
песчинка, обычная, каких бесконечное множество. Так в середине этого
перла творения, Тела Человеческого, такой же пустячок - Я. С каким
невероятным почтением мы относимся к этому пустячку под названием
самосознание. С ним нужно сделать только одно: точно его выставить, т.е.
успокоить. Поставить в центр системы координат. Сделать его стабильным,
чтобы можно было наращивать на него слой за слоем, до действительно
полного тела, до полной своей отграниченности, переживания себя как
целого, ибо _возлюби ближнего как самого себя_. Вот такая замечательная
мысль. Если мы возлюбили себя в качестве психического беспокойства по
поводу  Я - не-Я, истинное Я - неистинное Я, то и ближнего своего
способны мы возлюбить не больше того и не меньше. Это только кажется,
что ближний так далеко, что ничего другого не остается, как только
стукнуться об него кожей для иллюзии близости. Мы, действительно, ближе,
но совсем в другом месте. И только в том случае, когда работа по об-
наружению, опознаванию себя как тела, а следовательно, как реальности,
идет непрерывно, любая функциональная деятельность - от удовлетворения
потребностей до соблюдения социальных конвенций - помогает в этой
работе. Тогда положение человека, находящегося в миру, оказывается
гораздо выгоднее, чем положение отшельника. Быть в мире оказывается
ситуацией более подходящей для покоя, для покойного положения этой
затравочной субстанции под названием _Я-есмь_. Ибо большое разнообразие
ситуаций дает возможность, при творческом отношении, уравновешивать раз-
личные тяготения и держать _Я-есмь_ в стабильном положении, в спокойной
нулевой позиции, т.е. в центре системы координат. Быть представленным
самому себе в качестве бытия и означает быть представленным самому себе
в качестве тела. В какой степени вы хозяин данного вам тела, в такой
степени вы пребываете в бытии.
     Суть состоит в том, что так замечательно выражено Флоренским в его
мысли о двойственной правде человека, о том, что человек - это две
равноправные правды: правды бытия и правды смысла. Именно поэтому, с
точки зрения бытия мы уже есть во всей полноте образа и подобия, а с
точки зрения смысла мы должны стать, т.е. прирастить к себе это бытие,
которое уже есть. В этом и заключается духовный подвиг - сотворение себя
для себя. Известно, что без разрушения целого из него ничего нельзя
изъять, ибо часть в целом обладает свойствами, вне целого не сущест-
вующими, изъятие же части сразу меняет саму эту часть, превращая ее в
нечто отдельное, а также меняет и само целое, оно перестает быть тем,
чем было. В целом понятие _случайная деталь_ не существует, а посему
отбрасывать что-либо ради усовершенствования - это абсурд. Отбрасывая
какую-либо часть себя, вы мгновенно становитесь не собой, а другим, и
этот другой опять будет вынужден решать проблему самоусовершенствования,
что-то отбрасывая, и что же останется в результате? Пустое Я,
психологическое беспокойство под названием _жизнь_. С точки зрения
смысла возможны любые манипуляции, вплоть до отбрасывания самого Я, если
вы обнаружили для себя такой смысл, но в бытии от этого ничего не прои-
зойдет, в нем уже все произошло. Оно полнота смысла, а полнота смысла
есть полнота переживания себя как реальности, т.е. тела. И тогда бытие и
смысл уравновешиваются. С момента их истинной соразмерности и начинается
действительное развитие, пребывание в реальности, когда вам дана вся
полнота свободы ДЛЯ, без всякой свободы ОТ. И когда происходят
переживания, называемые самадхи, просветление, то эти слова обозначают
только одно: момент совпадения объема бытия с объемом смысла. Только при
таком соединении можно обнаружить действительную траекторию движения,
если таковая вообще имеется. Только обретя свое тело субъективно через
смысл и бытие, существующее как данность, можно ощутить наличие или
отсутствие движения, как оно происходит субъективно и объективно в
реальности.Наличие этих двух правд - бытийно существующей независимо от
субъекта, его тела, созданного по образу и подобию, и правды смысла,
которая может быть соразмерна и не соразмерна бытию как данности, - и
определяет ситуацию человека. Ситуацию необходимости постижения себя как
бытия, как Тела, иначе человек обречен на иллюзию как минимум семи
родов.
     Источником того, что произнесено здесь сейчас и воплощено в при-
сутствии, является переживание. Переживание передать невозможно, но
возможно содействовать созданию ситуации, в которой подобное переживание
может случиться и с другими. Известно, что структурирование происходит
во всем целом одномоментно, и порождаемое мною сейчас структурирование,
воспринимаемое вами, не зависит ни от понимания, ни от резонанса, строго
говоря, не зависит ни от чего, ибо оно есть не часть смысла, а часть
бытия. От вашей же осмысленной деятельности, от ваших усилий зависит,
насколько это структурирование будет пребывать в вас, в вашем теле,
насколько оно повлияет на ваше бытие. Я хочу еще раз отметить, что
счастлив встречей с Флоренским, с его мыслью о двух правдах
человеческих.

     Вопросы

     - Насколько правомерно высказывание, что искатель становится в
новую точку координатора, в которой происходит переживание?
     И.Н.- Точка координатора задана субъективностью, наличием Я-есмь.
Она всегда одна и та же.
     - Но нас-то нет.
     И.Н.- Как бытие мы всегда есть. Как смысл мы тоже всегда есть.
Вопрос только в соразмерности. Если же мы не осуществляемся как смысл,
то и бытие мы тоже не воспринимаем. Точка же координатора одна, и для
бытия, и для смысла.
     - Есть ли у Вас то, что Вы назвали _жизнь как психологическое бес-
покойство_?
     И.Н.- Естественно, у меня есть жизнь, но для меня жизнь - это
работа, в том смысле, о котором мы уже сегодня говорили. Тогда
психологические беспокойства существуют, но как проблема, возникающая в
результате сдвига точки координатора с нулевой позиции, как результат
слежения: остается ли _Я_ нулем или приобретает собственное содержание?
Когда говорится, что _Я_ - это затравочный элемент для наращивания
смысла, а смысл - в том, чтобы пережить себя как бытие, постигнуть себя,
то это ситуация, при которой, с точки зрения стороннего наблюдателя, вы
_нелюдь_. Сказано: истина, будучи высказана, часто похожа на свою проти-
воположность.
     _Слон сильнее человека, тигр может больше него съесть, человек
создан, чтобы учиться_. В этом высказывании тот же смысл: человек создан
для того, чтобы смысл стал соразмерен бытию. И поэтому, произнося _Я
есть_, я могу этим ничего не сообщить, потому что это ноль, могу
сообщить, что я действительно есть, что я осмыслил свое тело
человеческое, между телом и смыслом исчезла несоразмерность.
     - Можно ли сказать, что когда Христос говорил: Я есмь путь, го-
ворилось именно об этом?
     И.Н.- Совершенно верно. Но социально гораздо удобнее трактовать
так: только Христос есть путь, только Христос есть правда, только он
есть истина. Но тогда кто такой Махариши? Еретик?
     - Человек, находящийся в теле, - это не только тело?
     И.Н.- То, что вы называете не только телом, и есть тело, все это
тело как бытие.
     - А что с этой точки зрения смерть? Значит ли это, что человек пе-
решел в другое состояние?
     И.Н.- Что такое умер? Мы можем только предполагать, потому что мы
еще живы. Можно только выдвигать гипотезы, используя свидетельства,
которые нам кажутся достоверными. Является ли разрушение того, что мы
называем биологическим телом, смертью на уровне бытия? Вряд ли. А на
уровне смысла? Вполне возможно. Может быть, не обязательно, но возможно.
Решая этот вопрос для себя, быть может, имеет смысл подходить
методологически. Какая гипотеза будет стимулировать вас сильнее?
Стимулировать для работы по производству смысла, соразмерного бытию.
Если меня стимулирует ужас перед бесконечными воплощениями, то я буду
работать максимально интенсивно, если же эта гипотеза меня успокаивает,
- мол, еще есть время, - то для этой цели эта гипотеза не годится.
Оценка здесь возможна только относительно главной задачи. Еще Гурджиев
заметил, что для восточного человека идея перевоплощений - стимул для
быстрейшего достижения последнего; а Христос, проникнув в природу
Великого Среднего западного человека, заявил, что или сейчас, или
никогда. Дело в том, что персонифицированная суть, суть, определяющая
духовную активность, одна и та же, поэтому те, кого принято называть
_достигшими_, никогда не _воюют_ между собой, в отличие от их последова-
телей. Суть одна, а ход к ней разный. Строго говоря, совершенно неважно,
что будет после так называемой смерти. Меня лично это совершенно не
волнует, с тех пор как я начал работать, мне не до этого, мне нравится
работать, а поэтому такая стимуляция уже не нужна, нет зазора между
жизнью и бытием. А вот в случае, когда вы осознали задачу, но
чувствуете, что психологическое беспокойство вас все время отвлекает,
тогда имеет смысл выбрать ту гипотезу, которая вас больше стимулирует. В
этом смысле смерть, действительно, лучший учитель. Для витальных людей
страх смерти - это один из самых сильных стимуляторов к деятельности по
поискам бессмертия. Меня же бессмертие как проблема вообще не интере-
сует.
     - Нельзя ли вернуться к вопросу любви?
     И.Н.- Прежде всего необходимо осознать, что чувство разъединяет, а
переживание соединяет. Чувство - это определенный способ
самоутверждения, подтверждение собственного существования, ибо я
испытываю чувство, направленное _на_. Тот же, на кого направлено
чувство, - это уже нечто другое. Переживание же соединяет. И поэтому
любовь как переживание, действительно, крепка как смерть, потому что она
подразумевает слияние с другим. Именно переживание создает ощущение как
бы исчезновения, смешивается страх и размышления на тему, кто кого окол-
довал, кто кого сглазил, начинает работать разнообразная защита, и вновь
наступает разделение.Конечно, в действительности никто не исчезает, на
самом деле вы просто перешагиваете привычные для себя границы
субъективного, установленные внешне, открываете в себе новые необозримые
просторы, и _Я_, которое начинает перемещаться по этим просторам,
пугается. А оно просто должно стоять в нуле и наращивать слой за слоем.


     Театр жизни

     Всем известно выражение Шекспира: _Весь мир - театр, все люди в нем
актеры, и каждый в нем свою играет роль_. А я бы хотел с этим не
согласиться. И на это несогласие в наше время у меня, на мой взгляд,
есть достаточно серьезные причины.
     После многих лет практики, размышлений, экспериментов в области
театра, различных форм театра, я пришел к выводу, что граница, которая
отделяет театр от не-театра, - это зритель. Я учился в Щукинском
училище, еще застав благословенные совершенно времена, и вот, когда я
уже закончил, мой педагог, Александр Михайлович Паламишев, говорит: _Ну,
давай рассказывай, что у тебя за идеи такие, а то слухи, слухи,
слухи..._ И я ему рассказал, а он мне говорит: _Все очень интересно.
Только подумай о том, как бы не перешагнуть границу, за которой театр
кончается и начинается что-то другое_.
      и палачам, и их жертвам, говорит: _Я люблю вас ВСЕХ! А уж если
люблю, то мы будем счастливы. Очень счастливы, наконец!_- все
действующие лица начинают аплодировать. Я еще сделал так, что занавес
тоже дергается, как бы закрываться будет, и все зрители начинали
аплодировать...
     Но это на сцене. А в жизни, когда к ней относятся, как к театру,
памятники этим Ланселотам стоят, еще не все сняты. И по этим памятникам
нас учили _делать жизнь с кого_, т.е. вот идеальный исполнитель роли, а
ты молодой, начинающий артист, и, если ты хочешь пробиться в герои,
значит, давай, репетируй, дави себя, обстригай, все неподходящее внутрь
загоняй, но будь и соответствуй. Это социальный аспект игры в театр
жизни.
     Второй аспект еще, может быть, более сложный и вызовет кое у кого
негативную реакцию, но, я еще раз напоминаю, я высказываю свое личное
мнение.
     Когда в так называемой эзотерической литературе различных традиций
мы читаем о психотехнических приемах структурирования своей внутренней
реальности, то под разными названиями мы находим практически во всех
традициях необходимость ввести в свою внутреннюю реальность так
называемого незаинтересованного наблюдателя для выработки стабильного
самосознания или для кристаллизации, - названия могут быть самые разные.
Теперь давайте подумаем: если человек выступает в роли
незаинтересованного наблюдателя, то он ученый. Тогда жизнь превращается
в технологический акт, т.е. мы имеем исходный продукт, в конце хотим по-
лучить другой продукт, и для того чтобы вся технология была соблюдена,
мы используем незаинтересованного наблюдателя внутри себя, либо мы
используем для этого наставника, как бы он ни назывался. Тоже
незаинтересованный как бы наблюдатель. Если же наш внутренний
наблюдатель стал вдруг заинтересованным (очень трудно быть
незаинтересованным наблюдателем по отношению к себе) - он стал зрителем.
Тогда весь этот процесс - технологический - превращается в спектакль. И
вся жизнь этого персонажа - в реализацию некоторого замысла. Видите, как
красиво звучит? Я вам честно признаюсь, еще каких-нибудь шесть-восемь
лет назад я сам с упоением говорил: надо представить свою жизнь как
целое, иметь замысел и реализовать этот замысел. Я же все-таки режиссер
и актер! Но если я свою жизнь, собственную, рассматриваю как акт своего
творения, т.е. во мне есть мое Я, которое не имеет отношения к этой
инструментальности, кроме того, что оно ею владеет, хуже или лучше, то
моя инструментальность - это актер. Я есмь режиссер и автор
одновременно, а вот это все, т.е. жизнь, - сценическая площадка. А как
же тогда быть с любовью к ближнему? Одно дело, когда вся эта
психологическая перестройка происходит в условиях замкнутого,
специализированного, профессионального, грубо говоря, социума - т.е.
ашрам, монастырь, медресе, где вы изъяты из нормального потока жизни,
того, что мы уважительно называем Великим Средним, т.е. человек пошел в
среднее учебное заведение, в котором увольнительных не дают, закончил
его и появился перед нами в новом качестве. Это его внутренняя проблема,
какое это качество. Гурджиев, например, говорил: _Цель любого духовного
учения - в определенном смысле сделать из человека Актера_. Почему? Да
потому, что цель любой духовной технологии, если уместно такое
выражение, трансформации, так скажем, состоит в том, чтобы отделить
субъект от его инструментальности. Инструментальность - это типическое,
во многом, это та отграниченность, которую можно осознать, некоторые
даже говорят, понять - зачем мне именно такой инструмент дан, почему я
родился в это время, в этом месте, мужчиной, а не женщиной, или наобо-
рот, женщиной, а не мужчиной, почему у меня такие способности есть, а
таких нет - это как бы высший замысел, отработка кармы или еще что-
нибудь в таком духе. Опять высший замысел... У меня на сегодняшний день
сложилось убеждение, что даже для образного сравнения или для какой-то
ассоциативной параллели нельзя говорить, что мир - это театр, а жизнь -
это пьеса, а люди играют роли. Они играют роли и без этого, в пьесе,
которую не они написали - это все то, что называется социальные роли.
Очень мало кому из нас удается внести что-то новое в устоявшиеся приемы
исполнения той или иной социальной роли - мать, отец, сын, дочь, про-
хожий на улице, подчиненный, начальник. Очень редко кому удается внести
что-то новое. Это такой ритуализированный театр, просто театр _Кабуки_,
- по наследству все передается. Отец играл эту роль, сын играет эту
роль, сын сына играет - так уже десять поколений, Ямото Десятый играет
эту же роль точно так же, как Ямото Первый. Только у него чуть-чуть
другое тело, чуть-чуть другой голос, чуть-чуть другие глаза, но в
принципе точно так же.
     Эти ролевые механизмы очень хорошо изучены, и не только у аме-
риканцев, но и в немецкой социальной психологии, в нашей тоже достаточно
много сделано в этом направлении. Но, защищаясь, мы все равно не
признаемся, стараемся постоянно не помнить, что это роли, что это не мы
написали, что мы их долго разучивали, и тот, кто хорошо их разучил, тот
успешную сделал социальную карьеру, кто плохо разучил - у того сложности
с социальной адаптацией. Есть страшное слово - адаптация. Я работал в
клинике и знаю, что такое адаптация, когда она становится немножко
страшным словом: нарушения социальной адаптации. Таким образом, наша
задача, если мы пытаемся одухотворить свою жизнь, себя самих и тех, с
кем мы общаемся, как раз состоит в том, чтобы уйти из театра жизни и
просто жить, и это очень трудно. Я только совсем недавно понял, что
говорил мне Мастер мой, когда на всякие вопросы мудреные он не только
мне, но и другим людям в моем присутствии отвечал: _Жить надо!_ Говорил
просто, по-суфийски, но я теперь понимаю, что это невероятно сложная
задача: кругом театр! И тогда я ретроспективно понял, почему я с детства
так люблю театр и вообще им занимаюсь, стал профессиональным режиссером,
актером. Я бы никогда не стал психологом, если бы мне не перекрыли воз-
можность заниматься театром, потому что там, как ни смешно, я четко
знаю, что я живу, я там не исполняю никакой роли, жестко описанной. Я
пришел в театр, я режиссер. Нет такой роли социальной - _режиссер_,
жестко описанной, каков он должен быть, потому что режиссер - это
достаточно уникальный специалист, а раз достаточно уникальный, значит,
степеней свободы в исполнении своей роли он имеет гораздо больше, чем,
скажем, когда он прохожий на улице и должен соблюдать правила уличного
движения, идти по той стороне, а не по этой. Или когда я актер, я
репетирую, я опять чувствую себя субъектом, я живу, даже когда я играю
на сцене, я живу, потому что это моя деятельность свободная. Если,
конечно, я не попал в театр к такому режиссеру, которому живой человек
мешает, он хочет из него сделать куклу и жестко запрограммировать. Мы
знаем таких _режиссеров_ - очень долго мы их портретами, скульптурами
любовались. Это режиссеры большого масштаба. И оказывается, что любая
возможность творчества личного, персонального, субъективного гораздо
ближе к жизни, даже если это творчество театральное, чем так называемая
жизнь, которая гораздо ближе к театру. И не отсюда ли у нас постоянное
ощущение, что на нас кто-то смотрит, откуда-то: то ли из КГБ, то ли с
небес, то ли с других планет, то ли из астрала-ментала-витала - но за
нами все время наблюдают! А если не наблюдают, то что-то со мной нехоро-
шо. Это ведь нормальное ощущение актера! Он, будучи актером, про-
фессионалом, занимаясь профессиональной деятельностью, так или иначе,
шестым, седьмым, двадцать восьмым чувством обязан чувствовать, что на
него смотрят, его слышат, видят, ощущают, переживают, т.е. он все время
в диалоге со зрительным залом. А если он, извините, не совсем здоров и
аутично забывается на сцене, то это, как правило, просто неинтересно. Он
там что-то переживает, а мы тут сидим, и все. Талант актера - это, как
известно, одно из таинственных качеств, так называемая заразительность.
Вот почему один выходит - и то, что с ним происходит, заражает до самой
галерки. А другой и красивей, и фактурней, и голос у него, и все прочее,
а никого это совершенно не волнует.
     Мало того, мы так любим чувствовать, что все заранее предопре-
делено. Актер, выходя в первой сцене, заранее знает, что будет в
последней, это же сочинил не он, а автор! И мы так хотим, чтобы автор
нашего театра жизни был! И из великой тайны Бога - те, кто веруют, -
иногда нечаянно делают просто вождя, только небесного, который
режиссирует этот спектакль, который придумал эту пьесу. Это ли не
унижение для Бога? И это ли не почва для некоторых господ чувствовать
себя богами на земле?
     Давайте выбирать, в какой театр ходить. Либо жить и иногда посещать
театр ради эстетического удовольствия, ради сопереживания, ради
таинственного процесса взаимодействия между творящим и воспринимающим
творение, ибо оба друг другу неразрывно нужны. Неразрывно нужны! Либо
тогда давайте не ходить в театр, кино, телевидение, зачем оно? Потому
что это суррогат! Если мы в театре, если мы уже актеры, играем роли в
пьесе, не нами написанной, то тогда кино, театр, телевидение - это и
есть жизнь (как бы). Ричард Бах в _Приключениях вынужденного мессии_ го-
ворит: зачем люди ходят и смотрят на это все в кино? Они просто себе та-
кой суррогат жизни находят. Тогда искусство - уже не искусство, тогда
искусство - наркотик. Тебе в пьесе досталась скучная роль, но мы тебе
сочиним вот такой вот сюжетик, дадим возможность отождествиться с героем
или героиней на два часа и пожить, как они. _Дайте мне красивых живчиков
на красивом ландшафте!_
     Вот такие размышления. Я бы хотел перейти от монолога к взаимо-
действию, - может быть, вам захочется задать вопросы, что-нибудь
уточнить, высказать какую-то свою позицию. И давайте попробуем из этого
устроить небольшую свалку, или наоборот, полное единодушие, или
сдержанное недоумение... Представляете, что я сейчас говорю? Ведь это
значит, я заранее режиссирую, как бы на все случаи, - я ведь человек
опытный, много выступал, - на все случаи я уже говорю: и это пьеса, и
это пьеса, и это, и что бы вы мне ни сказали, это все равно пьеса, и я к
этому готов. И это самое страшное. С одной стороны, все механизмы
психологической защиты, созданные человеком на протяжении его
существования, играют, безусловно, позитивную роль, давая ему
возможность выжить и адаптироваться. Но с другой стороны, именно эти же
механизмы не дают ему возможности развиваться. Помните, как на льду
Чудского озера с рыцарями поступили? Загнали их на лед, они как броне-
вики, но они слишком тяжелы для этого льда и слишком неповоротливы. И
иногда мы так сильно защищены и так качественно адаптированы, что если
нас выгнать на лед Чудского озера, мы точно проиграем Александру
Невскому.
     И отсюда возникают две позиции, совершенно как бы противоположные.
Одна позиция утверждает, что жизнь сама по себе прекрасна, но люди ее
пока еще недостойны, или не все ее достойны, или мы ее достойны, а они -
нет. Естественно, версии разные. Вторая позиция, которая встречается
гораздо реже, вы все это, несомненно, знаете, что люди-то достойны, но
они вынуждены жить недостойной людей жизнью. И кто же в этом виноват?
Театр. Но не тот театр, который искусство, а тот театр, в который
превратили жизнь.
     - Есть третья позиция: должны быть счастливы все люди, мы должны
помочь им это осознать.
     И.Н.- Я очень аккуратно отношусь к категориям долженствования. Я
боюсь так говорить и не считаю корректным так говорить - люди должны
быть счастливы. Кому?
     - Тогда - могут?
     И.Н.- Люди могут быть счастливы, если они этого хотят, - раз, и
если они имеют определенные возможности для того, чтобы это реализовать,
- два. Второй вопрос - мы им должны помочь. А кто мы такие, чтобы им
помочь? Вот когда я выступал в качестве автора психотехнической
методики, я всегда говорил: это продукт, это инструмент, это товар. Вы
купили этот инструмент, что вы будете с ним делать - это ваша проблема.
Да, я лично уверен, что он хороший, я лично уверен, что с помощью этого
инструмента можно решить много личных проблем. Но это не означает, что
вы обязаны. Или я могу стать в позицию и сказать: я помог людям. Многие
люди мне говорят, что я им помог. Я работал клиническим психологом в
клинике с чернобыльцами, это была моя работа - им помогать. И они
говорили, что я им помог. Но это была моя работа, и я не должен этого
забывать. Если я забуду, что это была работа, я могу нечаянно и
незаметно для себя соскользнуть на путь благодетеля человечества. И
тогда из профессионала, озабоченного качеством своего знания и своих
усилий, я превращусь в социальный символ, который будет озабочен своим
престижем, имиджем, количеством своих последователей, охраной. Это очень
тонкое дело. Как сказал мой педагог: если ты задумал стать пророком, то
будь готов, что в конце тебя распнут. Это входит в профессию.
     Мы же не говорим, что человек какой-либо опасной для личного су-
ществования профессии спасает человечество. Конечно, отдаем дань
уважения его личной храбрости. Но мы все помним, что это профессия. И мы
все помним, что, кроме качеств чисто человеческих, он должен иметь
соответствующие профессиональные качества, иначе его притязания не имеют
под собой основания.
     Что касается того, как изменить наличную ситуацию... Я лично, пер-
вое, стараюсь жить, а не играть роли в театре жизни. Второе, по
возможности и по взаимному согласию я пытаюсь как-то в этом помочь
близким людям, небольшому количеству людей, которые - не обязательно в
силу кровного родства, а скорее духовного родства, мне близкие люди, - и
я в силу своей квалификации могу что-то для них сделать как специалист,
помочь им в их личной устремленности. Нельзя, с моей точки зрения,
провести человека по Пути. Он должен его пройти сам. Он проходит его
практически сам. Но его можно подготовить, чтобы он был максимально
готов, максимально снаряжен.
     Если бы я был профессиональный политик, я бы искал пути поли-
тического решения таких вопросов. К моей личной радости, мне нравится
моя профессия, поэтому я себя ограничиваю в своих политических
притязаниях, в том плане, что я себя не чувствую талантливым в этой
области и тем более квалифицированным. Все, что я могу делать, - это
предлагать, делиться, по возможности искренне, теми пониманиями, теми
смыслами, которые я сам обнаружил, двигаясь в пространстве жизни. Может
быть, кому-нибудь это как-то посодействует.
     - Игорь Николаевич, если можно, два таких соображения о концепции
взращивания внутреннего наблюдателя. То, что Вы сказали, - это
предельная ситуация, когда внутренний наблюдатель становится полностью
всем содержанием вашего Я. Тогда наступают те последствия, о которых Вы
сказали. Но, как правило, это делается не так, потому что если вместе с
такой психотехникой вам дается концепция вселенского сострадания ко
всему сущему, то, помимо этого отстраненного наблюдателя, религия,
пользующаяся этим эзотеризмом, этой эзотерической психотехникой, дает
нам духовную доминанту. И второе - возникает такая мысль. Вы сказали о
потребности снятия ролевых ограничений, что настоящее свободное развитие
во всей своей полноте возможно только после того, как они сняты, хотя в
то же время они являются неким приспособительным механизмом. Тут просто
такая аналогия: почему природа так устроила, что наше подсознательное,
которое является носителем творчества или построения новых ощущений,
почему оно закрыто плотной крышкой нашего сознания, которое не выпускает
эти творческие идеи наружу? Зачем это так нужно было устраивать? Мне
наиболее симпатична такая точка зрения, она не моя, где-то прочитана,
что это аналог того, как контролируется механизм биологических мутаций в
организме, потому что только мутация может привести к новому этапу
развития биологического вида. Но в то же время на миллион мутаций одна
бывает плодотворной. Вот как бы не оказалось похоже при снятии этих
ограничений.
     И.Н.- Говоря о наблюдателе, я говорил о двух возможностях: что он
действительно будет беспристрастным - и тогда это ученый. Случай
превращения жизни в эксперимент я подробно не разбирал. Когда я говорил
о ролевом поведении, я не говорил о том, что нужно это отменить. Ибо
социальная жизнь невозможна без конвенций. А ролевое поведение - это и
есть конвенциональный договор, на основе которого мы согласуем множество
разных индивидуальных порывов в какой-то совместной деятельности, в том
числе в общежитии. Я говорил о том, что надо найти способ не отож-
дествлять себя с этим, надо найти способ развести в себе инструмент,
типическое, то, чем вы это делаете, с тем, кто это делает, т.е.
субъектом.
     Теперь по поводу того, может ли наблюдатель стать вашим со-
держанием.
     В книге, над которой я сейчас работаю, такой эпиграф Абу Силга:
_Как странно мир устроен. Как страстно!_ Я думаю, что когда мы, се-
годняшние, пытаемся вложить в древние тексты, говорящие о тишине, о
пустоте, об озере Читы неколебимом, о чаше, которую нужно выковать,
чтобы зажечь огонь, мы выносим свою невротизированную проблематику и
пытаемся сказать, что чаша должна быть, а огонь в ней ни в коем случае
нельзя зажигать. У древних была другая проблема: они имели дело с
людьми, которые рациональным, конвенциональным поведением в такой
степени, как мы, не владели. Они были те, к кому было обращено это
слово. И подчеркивание момента структурирования внутренней реальности -
это совсем не то же, что сделал с нами рационализм. Можно говорить, что
творческое начало в подсознании, можно, как П.В.Симонов, говорить, что
это сверхсознание и что оно принципиально не контролируется по тем же
причинам, о которых сказали вы, ибо это мутация. Можно говорить иначе.
Можно говорить о том, что логика развития так называемой западно-
европейской цивилизации, логика рационализма не только как способа
познания, а как способа жить и действовать, знаменитое _Cogito ergo
sum_, привела нас к тому, что рационализм заменил все сознание. Ведь
посмотрите, невротизация населения на территории всего бывшего Союза
почти не отличается от невротизации населения США и населения
Великобритании.
     Я разговаривал с американскими психотерапевтами. При всей разнице
внешних условий люди приходят к ним и платят деньги, и большие деньги, -
с теми же проблемами, абсолютно, один к одному, - я говорю о внутренней
проблематике, - с которыми они приходят у нас. С теми же! Мы из
иррационального сделали пугало, и сделали это не в семнадцатом году, а в
XVII веке! И вот тогда мы уже попались. Мы заменили целого человека,
страстного, как мир, - гомункулусом, который только cogito ergo sum, а
все остальное - не существует. Вот это моя позиция.
     - По-моему, смысл, функция театра есть то, что он призван эту
целостность вернуть, ведь вопрос такой: чем отличается игра от
театральной игры? Ведь жизнь - игра, куда ни посмотришь, везде игра. А
где та граница, которая отделяет театральную игру от игры в жизнь,
детской игры, и вспомните Кришну играющего... Мне кажется, может быть,
поставить так вопрос: а есть ли театр-действо по обнаружению,
выплескиванию этих целостных смыслов существований человека, где он на-
чинает их ощущать в интегративном единстве, в голограмме, в
аутентичности своей, и тогда все станет ясно и понятно...
     И.Н.- Ясно - да, но понятно - вряд ли. Но можно сказать так: _Все
игра, кроме свидетельства Духа святого_.
     - ...ведь смысл игры - игра, мы должны услышать гармонию бытия
через театральное действо, взятое в своей голографичности, услышать эту
гармонию целостно... еще выход на архетипы, т.е. истоки нашего
существования - там, где есть голограмма всего, и выбор этого света,
куда нас устремил Господь.
     И.Н.- Я не считаю, что Вы задали вопрос. Вы высказали свою позицию.
Но я считаю возможным в силу сложившейся ситуации высказать свою
позицию. Она где-то близка к Вашей, где-то расходится.
     Когда я говорю, что надо уйти из театра жизни, я как раз и под-
разумеваю, т.е. не подразумеваю, а именно об этом и говорю, что надо
жить. Жить - это значит перестать быть актером, изъять зрителя. Вы
знаете, что это такое - изъять зрителя из своей жизни? Это стать
тотальным, обусловленным только изнутри, если нужна обусловленность, а
она все-таки нужна, я так думаю, для жизни. Когда я говорю о театре
сегодня - да, мы ищем возможность, мы придумываем всякие названия для
театра, вот сейчас мы его назвали _ритуальный театр_, _ритуальное
действие_, вот сделали работу, которая называется _Песнь Песней_. Мы
обнаружили такую вещь интересную: сыграть целостность на сцене так же
трудно, как быть целостным в жизни. Нас было двенадцать человек в конце
1989 года. Сейчас нас двое. И причины здесь не внешние. Причины в том,
что человек доходит до какого-то места: вот мы делаем очередную работу,
доходит и говорит: _Все, я дальше не могу. Во мне что-то такое начинает
меняться, и я боюсь. Я не привык, что профессия залезает так глубоко_.
Но! Я совершенно с вами согласен, что не только театр, но и искусство,
рассматриваемое как свидетельство бытия (самовыражение тоже искусство,
но другое), в том плане, о котором писал Флоренский - икона как
свидетельство, первосвидетельская икона, или, как говорил Гурджиев о
Монне Лизе, о сфинксе, оно требует определенно профессиональности, но
другого типа, т.е. тот, кто свидетельствует, должен тоже обрядово
организовать свою жизнь, он должен веровать в то, что он собирается
свидетельствовать. Он получает массу ограничений на выходе, т.е. он
становится практически в ту позицию, в которой находятся актеры
ритуальных театров, известных мировой истории: Кабуки, греческого
театра, - когда это была профессия, которая накладывала очень большие
ограничения на образ жизни. Свидетель живет на границе двух миров, как
Баба-Яга. Когда-то, помните, как Вы говорите в архетипах, до того, как
ее сделали страшной и ужасной, она жила на границе двух миров - этого и
того, встречала героев, давала им инструкции, кормила, умывала,
отправляла на подвиг, встречала оттуда с победой и провожала, т.е. как
пограничник.
     Художник, если он хочет быть свидетелем, тоже пограничник, он
должен жить на границе, и он не может никуда уйти: ни в духовные
искатели или духовные адепты, ни в успешную социально функционирующую
личность. Он на границе, и в этом его трагедия. Но в этом и его
призвание, в этом особенность его профессии. Он должен понимать: если он
занимается этой профессией, в нее входит этот момент. Ведь концепций по
поводу театра очень много. Театров - мало. Потому что театр - это люди.
Как и всякое настоящее дело, это прежде всего люди. А вот людям это осу-
ществить трудно, тем более, когда вокруг театр, а не жизнь. Питаться-то
нечем. Тогда жизнь начинается за кулисами, в театре. И возникает
замечательное определение: театр - это диагноз. Чем вы занимаетесь? -
Театром. Это диагноз. Я немножко не совсем глубоко отвечаю, но вы, наде-
юсь, понимаете причину этого, - это глубоко интимный разговор о кредо, и
его как-то публично приходится оформлять, снижать немножко.
     - У меня вопрос конкретный: по поводу архетипов. Фромм и Юнг
говорили, что ребенок даже с двухлетнего возраста уже может рисовать
изображение прежде всего человека. Поэтому у меня вопрос такой: все, что
говорилось здесь, это говорилось о внутреннем мире человека, о себе. Вот
Эрих Фромм: о себе, любовь к себе, самому себе. Первый вопрос: как я
могу любить себя, если семьдесят лет мною руководил кто-то? Мне
говорили: ты иди туда, делай так, ты получишь зарплату... И я о себе не
думал. Объясните, как думать о себе? Второй вопрос. Человек, который мо-
жет сейчас спасти все из того, что вы сейчас сказали, это человек прежде
всего добрый - и огромной силы. Сочетание почти невозможное. Он добрый -
но он не сильный. Он очень сильный - но он жестокий! И вот второй
вопрос. Как добиться того, чтобы быть добрым и сильным, как это
воспитать психологически?
     И.Н.- Я попробую высказать свое отношение, понимание, переживание
этого вопроса, потому что тут одним пониманием не отделаешься. Это
прекрасный вопрос, потому что это вопрос по самому главному месту, я
начну со второй части его. На театре давно известно, что самое трудное -
сыграть сильного и доброго. Самое уникальное актерское дарование -
убедительно, заразительно, эмоционально сыграть сильного и доброго. Мне
рассказывал Петр Михайлович Ершов, как его Олег Николаевич Ефремов приг-
ласил в _Современник_ с актерами поработать. Ничего не получилось, ни у
кого. По-настоящему, до конца - не получилось. И в жизни это очень
трудно. Отсутствие любви к себе - это самая главная
психотерапевтическая, психоаналитическая, практическая проблема всех
психотерапевтов мира. Всех, кто работает в ареале, называемом западная
или западноевропейская циливизация.
     Во-первых, чтобы полюбить себя, надо себя обнаружить. Большинство
специалистов сходятся на таком: чтобы обнаружить себя изначально, нужна
безрассудно любящая мать, которая любит вас, потому что вы - это вы.
Которая никогда, даже в шутку, а тем более для педагогических целей, не
скажет: вот у соседей мальчик - это мальчик, а ты... Никогда не скажет
вам _дурак_ и _недоразвитый_ и более страшные слова, которые, к
сожалению, родители детям говорят в состоянии аффекта или в состоянии
рациональной педагогики. Ко мне однажды обратилась женщина по поводу
страшной проблемы: она не любила свою дочь. Настолько, что не могла с
нею жить в одной квартире. Она понимала, что это ужасно, но ничего не
могла сделать. И когда мы с ней начали общаться, выяснилось, что ее
родители в детстве одной из эффективных форм управления ее поведением
считали наказание бойкотом. С ней не разговаривали иногда до трех дней.
     Если же безусловно любящей мамы не было, то получался Павлик
Морозов или какой-нибудь мальчик из гитлерюгенда. Если этого не было,
значит, следующая возможность - это возможность школы, которая должна
была бы компенсировать мне самооценку. Есть прекрасная работа Бернса,
она переведена у нас, _Развитие Я-концепции и воспитание_. Там
английский психолог великолепно описывает эту ситуацию. Но и в школе я
больше слышу о своих недостатках, чем о своих достоинствах. Меня с
детства учат видеть себя в минусе, меня никто не учит видеть себя в
плюсе, а если я пытаюсь здоровым человеческим инстинктом человеческой
души компенсировать это самовосхвалением, то меня еще и ремнем могут
приложить. Что ты хвастаешься, что ты вообще зазнался... Как-то я видел
страшный репортаж из Северной Кореи. Еженедельный час самокритики.
Десятилетние дети, руководит двенадцатилетняя девочка в галстуке, и
каждый выходит и рассказывает о своих недостатках. У верующего человека,
искренне верующего и душевного при этом, есть хотя бы одно спасение. Он
знает, что Бог милосерден, независимо ни от чего, что он его любит и
искупил все его грехи.
     Я уже не говорю о том, что даже любящие родители обсуждают форму
носа, ушей, роста, комплекции. Театр!.. _Ты на эту роль - моего ребенка
- не подходишь по внешним данным_. И потому человек всю жизнь мечется в
большей или меньшей степени невротизированности и с манией величия как
компенсаторной, - уж когда совсем хочется самого себя ненавидеть: нет, я
там!.. У меня вообще!.. Учителя с Ориона! Со мной пришельцы в контакт
вступили! Вот так вот! - и комплексом маленького человека: а что я могу
сделать? Ничего я не могу сделать: и он прав, и он прав, и начальник
прав, и жена права (или муж), и ребенок прав, и государство - все правы.
А я... СДЕЛАЙТЕ СО МНОЙ ЧТО-НИБУДЬ!
     И выходит - _Я внушаю вам только добро, сволочи!_ И многие млеют от
восторга - ими занимаются! Вы поймите, эффект-то ведь... Я уважаю
Кашпировского как специалиста, но у меня есть своя личная позиция: я
принципиальный противник работы с толпой. А он принципиально изложил в
интервью _Аргументам и фактам_, что он специалист по работе с толпой.
Это его проблемы. Но - он же занимается!
     Вы знаете, когда меня лишили возможности заниматься любимым делом,
один мой знакомый психолог говорит: _Игорь, иди на завод психологом. Я
тебе дарю идею, которая тебе сразу же даст авторитет, а дальше ты
раскрутишься_. Я спрашиваю: _Какую?_ - _Походи с важным видом, не беря
еще зарплаты, скажи, испытательный срок. Сам себе назначь - две недели.
Неделю ходи с важным видом по одному цеху, только по одному. Выбери
сразу - по какому. Ходи, записывай, думай, как бы забывшись, но чтобы
рабочие тебя все время видели. Худей немножко,. обрасти немножко, не-
бритый такой чуть-чуть. Потом, через неделю в понедельник, приди
выбритый, веселый, отдохнувший, поевший - с вот такой папкой. И через
весь цех, так, чтобы рабочие видели, пройди к директору и скажи: _Я
знаю, как повысить производительность труда минимум на двадцать
процентов в цехе номер четыре. Все дело в том, что у вас неправильные
цветовые соотношения по Люшеру_. Дальше вешается большая длинная лапша
по поводу того, кто такой Люшер. И говорится о тех скромных средствах,
которые для этого нужны, потому что ты уже побывал на складе и узнал,
какая краска на заводе есть, какого цвета. И именно этот цвет, конечно
же, и нужен по Люшеру. После чего в цехе по твоим планам красят в
субботу и воскресенье, в выходные дни, красят, вентилируют, после чего в
течение двух недель производительность повышается от двадцати до
тридцати процентов. Вот, мне уже не нужно, дарю всем, кто захочет начать
эту карьеру.
     Почему? Да очень просто. Чем я больше всего помогал чернобыльцам?
Просто сидел и слушал его, мужика этого, который попал в жуткую
ситуацию, не понимает, почему ему все время хочется плакать, почему не
спит, почему жена недовольна. И он приходит ко мне в кабинет, садится и
говорит, говорит, плачет, рыдает, сопли утирает и не боится, что я ему
скажу: _Ах, как тебе не стыдно, ты мужчина, передовик производства, и
вдруг ты плачешь, ты же совершил такое великое дело на пользу людям..._
В общем, это правильно, все так и есть, но ему это не нужно. Ему нужно
вни-ма-ние. ВСЕ! И это будет по-мощь. Не надо с ним ничего делать -
только выслушайте и притворитесь, что вы его любите. Хотя бы немножко.
Если не можете полюбить по-настоящему.
     Можно ли полюбить другого, не любя себя? Нет! Это не-воз-мож-но.
Можно заставить себя хорошо относиться к людям. Но любить их, не любя
себя, невозможно. Значит, нужно искать такой источник, такое окружение,
такой микросоциум, в котором будут видеть ваши достоинства и не очень
замечать недостатки, искренне, не из педагогики. Вы найдете, если вы
поймете, что это самое главное, что нужно найти в жизни. Некоторым
сильно везет. Они это находят в семье, дома - в общем-то, для этого
семья и существует, как место, где мои достоинства всегда затмевают мои
недостатки. В чем мудрость влюбленных? Великая и бесконечная мудрость
влюбленного человека? Для него достоинства затмевают недостатки. Это и
есть любовь, это снятие дистанции. Как же можно снять дистанцию, если вы
заняты тем, как перевоспитать, переделать, довести до совершенства? Это
же объект, а вы - субъект. Да совершенен он изначально - и все. И все мы
совершенны, ибо созданы по образу и подобию Божьему. Это раз. И являемся
образом всего человечества - два. Разве мало основания для величия че-
ловеческого? Более чем. Так пусть ваши собственные достоинства для вас
самих заслонят ваши недостатки. И тогда недостатки сами собой как-то там
трансформироваться будут. Вот я работал со спортсменами два года. Самая
совершенная спортивная методика в большом спорте знаете какая? Не надо
заниматься подтягиванием слабых сторон, надо развивать сильные!
Спортсмены додумались! А родители - не могут. Не додумались.
     В этом смысле можно попробовать предложить такую позицию, может,
кому-то она подойдет, кто-то скажет: я же так и думал, только не мог
сформулировать. Потому что это действительно так.
     Нельзя сыграть любовь. Это лучшее доказательство, что жизнь - не
театр. Нельзя. Даже на сцене всегда это трудно. Как только дело касается
любви, в театральном искусстве возникает масса проблем. Вы все знаете.
Вот Ева Израилевна Весельницкая замечательно сказала: граница всякой
технологии - любовь. Как только любовь- все, никаких технологий нет и
быть не может. Ибо технология предназначена для работы с объктом. Вот с
телом можно работать, с психоэнергетикой. Можно с сознанием, с
мышлением, с памятью, даже с вестибулярным аппаратом, но с человеком
нельзя. Это мы тоже должны всегда помнить, чтобы не превращаться из
специалиста в это: _Я тебя спасу! Ты не понимаешь сам, а я понимаю, что
тебе нужно, и я тебя спасу_.
     - С возрастом все сложнее любить и других, и себя. Можете ли вы
что-то порекомендовать в этом плане из практической психологии?
     И.Н.- Вы знаете, мне кажется, эта проблема не принадлежит к
проблеме возрастного ценза. Может быть, для человека,задавшего этот
вопрос, субъективно выглядит именно так, с возрастом тяжелее, но из
практики отношения с людьми должен вам сказать, что эти проблемы
одинаково сложны, трудны для людей любого возраста, от самого молодого
до самого пожилого. Что тут можно порекомендовать? Я еще раз повторяю ту
рекомендацию, которую можно дать всем, потому что в каждом конкретном
случае надо попробовать человека выслушать, попробовать вместе с ним
разобраться, где и как это случилось и что может помочь преодолеть это.
Прежде всего ищите ситуацию, ищите людей, человек сделан из людей и ни
из чего другого. И поэтому с кем он общается, с кем он живет- такой он
по активному своему проявлению и бывает практически. Разница там только
в степени интегрированности, целостности, внутренней реальности. Ищите
свой микросоциум, такой микросоциум, в котором ваши достоинства дороже
для людей, чем любые ваши недостатки, где ваши достоинства будут
заслонять все остальное. Никакого другого совета я дать не могу.
     - Если цель - духовность, то как увлечь этим молодежь, ведь это
гораздо для нас и для них сложнее, чем просто жить как сложится, как
пойдет, упрощенчество стало образом жизни.
     И.Н.- Я не думаю, что духовность - это цель. Цель, движение к цели,
любой принцип движения к цели подразумевает волевое усилие,
подразумевает целевое бытие, т.е. подчинение всех обстоятельств в жизни
достижению цели. Я не думаю, что духовность есть в этом смысле цель,
которую можно достичь путем волевых усилий. Я думаю, что духовность -
это прежде всего переживание, порождающее поиск, устремленность к такому
смыслу жизни, который бы без всяких ссылок позволил мне обнаружить
непреходящий смысл в моей личной, персональной, единственной, уникальной
жизни; духовность - это пробуждение души, т.е. любовь, это происшествие,
а не цель. Другой вопрос: можно пытаться создать условия, повышающие
вероятность такого происшествия, вот это может быть целью. И в этом
смысле, конечно, условия создаются. Существует масса всевозможных
традиций, которые создают внешний круг обучения, т.е. то, что мы
называем убежищем, куда человек может прийти за помощью, за
эмоциональной поддержкой; потом, если в нем устремленность возрастает,
он может встать на Путь, может пройти какое-то обучение или посвящение.
Но устремленность духовная - это происшествие. И те, которые ставят
своей целью стать духовными, вряд ли станут духовными. Это все равно что
поставить своей целью полюбить. Но можно способствовать, т.е. создавать
такие условия, в которых это происшествие наиболее вероятно.
     - Как вы объясняете для себя и для других возможность контакта с
традиционной православной церковью?
     И.Н.- На уровне личной любви и личного внутреннего события это,
конечно, знакомство с работами Флоренского в первую очередь. На уровне
личного общения в моей жизни было только одно серьезное общение с
монахом, черным монахом. Он считает, что я слишком дерзок в этой
практике и слишком открыто ее предлагаю. Я объяснил ему, что мое
убеждение состоит в том, что время, место, люди в данном случае как раз
способствуют этому. Хотя не могу не согласиться и с ним, и с
представителями других религий, посвятивших себя религии
профессионально, - что всевозможные оккультные практики несут в себе
опасность в том случае, если это неквалифицированно, если человек не
обучается им под руководством действительно квалифицированного
специалиста.
     Потому что всякая такая практика - это большая сложная система,
учитывающая прежде всего штучность человека при всех общих
методологических и технологических аспектах, и, безусловно, в наше время
перебор и брак в этом плане есть. Но я думаю, что это неизбежное
состояние нашего времени. Я в массовое использование предложил только те
психотехнологии, в качестве и в безопасности которых я уверен, и в том
случае, если выполняются рекомендации по противопоказаниям, никаких
неприятностей у людей не бывает.
     - Обычная ситуация: когда из дома уезжают все родные, кроме, на-
пример, жены, то она перестает любить свой желудок. Это симптом общей
нелюбви к себе?
     И.Н.- Т.е. она перестает готовить? Мне вообще непонятно, что значит
_перестать любить свой желудок_. Перестает готовить... Я не думаю, что
это симптом нелюбви к себе. Я думаю, что готовить - это не обязанность в
идеале, а призвание. И хорошо, когда несколько человек в семье разделяют
эту обязанность, на некоторое количество людей, посменно, а еще лучше,
когда кто-то любит это делать, это совсем хорошо.
     Готовить пищу - это... то ли я гурман, то ли все древние тексты
правы, - это сакральное действие. И вы знаете, иногда лучше, может быть,
сказать жене: _Ты знаешь, пойдем куда-нибудь перекусим или купим что-
нибудь готовенькое, или давай я состряпаю какую-нибудь незамысловатую
яичницу, а ты сегодня отдохни, потому что в таком состоянии, в котором
ты сегодня находишься, лучше ты не готовь_. Я думаю, что она не
обидится, а с радостью отдохнет, а потом с любовью приготовит. Но это
моя позиция.
     Готовить пищу - это не обычное дело. Это вам не оккультизм. Это
высшая форма оккультизма. Есть замечательная суфийская притча из
сборника суфийских учебных притч Идрис Шаха.
     _Была гробница великого святого, и был при гробнице его
представитель, наследник. И масса паломников стекались к этой гробнице,
совершали ритуал вокруг нее, получали личное благословение официального
представителя, но с ними ничего не происходило. А вот кто заходил в
соседнюю чайхану выпить чаю и скушать чашечку плова - с теми
происходило. Там был повар!_
     - Какой личный смысл Вы находите в этой встрече?
     И.Н.- Я человек, я сделан из людей, - вот в таких ситуациях воз-
никает иногда совершенно реальная необходимость активизировать в себе
максимальный объем, максимальное напряжение своих интеллектуальных и
прочих способностей, чтобы честно, искренне и ответственно ответить на
вопросы, поделиться своими размышлениями. И потом, я человек
принципиально говорящий, я не умею писать на бумаге. Все, что называется
моими книгами, это все наговорено в аудиториях, и я сам иногда с
интересом слушаю то, что говорю.
     - Игорь Николаевич, расскажите, пожалуйста, о своем пути.
     И.Н.- Может быть, потому, что я очень рано полюбил театр и очень
рано стал заниматься театром, - это лет с двенадцати, - я как бы всегда
чувствовал разницу между _сыграть что-то или кого-то_ и _быть чем-то или
кем-то_. Это один момент. Второй момент, - я всегда любил и уважал
профессионалов в любом деле. Третий момент, - я не знаю, по каким
причинам, с четырнадцати лет я начал самостоятельно изучать психологию и
философию. В течение более двадцати лет, получив в детстве черепно-моз-
говую травму, я постоянно должен был преодолевать головную боль. По
неизвестной для меня причине лет с семи я сознательно предпочитал
знакомство с человеком любому другому времяпрепровождению. Вернувшись из
армии, я пережил первый в своей жизни глубокий кризис смысла жизни,
потому что для меня с четырнадцати лет было очевидно, что люди вынуждены
жить жизнью их недостойной, и я, пройдя армию, просто не знал, как жить,
как организовать хотя бы для себя достойную жизнь, не за счет других, а
какими-то усилиями.
     И в 1968 году я встретил своего учителя, теперь я могу спокойно на-
зывать его имя - это Аркадий Ровнер, выпускник МГУ, психолог. Сейчас он
доктор теософии Нью-Йоркского университета, писатель. И это было началом
сознательного пути обучения. Я был не очень способным учеником, на
первые девять лет внешнего круга обучения я потратил одиннадцать. Потом
получше как-то стал соображать, и вторые девять лет я прошел за девять
лет. И после двадцати лет обучения я узнал то, что хотел узнать,
научился тому, чему хотел научиться, и с тех пор я счастливый человек.
Наверное, главную роль сыграло то, что все, что я узнавал как
информацию, я немедленно превращал в опыт. Я хотел БЫТЬ. И больше всего
боятся попасться на том, что я играю в адепта этой традиции. Я хотел
БЫТЬ. Я искал и находил или создавал ситуации, которые требовали от меня
предельного напряжения, предельной собранности и объективизации всего
того, что я узнавал. И в этом очень мне помогала известная организация.
Действительно, помните, у Кастанеды - _мелкий тиран - находка для
воина_. У меня такая находка была, и бесплатно, потому что я продолжал
заниматься театром. Театр, как известно, у нас не был искусством,
официально он был трибуной, идеологическим учреждением, а мы все -
бойцами идеологического фронта. Поскольку я был, с точки зрения
официоза, диверсантом идеологического фронта, проповедовал какую-то
буржуазную психологию, которая, естественно, резко отличается от
небуржуазной, то были неприятности. Но это несущественный момент. Мне в
жизни еще раз очень крупно повезло, я встретил живого носителя очень
сложной, очень суровой, но настоящей традиции, и с разрешения своей
традиции прошел обучение по-старому, т.е. жестко, хотя не так жестко,
как, скажем, автор книги _Третий глаз_, когда он в семилетнем возрасте
сидел трое суток у входа в монастырь, нельзя было ни спать, ни есть, и
только ночью он мог лечь на бок, и ему приносили миску цампы. Ему было
семь лет! И никто его не провожал торжественно. Отец ему накануне
сказал: _Если не возьмут тебя в монастырь, можешь не возвращаться.
Забудь, что у тебя есть дом_. И утром, когда он уходил, ему слуга только
сказал: _Иди тише, разбудишь кого-нибудь_. Мальчику было семь лет! А мы
с вами... пару часов помедитируем, желательно лежа, и уже устаем.
     В общем, я везунчик просто. Мне нравилось так жить, и я так жил.
     - Как вы предлагаете относиться к недостаткам в человеке?
     И.Н.- Я предлагаю сначала выяснить меру. С точки зрения чего эти
вещи определяются как недостатки. А потом решать, как относиться. Но
вообще есть радикальный рецепт: _Не судите, да не судимы будете_. _Мне
отмщенье, и аз воздам_.
     - Ваше восприятие, ваше отношение к ним?
     И.Н.- Отношение у меня очень простое - если мне _пахнет_, я отхожу
в сторону, я просто избегаю тогда общения с людьми, которые мне по тем
или иным причинам неприятны. Людей много, и каждый может найти свой круг
общения.
     - Как общаться с человеком, в котором видишь много недостатков,
например, если он твой муж?
     И.Н.- Если муж - это роль в пьесе, то терпите, как терпят актера,
играя мужа или жену человека, за кулисами с которым даже не
здороваешься. Зарплата за это идет. А если он муж или жена воистину -
любите, любя общайтесь, и все будет нормально.
     - Выход просто расстаться не подходит?
     И.Н.- Я в этом месте очень субъективный человек. Я считаю, что
намного лучше, с точки зрения души каждого из участников такого
конфликта, по-человечески расстаться, чем не по-человечески быть вместе,
исходя из каких-либо соображений. Сколько я наблюдал, в жизни
сталкивался, даже в том случае, когда это оправдывается детьми. Детям
это очень дорого обходится. Но это моя позиция, субъективная.
     - Есть ли у Вас работы по педагогике, если есть - какие, если нет,
то не могли бы Вы указать каких-либо единомышленников? Расскажите о
детях в вашей школе.
     И.Н.- А что такое педагогика? Я понимаю, вы в каком-то специальном
смысле слова. О детях в нашей школе... У нас очень простая позиция. Что
мы реально можем дать своим детям? Дать, я имею в виду, любя их,
конечно. Мир, в котором мы живем.
      и палачам, и их жертвам, говорит: _Я люблю вас ВСЕХ! А уж если
люблю, то мы будем счастливы. Очень счастливы, наконец!_- все действующие
лица начинают аплодировать. Я еще сделал так, что занавес тоже дергается,
как бы закрываться будет, и все зрители начинали аплодировать...
     Но это на сцене. А в жизни, когда к ней относятся, как к театру, па-
мятники этим Ланселотам стоят, еще не все сняты. И по этим памятникам нас
учили _делать жизнь с кого_, т.е. вот идеальный исполнитель роли, а ты
молодой, начинающий артист, и, если ты хочешь пробиться в герои, значит,
давай, репетируй, дави себя, обстригай, все неподходящее внутрь загоняй,
но будь и соответствуй. Это социальный аспект игры в театр жизни.
     Второй аспект еще, может быть, более сложный и вызовет кое у кого
негативную реакцию, но, я еще раз напоминаю, я высказываю свое личное
мнение.
     Когда в так называемой эзотерической литературе различных традиций
мы читаем о психотехнических приемах структурирования своей внутренней
реальности, то под разными названиями мы находим практически во всех
традициях необходимость ввести в свою внутреннюю реальность так
называемого незаинтересованного наблюдателя для выработки стабильного
самосознания или для кристаллизации, - названия могут быть самые разные.
Теперь давайте подумаем: если человек выступает в роли
незаинтересованного наблюдателя, то он ученый. Тогда жизнь превращается в
технологический акт, т.е. мы имеем исходный продукт, в конце хотим полу-
чить другой продукт, и для того чтобы вся технология была соблюдена, мы
используем незаинтересованного наблюдателя внутри себя, либо мы
используем для этого наставника, как бы он ни назывался. Тоже
незаинтересованный как бы наблюдатель. Если же наш внутренний наблюдатель
стал вдруг заинтересованным (очень трудно быть незаинтересованным
наблюдателем по отношению к себе) - он стал зрителем. Тогда весь этот
процесс - технологический - превращается в спектакль. И вся жизнь этого
персонажа - в реализацию некоторого замысла. Видите, как красиво звучит?
Я вам честно признаюсь, еще каких-нибудь шесть-восемь лет назад я сам с
упоением говорил: надо представить свою жизнь как целое, иметь замысел и
реализовать этот замысел. Я же все-таки режиссер и актер! Но если я свою
жизнь, собственную, рассматриваю как акт своего творения, т.е. во мне
есть мое Я, которое не имеет отношения к этой инструментальности, кроме
того, что оно ею владеет, хуже или лучше, то моя инструментальность - это
актер. Я есмь режиссер и автор одновременно, а вот это все, т.е. жизнь, -
сценическая площадка. А как же тогда быть с любовью к ближнему? Одно
дело, когда вся эта психологическая перестройка происходит в условиях
замкнутого, специализированного, профессионального, грубо говоря, социума
- т.е. ашрам, монастырь, медресе, где вы изъяты из нормального потока
жизни, того, что мы уважительно называем Великим Средним, т.е. человек
пошел в среднее учебное заведение, в котором увольнительных не дают,
закончил его и появился перед нами в новом качестве. Это его внутренняя
проблема, какое это качество. Гурджиев, например, говорил: _Цель любого
духовного учения - в определенном смысле сделать из человека Актера_.
Почему? Да потому, что цель любой духовной технологии, если уместно такое
выражение, трансформации, так скажем, состоит в том, чтобы отделить
субъект от его инструментальности. Инструментальность - это типическое,
во многом, это та отграниченность, которую можно осознать, некоторые даже
говорят, понять - зачем мне именно такой инструмент дан, почему я родился
в это время, в этом месте, мужчиной, а не женщиной, или наоборот,
женщиной, а не мужчиной, почему у меня такие способности есть, а таких
нет - это как бы высший замысел, отработка кармы или еще что-нибудь в та-
ком духе. Опять высший замысел... У меня на сегодняшний день сложилось
убеждение, что даже для образного сравнения или для какой-то
ассоциативной параллели нельзя говорить, что мир - это театр, а жизнь -
это пьеса, а люди играют роли. Они играют роли и без этого, в пьесе,
которую не они написали - это все то, что называется социальные роли.
Очень мало кому из нас удается внести что-то новое в устоявшиеся приемы
исполнения той или иной социальной роли - мать, отец, сын, дочь, прохожий
на улице, подчиненный, начальник. Очень редко кому удается внести что-то
новое. Это такой ритуализированный театр, просто театр _Кабуки_, - по
наследству все передается. Отец играл эту роль, сын играет эту роль, сын
сына играет - так уже десять поколений, Ямото Десятый играет эту же роль
точно так же, как Ямото Первый. Только у него чуть-чуть другое тело,
чуть-чуть другой голос, чуть-чуть другие глаза, но в принципе точно так
же.
     Эти ролевые механизмы очень хорошо изучены, и не только у аме-
риканцев, но и в немецкой социальной психологии, в нашей тоже достаточно
много сделано в этом направлении. Но, защищаясь, мы все равно не
признаемся, стараемся постоянно не помнить, что это роли, что это не мы
написали, что мы их долго разучивали, и тот, кто хорошо их разучил, тот
успешную сделал социальную карьеру, кто плохо разучил - у того сложности
с социальной адаптацией. Есть страшное слово - адаптация. Я работал в
клинике и знаю, что такое адаптация, когда она становится немножко
страшным словом: нарушения социальной адаптации. Таким образом, наша
задача, если мы пытаемся одухотворить свою жизнь, себя самих и тех, с кем
мы общаемся, как раз состоит в том, чтобы уйти из театра жизни и просто
жить, и это очень трудно. Я только совсем недавно понял, что говорил мне
Мастер мой, когда на всякие вопросы мудреные он не только мне, но и
другим людям в моем присутствии отвечал: _Жить надо!_ Говорил просто, по-
суфийски, но я теперь понимаю, что это невероятно сложная задача: кругом
театр! И тогда я ретроспективно понял, почему я с детства так люблю театр
и вообще им занимаюсь, стал профессиональным режиссером, актером. Я бы
никогда не стал психологом, если бы мне не перекрыли возможность
заниматься театром, потому что там, как ни смешно, я четко знаю, что я
живу, я там не исполняю никакой роли, жестко описанной. Я пришел в театр,
я режиссер. Нет такой роли социальной - _режиссер_, жестко описанной,
каков он должен быть, потому что режиссер - это достаточно уникальный
специалист, а раз достаточно уникальный, значит, степеней свободы в
исполнении своей роли он имеет гораздо больше, чем, скажем, когда он
прохожий на улице и должен соблюдать правила уличного движения, идти по
той стороне, а не по этой. Или когда я актер, я репетирую, я опять
чувствую себя субъектом, я живу, даже когда я играю на сцене, я живу,
потому что это моя деятельность свободная. Если, конечно, я не попал в
театр к такому режиссеру, которому живой человек мешает, он хочет из него
сделать куклу и жестко запрограммировать. Мы знаем таких _режиссеров_ -
очень долго мы их портретами, скульптурами любовались. Это режиссеры
большого масштаба. И оказывается, что любая возможность творчества
личного, персонального, субъективного гораздо ближе к жизни, даже если
это творчество театральное, чем так называемая жизнь, которая гораздо
ближе к театру. И не отсюда ли у нас постоянное ощущение, что на нас кто-
то смотрит, откуда-то: то ли из КГБ, то ли с небес, то ли с других
планет, то ли из астрала-ментала-витала - но за нами все время наблюдают!
А если не наблюдают, то что-то со мной нехорошо. Это ведь нормальное
ощущение актера! Он, будучи актером, профессионалом, занимаясь
профессиональной деятельностью, так или иначе, шестым, седьмым, двадцать
восьмым чувством обязан чувствовать, что на него смотрят, его слышат,
видят, ощущают, переживают, т.е. он все время в диалоге со зрительным
залом. А если он, извините, не совсем здоров и аутично забывается на
сцене, то это, как правило, просто неинтересно. Он там что-то переживает,
а мы тут сидим, и все. Талант актера - это, как известно, одно из та-
инственных качеств, так называемая заразительность. Вот почему один выхо-
дит - и то, что с ним происходит, заражает до самой галерки. А другой и
красивей, и фактурней, и голос у него, и все прочее, а никого это
совершенно не волнует.
     Мало того, мы так любим чувствовать, что все заранее предопределено.
Актер, выходя в первой сцене, заранее знает, что будет в последней, это
же сочинил не он, а автор! И мы так хотим, чтобы автор нашего театра
жизни был! И из великой тайны Бога - те, кто веруют, - иногда нечаянно
делают просто вождя, только небесного, который режиссирует этот
спектакль, который придумал эту пьесу. Это ли не унижение для Бога? И это
ли не почва для некоторых господ чувствовать себя богами на земле?
     Давайте выбирать, в какой театр ходить. Либо жить и иногда посещать
театр ради эстетического удовольствия, ради сопереживания, ради
таинственного процесса взаимодействия между творящим и воспринимающим
творение, ибо оба друг другу неразрывно нужны. Неразрывно нужны! Либо
тогда давайте не ходить в театр, кино, телевидение, зачем оно? Потому что
это суррогат! Если мы в театре, если мы уже актеры, играем роли в пьесе,
не нами написанной, то тогда кино, театр, телевидение - это и есть жизнь
(как бы). Ричард Бах в _Приключениях вынужденного мессии_ говорит: зачем
люди ходят и смотрят на это все в кино? Они просто себе такой суррогат
жизни находят. Тогда искусство - уже не искусство, тогда искусство -
наркотик. Тебе в пьесе досталась скучная роль, но мы тебе сочиним вот
такой вот сюжетик, дадим возможность отождествиться с героем или героиней
на два часа и пожить, как они. _Дайте мне красивых живчиков на красивом
ландшафте!_
     Вот такие размышления. Я бы хотел перейти от монолога к взаимо-
действию, - может быть, вам захочется задать вопросы, что-нибудь
уточнить, высказать какую-то свою позицию. И давайте попробуем из этого
устроить небольшую свалку, или наоборот, полное единодушие, или
сдержанное недоумение... Представляете, что я сейчас говорю? Ведь это
значит, я заранее режиссирую, как бы на все случаи, - я ведь человек
опытный, много выступал, - на все случаи я уже говорю: и это пьеса, и это
пьеса, и это, и что бы вы мне ни сказали, это все равно пьеса, и я к это-
му готов. И это самое страшное. С одной стороны, все механизмы психологи-
ческой защиты, созданные человеком на протяжении его существования, игра-
ют, безусловно, позитивную роль, давая ему возможность выжить и
адаптироваться. Но с другой стороны, именно эти же механизмы не дают ему
возможности развиваться. Помните, как на льду Чудского озера с рыцарями
поступили? Загнали их на лед, они как броневики, но они слишком тяжелы
для этого льда и слишком неповоротливы. И иногда мы так сильно защищены и
так качественно адаптированы, что если нас выгнать на лед Чудского озера,
мы точно проиграем Александру Невскому.
     И отсюда возникают две позиции, совершенно как бы противоположные.
Одна позиция утверждает, что жизнь сама по себе прекрасна, но люди ее
пока еще недостойны, или не все ее достойны, или мы ее достойны, а они -
нет. Естественно, версии разные. Вторая позиция, которая встречается
гораздо реже, вы все это, несомненно, знаете, что люди-то достойны, но
они вынуждены жить недостойной людей жизнью. И кто же в этом виноват?
Театр. Но не тот театр, который искусство, а тот театр, в который
превратили жизнь.
     - Есть третья позиция: должны быть счастливы все люди, мы должны
помочь им это осознать.
     И.Н.- Я очень аккуратно отношусь к категориям долженствования. Я
боюсь так говорить и не считаю корректным так говорить - люди должны быть
счастливы. Кому?
     - Тогда - могут?
     И.Н.- Люди могут быть счастливы, если они этого хотят, - раз, и если
они имеют определенные возможности для того, чтобы это реализовать, -
два. Второй вопрос - мы им должны помочь. А кто мы такие, чтобы им
помочь? Вот когда я выступал в качестве автора психотехнической методики,
я всегда говорил: это продукт, это инструмент, это товар. Вы купили этот
инструмент, что вы будете с ним делать - это ваша проблема. Да, я лично
уверен, что он хороший, я лично уверен, что с помощью этого инструмента
можно решить много личных проблем. Но это не означает, что вы обязаны.
Или я могу стать в позицию и сказать: я помог людям. Многие люди мне
говорят, что я им помог. Я работал клиническим психологом в клинике с
чернобыльцами, это была моя работа - им помогать. И они говорили, что я
им помог. Но это была моя работа, и я не должен этого забывать. Если я
забуду, что это была работа, я могу нечаянно и незаметно для себя
соскользнуть на путь благодетеля человечества. И тогда из профессионала,
озабоченного качеством своего знания и своих усилий, я превращусь в
социальный символ, который будет озабочен своим престижем, имиджем,
количеством своих последователей, охраной. Это очень тонкое дело. Как
сказал мой педагог: если ты задумал стать пророком, то будь готов, что в
конце тебя распнут. Это входит в профессию.
     Мы же не говорим, что человек какой-либо опасной для личного су-
ществования профессии спасает человечество. Конечно, отдаем дань уважения
его личной храбрости. Но мы все помним, что это профессия. И мы все
помним, что, кроме качеств чисто человеческих, он должен иметь
соответствующие профессиональные качества, иначе его притязания не имеют
под собой основания.
     Что касается того, как изменить наличную ситуацию... Я лично, пер-
вое, стараюсь жить, а не играть роли в театре жизни. Второе, по
возможности и по взаимному согласию я пытаюсь как-то в этом помочь
близким людям, небольшому количеству людей, которые - не обязательно в
силу кровного родства, а скорее духовного родства, мне близкие люди, - и
я в силу своей квалификации могу что-то для них сделать как специалист,
помочь им в их личной устремленности. Нельзя, с моей точки зрения,
провести человека по Пути. Он должен его пройти сам. Он проходит его
практически сам. Но его можно подготовить, чтобы он был максимально
готов, максимально снаряжен.
     Если бы я был профессиональный политик, я бы искал пути поли-
тического решения таких вопросов. К моей личной радости, мне нравится моя
профессия, поэтому я себя ограничиваю в своих политических притязаниях, в
том плане, что я себя не чувствую талантливым в этой области и тем более
квалифицированным. Все, что я могу делать, - это предлагать, делиться, по
возможности искренне, теми пониманиями, теми смыслами, которые я сам об-
наружил, двигаясь в пространстве жизни. Может быть, кому-нибудь это как-
то посодействует.
     - Игорь Николаевич, если можно, два таких соображения о концепции
взращивания внутреннего наблюдателя. То, что Вы сказали, - это предельная
ситуация, когда внутренний наблюдатель становится полностью всем
содержанием вашего Я. Тогда наступают те последствия, о которых Вы
сказали. Но, как правило, это делается не так, потому что если вместе с
такой психотехникой вам дается концепция вселенского сострадания ко всему
сущему, то, помимо этого отстраненного наблюдателя, религия, пользующаяся
этим эзотеризмом, этой эзотерической психотехникой, дает нам духовную
доминанту. И второе - возникает такая мысль. Вы сказали о потребности
снятия ролевых ограничений, что настоящее свободное развитие во всей
своей полноте возможно только после того, как они сняты, хотя в то же
время они являются неким приспособительным механизмом. Тут просто такая
аналогия: почему природа так устроила, что наше подсознательное, которое
является носителем творчества или построения новых ощущений, почему оно
закрыто плотной крышкой нашего сознания, которое не выпускает эти
творческие идеи наружу? Зачем это так нужно было устраивать? Мне наиболее
симпатична такая точка зрения, она не моя, где-то прочитана, что это
аналог того, как контролируется механизм биологических мутаций в
организме, потому что только мутация может привести к новому этапу
развития биологического вида. Но в то же время на миллион мутаций одна
бывает плодотворной. Вот как бы не оказалось похоже при снятии этих
ограничений.
     И.Н.- Говоря о наблюдателе, я говорил о двух возможностях: что он
действительно будет беспристрастным - и тогда это ученый. Случай
превращения жизни в эксперимент я подробно не разбирал. Когда я говорил о
ролевом поведении, я не говорил о том, что нужно это отменить. Ибо
социальная жизнь невозможна без конвенций. А ролевое поведение - это и
есть конвенциональный договор, на основе которого мы согласуем множество
разных индивидуальных порывов в какой-то совместной деятельности, в том
числе в общежитии. Я говорил о том, что надо найти способ не отож-
дествлять себя с этим, надо найти способ развести в себе инструмент,
типическое, то, чем вы это делаете, с тем, кто это делает, т.е.
субъектом.
     Теперь по поводу того, может ли наблюдатель стать вашим содержанием.
     В книге, над которой я сейчас работаю, такой эпиграф Абу Силга: _Как
странно мир устроен. Как страстно!_ Я думаю, что когда мы, сегодняшние,
пытаемся вложить в древние тексты, говорящие о тишине, о пустоте, об
озере Читы неколебимом, о чаше, которую нужно выковать, чтобы зажечь
огонь, мы выносим свою невротизированную проблематику и пытаемся сказать,
что чаша должна быть, а огонь в ней ни в коем случае нельзя зажигать. У
древних была другая проблема: они имели дело с людьми, которые
рациональным, конвенциональным поведением в такой степени, как мы, не
владели. Они были те, к кому было обращено это слово. И подчеркивание мо-
мента структурирования внутренней реальности - это совсем не то же, что
сделал с нами рационализм. Можно говорить, что творческое начало в
подсознании, можно, как П.В.Симонов, говорить, что это сверхсознание и
что оно принципиально не контролируется по тем же причинам, о которых
сказали вы, ибо это мутация. Можно говорить иначе. Можно говорить о том,
что логика развития так называемой западноевропейской цивилизации, логика
рационализма не только как способа познания, а как способа жить и
действовать, знаменитое _Cogito ergo sum_, привела нас к тому, что
рационализм заменил все сознание. Ведь посмотрите, невротизация населения
на территории всего бывшего Союза почти не отличается от невротизации на-
селения США и населения Великобритании.
     Я разговаривал с американскими психотерапевтами. При всей разнице
внешних условий люди приходят к ним и платят деньги, и большие деньги, -
с теми же проблемами, абсолютно, один к одному, - я говорю о внутренней
проблематике, - с которыми они приходят у нас. С теми же! Мы из
иррационального сделали пугало, и сделали это не в семнадцатом году, а в
XVII веке! И вот тогда мы уже попались. Мы заменили целого человека,
страстного, как мир, - гомункулусом, который только cogito ergo sum, а
все остальное - не существует. Вот это моя позиция.
     - По-моему, смысл, функция театра есть то, что он призван эту
целостность вернуть, ведь вопрос такой: чем отличается игра от
театральной игры? Ведь жизнь - игра, куда ни посмотришь, везде игра. А
где та граница, которая отделяет театральную игру от игры в жизнь,
детской игры, и вспомните Кришну играющего... Мне кажется, может быть,
поставить так вопрос: а есть ли театр-действо по обнаружению,
выплескиванию этих целостных смыслов существований человека, где он начи-
нает их ощущать в интегративном единстве, в голограмме, в аутентичности
своей, и тогда все станет ясно и понятно...
     И.Н.- Ясно - да, но понятно - вряд ли. Но можно сказать так: _Все
игра, кроме свидетельства Духа святого_.
     - ...ведь смысл игры - игра, мы должны услышать гармонию бытия через
театральное действо, взятое в своей голографичности, услышать эту
гармонию целостно... еще выход на архетипы, т.е. истоки нашего
существования - там, где есть голограмма всего, и выбор этого света, куда
нас устремил Господь.
     И.Н.- Я не считаю, что Вы задали вопрос. Вы высказали свою позицию.
Но я считаю возможным в силу сложившейся ситуации высказать свою позицию.
Она где-то близка к Вашей, где-то расходится.
     Когда я говорю, что надо уйти из театра жизни, я как раз и под-
разумеваю, т.е. не подразумеваю, а именно об этом и говорю, что надо
жить. Жить - это значит перестать быть актером, изъять зрителя. Вы
знаете, что это такое - изъять зрителя из своей жизни? Это стать
тотальным, обусловленным только изнутри, если нужна обусловленность, а
она все-таки нужна, я так думаю, для жизни. Когда я говорю о театре
сегодня - да, мы ищем возможность, мы придумываем всякие названия для
театра, вот сейчас мы его назвали _ритуальный театр_, _ритуальное
действие_, вот сделали работу, которая называется _Песнь Песней_. Мы
обнаружили такую вещь интересную: сыграть целостность на сцене так же
трудно, как быть целостным в жизни. Нас было двенадцать человек в конце
1989 года. Сейчас нас двое. И причины здесь не внешние. Причины в том,
что человек доходит до какого-то места: вот мы делаем очередную работу,
доходит и говорит: _Все, я дальше не могу. Во мне что-то такое начинает
меняться, и я боюсь. Я не привык, что профессия залезает так глубоко_.
Но! Я совершенно с вами согласен, что не только театр, но и искусство,
рассматриваемое как свидетельство бытия (самовыражение тоже искусство, но
другое), в том плане, о котором писал Флоренский - икона как
свидетельство, первосвидетельская икона, или, как говорил Гурджиев о
Монне Лизе, о сфинксе, оно требует определенно профессиональности, но
другого типа, т.е. тот, кто свидетельствует, должен тоже обрядово
организовать свою жизнь, он должен веровать в то, что он собирается
свидетельствовать. Он получает массу ограничений на выходе, т.е. он
становится практически в ту позицию, в которой находятся актеры
ритуальных театров, известных мировой истории: Кабуки, греческого театра,
- когда это была профессия, которая накладывала очень большие ограничения
на образ жизни. Свидетель живет на границе двух миров, как Баба-Яга.
Когда-то, помните, как Вы говорите в архетипах, до того, как ее сделали
страшной и ужасной, она жила на границе двух миров - этого и того,
встречала героев, давала им инструкции, кормила, умывала, отправляла на
подвиг, встречала оттуда с победой и провожала, т.е. как пограничник.
     Художник, если он хочет быть свидетелем, тоже пограничник, он должен
жить на границе, и он не может никуда уйти: ни в духовные искатели или
духовные адепты, ни в успешную социально функционирующую личность. Он на
границе, и в этом его трагедия. Но в этом и его призвание, в этом
особенность его профессии. Он должен понимать: если он занимается этой
профессией, в нее входит этот момент. Ведь концепций по поводу театра
очень много. Театров - мало. Потому что театр - это люди. Как и всякое
настоящее дело, это прежде всего люди. А вот людям это осуществить
трудно, тем более, когда вокруг театр, а не жизнь. Питаться-то нечем.
Тогда жизнь начинается за кулисами, в театре. И возникает замечательное
определение: театр - это диагноз. Чем вы занимаетесь? - Театром. Это
диагноз. Я немножко не совсем глубоко отвечаю, но вы, надеюсь, понимаете
причину этого, - это глубоко интимный разговор о кредо, и его как-то
публично приходится оформлять, снижать немножко.
     - У меня вопрос конкретный: по поводу архетипов. Фромм и Юнг
говорили, что ребенок даже с двухлетнего возраста уже может рисовать
изображение прежде всего человека. Поэтому у меня вопрос такой: все, что
говорилось здесь, это говорилось о внутреннем мире человека, о себе. Вот
Эрих Фромм: о себе, любовь к себе, самому себе. Первый вопрос: как я могу
любить себя, если семьдесят лет мною руководил кто-то? Мне говорили: ты
иди туда, делай так, ты получишь зарплату... И я о себе не думал.
Объясните, как думать о себе? Второй вопрос. Человек, который может
сейчас спасти все из того, что вы сейчас сказали, это человек прежде все-
го добрый - и огромной силы. Сочетание почти невозможное. Он добрый - но
он не сильный. Он очень сильный - но он жестокий! И вот второй вопрос.
Как добиться того, чтобы быть добрым и сильным, как это воспитать
психологически?
     И.Н.- Я попробую высказать свое отношение, понимание, переживание
этого вопроса, потому что тут одним пониманием не отделаешься. Это
прекрасный вопрос, потому что это вопрос по самому главному месту, я
начну со второй части его. На театре давно известно, что самое трудное -
сыграть сильного и доброго. Самое уникальное актерское дарование -
убедительно, заразительно, эмоционально сыграть сильного и доброго. Мне
рассказывал Петр Михайлович Ершов, как его Олег Николаевич Ефремов приг-
ласил в _Современник_ с актерами поработать. Ничего не получилось, ни у
кого. По-настоящему, до конца - не получилось. И в жизни это очень
трудно. Отсутствие любви к себе - это самая главная психотерапевтическая,
психоаналитическая, практическая проблема всех психотерапевтов мира.
Всех, кто работает в ареале, называемом западная или западноевропейская
циливизация.
     Во-первых, чтобы полюбить себя, надо себя обнаружить. Большинство
специалистов сходятся на таком: чтобы обнаружить себя изначально, нужна
безрассудно любящая мать, которая любит вас, потому что вы - это вы.
Которая никогда, даже в шутку, а тем более для педагогических целей, не
скажет: вот у соседей мальчик - это мальчик, а ты... Никогда не скажет
вам _дурак_ и _недоразвитый_ и более страшные слова, которые, к
сожалению, родители детям говорят в состоянии аффекта или в состоянии
рациональной педагогики. Ко мне однажды обратилась женщина по поводу
страшной проблемы: она не любила свою дочь. Настолько, что не могла с нею
жить в одной квартире. Она понимала, что это ужасно, но ничего не могла
сделать. И когда мы с ней начали общаться, выяснилось, что ее родители в
детстве одной из эффективных форм управления ее поведением считали
наказание бойкотом. С ней не разговаривали иногда до трех дней.
     Если же безусловно любящей мамы не было, то получался Павлик Морозов
или какой-нибудь мальчик из гитлерюгенда. Если этого не было, значит,
следующая возможность - это возможность школы, которая должна была бы
компенсировать мне самооценку. Есть прекрасная работа Бернса, она
переведена у нас, _Развитие Я-концепции и воспитание_. Там английский
психолог великолепно описывает эту ситуацию. Но и в школе я больше слышу
о своих недостатках, чем о своих достоинствах. Меня с детства учат видеть
себя в минусе, меня никто не учит видеть себя в плюсе, а если я пытаюсь
здоровым человеческим инстинктом человеческой души компенсировать это
самовосхвалением, то меня еще и ремнем могут приложить. Что ты хвас-
таешься, что ты вообще зазнался... Как-то я видел страшный репортаж из
Северной Кореи. Еженедельный час самокритики. Десятилетние дети,
руководит двенадцатилетняя девочка в галстуке, и каждый выходит и
рассказывает о своих недостатках. У верующего человека, искренне
верующего и душевного при этом, есть хотя бы одно спасение. Он знает, что
Бог милосерден, независимо ни от чего, что он его любит и искупил все его
грехи.
     Я уже не говорю о том, что даже любящие родители обсуждают форму
носа, ушей, роста, комплекции. Театр!.. _Ты на эту роль - моего ребенка -
не подходишь по внешним данным_. И потому человек всю жизнь мечется в
большей или меньшей степени невротизированности и с манией величия как
компенсаторной, - уж когда совсем хочется самого себя ненавидеть: нет, я
там!.. У меня вообще!.. Учителя с Ориона! Со мной пришельцы в контакт
вступили! Вот так вот! - и комплексом маленького человека: а что я могу
сделать? Ничего я не могу сделать: и он прав, и он прав, и начальник
прав, и жена права (или муж), и ребенок прав, и государство - все правы.
А я... СДЕЛАЙТЕ СО МНОЙ ЧТО-НИБУДЬ!
     И выходит - _Я внушаю вам только добро, сволочи!_ И многие млеют от
восторга - ими занимаются! Вы поймите, эффект-то ведь... Я уважаю
Кашпировского как специалиста, но у меня есть своя личная позиция: я
принципиальный противник работы с толпой. А он принципиально изложил в
интервью _Аргументам и фактам_, что он специалист по работе с толпой. Это
его проблемы. Но - он же занимается!
     Вы знаете, когда меня лишили возможности заниматься любимым делом,
один мой знакомый психолог говорит: _Игорь, иди на завод психологом. Я
тебе дарю идею, которая тебе сразу же даст авторитет, а дальше ты
раскрутишься_. Я спрашиваю: _Какую?_ - _Походи с важным видом, не беря
еще зарплаты, скажи, испытательный срок. Сам себе назначь - две недели.
Неделю ходи с важным видом по одному цеху, только по одному. Выбери сразу
- по какому. Ходи, записывай, думай, как бы забывшись, но чтобы рабочие
тебя все время видели. Худей немножко,. обрасти немножко, небритый такой
чуть-чуть. Потом, через неделю в понедельник, приди выбритый, веселый,
отдохнувший, поевший - с вот такой папкой. И через весь цех, так, чтобы
рабочие видели, пройди к директору и скажи: _Я знаю, как повысить
производительность труда минимум на двадцать процентов в цехе номер
четыре. Все дело в том, что у вас неправильные цветовые соотношения по
Люшеру_. Дальше вешается большая длинная лапша по поводу того, кто такой
Люшер. И говорится о тех скромных средствах, которые для этого нужны, по-
тому что ты уже побывал на складе и узнал, какая краска на заводе есть,
какого цвета. И именно этот цвет, конечно же, и нужен по Люшеру. После
чего в цехе по твоим планам красят в субботу и воскресенье, в выходные
дни, красят, вентилируют, после чего в течение двух недель производитель-
ность повышается от двадцати до тридцати процентов. Вот, мне уже не
нужно, дарю всем, кто захочет начать эту карьеру.
     Почему? Да очень просто. Чем я больше всего помогал чернобыльцам?
Просто сидел и слушал его, мужика этого, который попал в жуткую ситуацию,
не понимает, почему ему все время хочется плакать, почему не спит, почему
жена недовольна. И он приходит ко мне в кабинет, садится и говорит,
говорит, плачет, рыдает, сопли утирает и не боится, что я ему скажу: _Ах,
как тебе не стыдно, ты мужчина, передовик производства, и вдруг ты
плачешь, ты же совершил такое великое дело на пользу людям..._ В общем,
это правильно, все так и есть, но ему это не нужно. Ему нужно вни-ма-ние.
ВСЕ! И это будет по-мощь. Не надо с ним ничего делать - только выслушайте
и притворитесь, что вы его любите. Хотя бы немножко. Если не можете
полюбить по-настоящему.
     Можно ли полюбить другого, не любя себя? Нет! Это не-воз-мож-но.
Можно заставить себя хорошо относиться к людям. Но любить их, не любя
себя, невозможно. Значит, нужно искать такой источник, такое окружение,
такой микросоциум, в котором будут видеть ваши достоинства и не очень
замечать недостатки, искренне, не из педагогики. Вы найдете, если вы
поймете, что это самое главное, что нужно найти в жизни. Некоторым сильно
везет. Они это находят в семье, дома - в общем-то, для этого семья и су-
ществует, как место, где мои достоинства всегда затмевают мои недостатки.
В чем мудрость влюбленных? Великая и бесконечная мудрость влюбленного
человека? Для него достоинства затмевают недостатки. Это и есть любовь,
это снятие дистанции. Как же можно снять дистанцию, если вы заняты тем,
как перевоспитать, переделать, довести до совершенства? Это же объект, а
вы - субъект. Да совершенен он изначально - и все. И все мы совершенны,
ибо созданы по образу и подобию Божьему. Это раз. И являемся образом
всего человечества - два. Разве мало основания для величия человеческого?
Более чем. Так пусть ваши собственные достоинства для вас самих заслонят
ваши недостатки. И тогда недостатки сами собой как-то там
трансформироваться будут. Вот я работал со спортсменами два года. Самая
совершенная спортивная методика в большом спорте знаете какая? Не надо
заниматься подтягиванием слабых сторон, надо развивать сильные!
Спортсмены додумались! А родители - не могут. Не додумались.
     В этом смысле можно попробовать предложить такую позицию, может,
кому-то она подойдет, кто-то скажет: я же так и думал, только не мог
сформулировать. Потому что это действительно так.
     Нельзя сыграть любовь. Это лучшее доказательство, что жизнь - не
театр. Нельзя. Даже на сцене всегда это трудно. Как только дело касается
любви, в театральном искусстве возникает масса проблем. Вы все знаете.
Вот Ева Израилевна Весельницкая замечательно сказала: граница всякой
технологии - любовь. Как только любовь- все, никаких технологий нет и
быть не может. Ибо технология предназначена для работы с объктом. Вот с
телом можно работать, с психоэнергетикой. Можно с сознанием, с мышлением,
с памятью, даже с вестибулярным аппаратом, но с человеком нельзя. Это мы
тоже должны всегда помнить, чтобы не превращаться из специалиста в это:
_Я тебя спасу! Ты не понимаешь сам, а я понимаю, что тебе нужно, и я тебя
спасу_.
     - С возрастом все сложнее любить и других, и себя. Можете ли вы что-
то порекомендовать в этом плане из практической психологии?
     И.Н.- Вы знаете, мне кажется, эта проблема не принадлежит к проблеме
возрастного ценза. Может быть, для человека,задавшего этот вопрос,
субъективно выглядит именно так, с возрастом тяжелее, но из практики
отношения с людьми должен вам сказать, что эти проблемы одинаково сложны,
трудны для людей любого возраста, от самого молодого до самого пожилого.
Что тут можно порекомендовать? Я еще раз повторяю ту рекомендацию,
которую можно дать всем, потому что в каждом конкретном случае надо
попробовать человека выслушать, попробовать вместе с ним разобраться, где
и как это случилось и что может помочь преодолеть это. Прежде всего ищите
ситуацию, ищите людей, человек сделан из людей и ни из чего другого. И
поэтому с кем он общается, с кем он живет- такой он по активному своему
проявлению и бывает практически. Разница там только в степени интегриро-
ванности, целостности, внутренней реальности. Ищите свой микросоциум,
такой микросоциум, в котором ваши достоинства дороже для людей, чем любые
ваши недостатки, где ваши достоинства будут заслонять все остальное.
Никакого другого совета я дать не могу.
     - Если цель - духовность, то как увлечь этим молодежь, ведь это
гораздо для нас и для них сложнее, чем просто жить как сложится, как
пойдет, упрощенчество стало образом жизни.
     И.Н.- Я не думаю, что духовность - это цель. Цель, движение к цели,
любой принцип движения к цели подразумевает волевое усилие, подразумевает
целевое бытие, т.е. подчинение всех обстоятельств в жизни достижению
цели. Я не думаю, что духовность есть в этом смысле цель, которую можно
достичь путем волевых усилий. Я думаю, что духовность - это прежде всего
переживание, порождающее поиск, устремленность к такому смыслу жизни,
который бы без всяких ссылок позволил мне обнаружить непреходящий смысл в
моей личной, персональной, единственной, уникальной жизни; духовность -
это пробуждение души, т.е. любовь, это происшествие, а не цель. Другой
вопрос: можно пытаться создать условия, повышающие вероятность такого
происшествия, вот это может быть целью. И в этом смысле, конечно, условия
создаются. Существует масса всевозможных традиций, которые создают внеш-
ний круг обучения, т.е. то, что мы называем убежищем, куда человек может
прийти за помощью, за эмоциональной поддержкой; потом, если в нем
устремленность возрастает, он может встать на Путь, может пройти какое-то
обучение или посвящение. Но устремленность духовная - это происшествие. И
те, которые ставят своей целью стать духовными, вряд ли станут духовными.
Это все равно что поставить своей целью полюбить. Но можно способство-
вать, т.е. создавать такие условия, в которых это происшествие наиболее
вероятно.
     - Как вы объясняете для себя и для других возможность контакта с
традиционной православной церковью?
     И.Н.- На уровне личной любви и личного внутреннего события это,
конечно, знакомство с работами Флоренского в первую очередь. На уровне
личного общения в моей жизни было только одно серьезное общение с
монахом, черным монахом. Он считает, что я слишком дерзок в этой практике
и слишком открыто ее предлагаю. Я объяснил ему, что мое убеждение состоит
в том, что время, место, люди в данном случае как раз способствуют этому.
Хотя не могу не согласиться и с ним, и с представителями других религий,
посвятивших себя религии профессионально, - что всевозможные оккультные
практики несут в себе опасность в том случае, если это не-
квалифицированно, если человек не обучается им под руководством действи-
тельно квалифицированного специалиста.
     Потому что всякая такая практика - это большая сложная система,
учитывающая прежде всего штучность человека при всех общих
методологических и технологических аспектах, и, безусловно, в наше время
перебор и брак в этом плане есть. Но я думаю, что это неизбежное
состояние нашего времени. Я в массовое использование предложил только те
психотехнологии, в качестве и в безопасности которых я уверен, и в том
случае, если выполняются рекомендации по противопоказаниям, никаких
неприятностей у людей не бывает.
     - Обычная ситуация: когда из дома уезжают все родные, кроме, на-
пример, жены, то она перестает любить свой желудок. Это симптом общей
нелюбви к себе?
     И.Н.- Т.е. она перестает готовить? Мне вообще непонятно, что значит
_перестать любить свой желудок_. Перестает готовить... Я не думаю, что
это симптом нелюбви к себе. Я думаю, что готовить - это не обязанность в
идеале, а призвание. И хорошо, когда несколько человек в семье разделяют
эту обязанность, на некоторое количество людей, посменно, а еще лучше,
когда кто-то любит это делать, это совсем хорошо.
     Готовить пищу - это... то ли я гурман, то ли все древние тексты пра-
вы, - это сакральное действие. И вы знаете, иногда лучше, может быть,
сказать жене: _Ты знаешь, пойдем куда-нибудь перекусим или купим что-
нибудь готовенькое, или давай я состряпаю какую-нибудь незамысловатую
яичницу, а ты сегодня отдохни, потому что в таком состоянии, в котором ты
сегодня находишься, лучше ты не готовь_. Я думаю, что она не обидится, а
с радостью отдохнет, а потом с любовью приготовит. Но это моя позиция.
     Готовить пищу - это не обычное дело. Это вам не оккультизм. Это
высшая форма оккультизма. Есть замечательная суфийская притча из сборника
суфийских учебных притч Идрис Шаха.
     _Была гробница великого святого, и был при гробнице его
представитель, наследник. И масса паломников стекались к этой гробнице,
совершали ритуал вокруг нее, получали личное благословение официального
представителя, но с ними ничего не происходило. А вот кто заходил в
соседнюю чайхану выпить чаю и скушать чашечку плова - с теми происходило.
Там был повар!_
     - Какой личный смысл Вы находите в этой встрече?
     И.Н.- Я человек, я сделан из людей, - вот в таких ситуациях воз-
никает иногда совершенно реальная необходимость активизировать в себе
максимальный объем, максимальное напряжение своих интеллектуальных и
прочих способностей, чтобы честно, искренне и ответственно ответить на
вопросы, поделиться своими размышлениями. И потом, я человек
принципиально говорящий, я не умею писать на бумаге. Все, что называется
моими книгами, это все наговорено в аудиториях, и я сам иногда с
интересом слушаю то, что говорю.
     - Игорь Николаевич, расскажите, пожалуйста, о своем пути.
     И.Н.- Может быть, потому, что я очень рано полюбил театр и очень
рано стал заниматься театром, - это лет с двенадцати, - я как бы всегда
чувствовал разницу между _сыграть что-то или кого-то_ и _быть чем-то или
кем-то_. Это один момент. Второй момент, - я всегда любил и уважал
профессионалов в любом деле. Третий момент, - я не знаю, по каким
причинам, с четырнадцати лет я начал самостоятельно изучать психологию и
философию. В течение более двадцати лет, получив в детстве черепно-моз-
говую травму, я постоянно должен был преодолевать головную боль. По неиз-
вестной для меня причине лет с семи я сознательно предпочитал знакомство
с человеком любому другому времяпрепровождению. Вернувшись из армии, я
пережил первый в своей жизни глубокий кризис смысла жизни, потому что для
меня с четырнадцати лет было очевидно, что люди вынуждены жить жизнью их
недостойной, и я, пройдя армию, просто не знал, как жить, как
организовать хотя бы для себя достойную жизнь, не за счет других, а
какими-то усилиями.
     И в 1968 году я встретил своего учителя, теперь я могу спокойно на-
зывать его имя - это Аркадий Ровнер, выпускник МГУ, психолог. Сейчас он
доктор теософии Нью-Йоркского университета, писатель. И это было началом
сознательного пути обучения. Я был не очень способным учеником, на первые
девять лет внешнего круга обучения я потратил одиннадцать. Потом получше
как-то стал соображать, и вторые девять лет я прошел за девять лет. И
после двадцати лет обучения я узнал то, что хотел узнать, научился тому,
чему хотел научиться, и с тех пор я счастливый человек. Наверное, главную
роль сыграло то, что все, что я узнавал как информацию, я немедленно
превращал в опыт. Я хотел БЫТЬ. И больше всего боятся попасться на том,
что я играю в адепта этой традиции. Я хотел БЫТЬ. Я искал и находил или
создавал ситуации, которые требовали от меня предельного напряжения,
предельной собранности и объективизации всего того, что я узнавал. И в
этом очень мне помогала известная организация. Действительно, помните, у
Кастанеды - _мелкий тиран - находка для воина_. У меня такая находка
была, и бесплатно, потому что я продолжал заниматься театром. Театр, как
известно, у нас не был искусством, официально он был трибуной, идео-
логическим учреждением, а мы все - бойцами идеологического фронта.
Поскольку я был, с точки зрения официоза, диверсантом идеологического
фронта, проповедовал какую-то буржуазную психологию, которая,
естественно, резко отличается от небуржуазной, то были неприятности. Но
это несущественный момент. Мне в жизни еще раз очень крупно повезло, я
встретил живого носителя очень сложной, очень суровой, но настоящей
традиции, и с разрешения своей традиции прошел обучение по-старому, т.е.
жестко, хотя не так жестко, как, скажем, автор книги _Третий глаз_, когда
он в семилетнем возрасте сидел трое суток у входа в монастырь, нельзя
было ни спать, ни есть, и только ночью он мог лечь на бок, и ему приноси-
ли миску цампы. Ему было семь лет! И никто его не провожал торжественно.
Отец ему накануне сказал: _Если не возьмут тебя в монастырь, можешь не
возвращаться. Забудь, что у тебя есть дом_. И утром, когда он уходил, ему
слуга только сказал: _Иди тише, разбудишь кого-нибудь_. Мальчику было
семь лет! А мы с вами... пару часов помедитируем, желательно лежа, и уже
устаем.
     В общем, я везунчик просто. Мне нравилось так жить, и я так жил.
     - Как вы предлагаете относиться к недостаткам в человеке?
     И.Н.- Я предлагаю сначала выяснить меру. С точки зрения чего эти
вещи определяются как недостатки. А потом решать, как относиться. Но
вообще есть радикальный рецепт: _Не судите, да не судимы будете_. _Мне
отмщенье, и аз воздам_.
     - Ваше восприятие, ваше отношение к ним?
     И.Н.- Отношение у меня очень простое - если мне _пахнет_, я отхожу в
сторону, я просто избегаю тогда общения с людьми, которые мне по тем или
иным причинам неприятны. Людей много, и каждый может найти свой круг
общения.
     - Как общаться с человеком, в котором видишь много недостатков,
например, если он твой муж?
     И.Н.- Если муж - это роль в пьесе, то терпите, как терпят актера,
играя мужа или жену человека, за кулисами с которым даже не здороваешься.
Зарплата за это идет. А если он муж или жена воистину - любите, любя
общайтесь, и все будет нормально.
     - Выход просто расстаться не подходит?
     И.Н.- Я в этом месте очень субъективный человек. Я считаю, что
намного лучше, с точки зрения души каждого из участников такого
конфликта, по-человечески расстаться, чем не по-человечески быть вместе,
исходя из каких-либо соображений. Сколько я наблюдал, в жизни
сталкивался, даже в том случае, когда это оправдывается детьми. Детям это
очень дорого обходится. Но это моя позиция, субъективная.
     - Есть ли у Вас работы по педагогике, если есть - какие, если нет,
то не могли бы Вы указать каких-либо единомышленников? Расскажите о детях
в вашей школе.
     И.Н.- А что такое педагогика? Я понимаю, вы в каком-то специальном
смысле слова. О детях в нашей школе... У нас очень простая позиция. Что
мы реально можем дать своим детям? Дать, я имею в виду, любя их, конечно.
Мир, в котором мы живем. Больше ничего. Их не обманешь. Это на
психологическом уровне. А вот сейчас у нас появились специалисты, которые
начинают обучать элементам психотехники детей с двенадцати-четырнадцати
лет.
     - Вы сказали, что в четырнадцать лет Вы поняли, что люди живут
недостойной жизнью...
     И.Н.- Не понял. Это я сейчас начинаю понимать. А тогда это во мне
было переживание. Это не понимание было, это было переживание, это была
эмоция.
     - Это Вы решили, глядя на знакомых Вам людей, люди сами сказали Вам
об этом или Вы каким-либо другим путем об этом узнали, о такой
несправедливости?
     И.Н.- Нет, просто мне люди очень нравились, а жизнь, которой они
живут, - нет. Вы знаете, у меня в театре часто возникал конфликт, когда я
там работал. Я говорил: вы знаете, мне очень нравится работать в театре,
но я не хочу с вами жить! А меня все время прорабатывали: вы не живете
жизнью коллектива! Но я работаю. К работе претензии есть? К качеству
репетиций, качеству спектаклей есть? Нет. А жить жизнью вашего коллектива
я не хочу.Мне ваша жизнь не нравится.
     - Скажите, пожалуйста, тибетская _Книга мертвых_ используется только
для выбора наилучшего воплощения или ее можно использовать гораздо шире?
Ведь многие вещи трех бордо соответствуют и нынешней реальности.
     И.Н.- Я очень люблю эту книгу.К сожалению, я не общался со спе-
циалистами, т.е. с людьми - профессионалами в этом деле. Вы знаете, за
что я люблю эту книгу? Если упростить ситуацию, чтобы было наглядно:
сидит человек, специально обученный, проводил вас в последний путь,
выходит с вами на связь и говорит: _Петя, Петя, вспомни, чему я тебя
учил. У тебя пошел первый день. У тебя будет то-то, то-то, то-то. Шансы
такие-то и такие-то. Делать надо то-то, то-то, и то-то... Эх, Петя!..
Петя, двадцать восьмой день!.._ - и так сорок девять дней! И на сорок
девятый день: _Петя, я тебя плохо учил. Извини, выбирай хотя бы мать!_
     Вот за это люблю. Вы знаете, она для меня очень человеческая. За
всеми этими сложными образами, понятиями, в которых иногда очень трудно
разобраться без специальной подготовки, - человеческое желание помочь! И
это человеческое уважение: да, я тебя учил, да, я тебя плохо учил, потому
что ты так ничего и не смог сделать. Но в этом я виноват. И я честно
отрабатываю свои сорок девять дней.
     И, расставаясь, на прощание я бы очень хотел искренне пожелать тем,
кого это как-то увлекло, избавиться, преодолеть театральный способ жить и
полюбить театр на сцене.



     Технология жизни, или кто кого живет

     Попробуем человеческую жизнь рассмотреть как некоторое производство.
Это, конечно, обедняет наш взгляд, делает его чрезмерно функциональным,
но дает возможность подойти ко всему знакомому материалу, может быть, с
несколько неожиданной стороны.
     Первое утверждение, которое я рискну здесь произнести, состоит в
следующем: в определенном аспекте можно рассматривать процесс жизни как
некую вещь, имеющую собственный закон, как некоторый механизм, внешний по
отношению к человеку. Мы можем стать на позицию, с которой можем видеть
так. Это не означает, что я даю жизни какое-то определение. Я предлагаю
попытаться с этой позиции посмотреть, что нам откроется. На каком
основании можно занять такую позицию и попытаться ею воспользоваться? Для
этого нужны два исходных осознавания. Первое осознавание связано с тем,
что мы должны напомнить себе, что человек сделан из людей. Это вопрос
принципиальный. Я сразу хочу поставить вас в известность, что я не
претендую на какую-то истину в последней инстанции типа: _Как оно есть на
самом деле_, - все, что я здесь вам буду говорить, - это моя позиция, мой
совершенно субъективный взгляд на эти вопросы, без всякой претензии на
степень так называемой объективности. _Человек сделан из людей_ - это не
просто метафора, не просто выразительный образ. Доведя для себя самого
этот вопрос до полной четкости, я избрал позицию, при которой считаю, что
человек, в буквальном смысле слова, во всех аспектах сделан из людей. Я
не буду очень подробно сейчас останавливаться на этом моменте, потому что
одного этого момента было бы достаточно, чтобы мы долго с вами общались и
потом вы бы со мной спорили или соглашались. Но, с моей точки зрения,
такая позиция для человека, который интересуется конструктивными
аспектами психологии, т.е. такими аспектами, которые могут помочь
ответить на вопросы: _Что надо сделать?_, _Как это надо сделать?_, _В
какой последовательности?_, - я убежден, для него очень важно самому себе
довести это осознавание до совершенно естественного состояния сознания по
отношению к любым проблемам, имеющим отношение к жизни человека. Понятно,
что человек сделан из своих предков. Понятно, что человек сделан из своей
семьи. Понятно, что человек сделан из своего круга, в который входит
семья в широком смысле этого слова, т.е. родственники, знакомые, друзья,
родители. Потом - из компании своих сверстников. Потом туда добавляются
воспитатели, учителя в школе и т.д. Потом появляются идеальные образы
людей, которые влияют на его формирование. Одним из главных элементов
тела личности человека будет тот социально-психологический мир, в котором
он прошел процесс социализации. Итак, человек сделан из людей, но мы
знаем, что при всем этом в нем существует его уникальность; как она
возникает, мы сейчас не будем пытаться разобраться, но она возникает. Это
то, что называется: субъективность, самосознание, самоосознавание,
самотождественность,- т.е. все, что связано со словом _само_, а также
все, что связано с понятием его индивидуальности в инструментальном
смысле слова. А вокруг него существует уже готовая жизнь. И когда он
впервые для себя открывает это, не просто сталкивается с этим, потому
что, когда мы сталкиваемся с этим во младенчестве, в раннем детстве, мы
это воспринимаем как естественное, у нас еще нет вопросов типа: а почему
это я должен слушаться маму? А почему вообще вот эта женщина моя мама?
Почему я должен жить так, как она мне велит? Почему этот мужчина мой
папа? Почему я должен совершать поступки, которые он от меня требует?
Наступает такой момент в подростковом возрасте, когда вдруг возникает
осознавание, что я - вот он я, и я влип в эту историю под названием _вот
так надо жить_. Почему так именно жить? Зачем надо жить именно так?
Почему именно в это время? Почему именно в этой стране? Почему именно в
этой семье? Почему именно в этом социально-психологическом мире? А почему
я не китаец? А почему я не родился в семье руководящих работников? А
почему я родился в семье с маленьким материальным достатком, или наобо-
рот, я родился в семье с большим материальным достатком? А другие люди
живут совсем иначе, - то, что у меня считается нормальным, для них это
чрезвычайное происшествие.
     Вот первый момент попытки осмыслить себя как себя, себя как нечто
уникальное, как нечто субъективное. Если вы помните это переживание, то
оно именно такое: взяли и бросили в это все. И это мы помним как тяжелый,
сложный, драматический момент в жизни каждого. И вот с этого момента либо
начинается постоянное взаимодействие между мной и жизнью, либо начинается
постоянное стремление адаптироваться до такой степени, чтобы эти вопросы
исчезли. Один момент: во мне нарастает противопоставление - это я, а это
жизнь. Второй момент: во мне исчезает двойственность, вот жизнь, и она
есть я. _Ну что тут поделаешь? Ничего тут не поделаешь_. Когда-то я в
этом возрасте очень остро реагировал, а мне говорили, такая любимая была
у взрослых присказка: _Ничего, жизнь тебя обломает_. Само существование
такого выражения уже показывает, что жизнь, о которой говорится в данной
пословице, враждебна по отношению к субъекту. Потому что она его обламы-
вает. Почему нет таких поговорок: _Жизнь тебя будет лелеять_, _Жизнь тебя
наполнит радостью_? А _Жизнь тебя обломает_ существует, и существует в
качестве одного из серьезных родительско-воспитательских моментов. _А
почему она должна меня обломать, а почему не я ее?_ - спрашивал я всегда.
Я занял такую позицию, я сказал: _Еще посмотрим, кто кого!_ И это была
моя роковая позиция. Почему? Потому что мы с ней с тех пор так и сра-
жаемся. И, сражаясь с нею, с готовой, не мною выбранной, не мною
созданной, я пришел к глубочайшему убеждению, что нет недостойных людей,
а есть недостойная людей жизнь, которой они вынуждены жить. Заметьте
опять в русском языке замечательный оборот: _Мы этой жизнью живем_. А
почему мы ею, она нами, почему, как только мы не забываем про субъекта,
про человека в строгом смысле слова, персонального человека, уникального
человека, единственного во всей Вселенной, сразу возникает этот конфликт,
и что с этим делать? Если ты хочешь остаться субъектом, ты должен понять,
что ты можешь либо что-то делать с ней, и тогда это всегда и навсегда, и
это и есть содержание твоего пребывания в этом мире. Вот есть жизнь, она
тебе дана, задана жизнь. Вот есть ты, ты себе не дан, если ты не сделаешь
соответствующей внутренней работы. ты себе не дан, потому что все тебе
напоминают: я тебе дал жизнь, мы тебе дали жизнь. Государство говорит:
_Мы тебе дали возможность стать человеком_. Подразумевая личность, функ-
циональность: _Мы тебе дали возможность приобщиться к святому духу_. Мы
тебе... Все мне что-то дают. Но что же они за это берут? Ведь так же не
бывает: дают - и ничего за это не берут. Что они у меня берут? Они у меня
за это берут меня, потому что все дано, понимаете? Задано в готовом виде.
Я этого не выбирал. Я этого не делал. Это дано, и меня еще до конца дней
будут уговаривать, что это хорошо, что это так и надо, что моя задача -
адаптироваться к этому всему данному, и тогда я все получу. Что все?
Признание, карьеру, территорию, материальное благосостояние - мне все да-
дут, опять же дадут, если я буду себя хорошо вести. Вот лозунг: _Если ты
будешь себя хорошо вести_, который мы слышим с детства, _тогда я тебе
дам_. - _А если я себя плохо буду вести, то не дашь?_ - _Не дам!_
     Что же ты за мама? Что же ты за папа? Есть ли кто-нибудь, кто мне
просто даст, потому что мне нужно, потому что я попросил, а не за что-то?
И тогда мы вынуждены с вами ввести такое разграничение, разграниченность:
вот жизнь, которая дана, и либо она тебя обломает, либо ты ее, - а вот
бытие, которое ты обретаешь либо не обретаешь. Но тебе его никто не дает.
Ты имеешь такую возможность: обрести в себе самом для себя бытие. Это и
есть твоя собственная, субъективная возможность. И в этом смысл всех ис-
тинных духовных традиций. Есть совершенно замечательное суфийское
выражение: _человек создан, чтобы учиться_. В каком смысле? Именно в этом
смысле: человек пришел сюда, чтобы взять, обрести, открыть для себя
бытие, лично для себя, чтобы быть нужным самому себе прежде всего. Нас
долго уговаривали, что если мы чувствуем свою нужность кому-то, то это
значит - мы хорошо живем. Это значит - все прекрасно, мы должны
радоваться, мы должны быть счастливы. Да, это очень неплохо, когда мы
кому-то нужны. Хорошо бы еще знать, кому и зачем, в каждом отдельном слу-
чае. Но ведь самый главный вопрос - _Зачем я себе самому нужен?_. Не
зачем мне нужна эта жизнь, тут меня никто не спрашивал, уйти из нее
добровольно - это вариант, конечно, проявление самости, но это не ответ
на вопрос: _Зачем же я здесь был, вообще я зачем был?_ Незачем. Меня по-
звали сюда, привели, дали мне это, а зачем я здесь был? Ведь в глубине
каждому из нас хочется, хотя бы в последний день, перед тем как покинуть
это все, узнать, почему мы ходим ко всем этим гадалкам, астрологам,
соционикам, калинаускасам всяким и спрашиваем что-то такое про себя. А на
самом-то деле мы спрашиваем: зачем я тут? Я, лично я, не наше поколение,
не мой народ, не человечество в целом. Здесь нужно получить некоторое
субъективное переживание истины, в котором мне самому откроется моя
собственная ценность, для себя самого. Может быть, неуклюжий термин _В
себе самом для себя бытие_ - это влияние гегельянцев, но, мне кажется,
без представленности самому себе в этом качестве невозможно попасть в та-
кое место, в котором жизнь тебя не обломает. Все-таки не хочется, чтобы
она меня обломала, потому что вроде мне ее дали совсем для чего-то дру-
гого. Может, меня обманули в самом детстве, сказав, что мне что-то дали?
Тогда хочется примкнуть к концепции, что на самом деле это наказание,
потому что душа твоя еще несовершенна, и вот тебя заставляют рождаться
вновь и вновь, чтобы ты отработал свою карму наконец. Тогда тебя куда-то
туда в лучшие миры устроят - за это. Хорошая концепция: жизнь дана для
того, чтобы мучиться. Нет! Жизнь может быть мучительной, вполне допускаю,
но не для того, чтобы мучиться. Она может быть мучительной от
обстоятельств, от времени, от моих устремлений, от моих претензий, в
конце концов, притязаний. Но она не должна мучить, измучивать меня, не
должна меня лишать собственности на самого себя и нужности себе самому.
Жизнь сама не ответит на этот вопрос, потому что она механистична, хотя
бы как вне меня положенная. Да, я могу участвовать, я могу попытаться
изменить что-то в механизме жизни своей, своих друзей, какого-то
количества людей, не очень большого,- вот и все, что я могу сделать по
отношению к жизни; иллюзии по поводу того, чтобы жизнь _переделать_,
исчезают довольно быстро. Мы видели много вариантов, знаем из истории, на
себе испытали: в попытках переделать, сконструировать жизнь, по модели
построить что-то не получается. Может, и не надо, может, нужно понять,
что жизнь - это все-таки не первопричина. Есть масса людей, которые
достойны в себе самих. В очень сложных и печальных обстоятельствах не
теряют своей полноты бытия. А есть масса людей, которые живут, с нашей
точки зрения, в идеальных обстоятельствах, но никакой полноты бытия не
имеют.
     Недавно мы с Ольгой Петровной имели возможность участвовать в очень
интересной ситуации. Мы были приглашены на семинар-конференцию, которую
проводили канадские христиане. И что интересно - это были исключительно
богатые бизнесмены, даже по их местным, канадским понятиям, очень богатые
люди. Мы с ними тесно общались два с половиной дня, т.е. с утра до вечера
два дня и еще полдня. И вот что поразительно: когда они нам пытались
объяснить, причем искренне, как они пришли к Богу, к вере, они сначала
рассказывали историю о том, как они потратили пятнадцать-двадцать лет на
то, чтобы стать богатыми, а когда наконец стали богатыми, вдруг
выяснилось, что эти вопросы: _кто я?_, _зачем я?_ - никуда не исчезли.
Эти взрослые солидные люди, большинству из которых за пятьдесят, соци-
ально состоявшиеся, разговаривают и эмоционально реагируют на уровне под-
ростков, и, естественно, им кажется, что они всех нас спасут, обратят. Им
трудно было представить, что у нас тоже есть вера. Потому что они убежде-
ны, что только получив все от жизни, можно сообразить, что она у тебя все
забрала. Один замечательный человек сказал замечательную вещь: _Я вырос с
бедной семье (по их понятиям), и, когда был еще подростком, я решил: все
что угодно, только не быть бедным_. Он талантливый человек,энергичный, он
получил образование, пробился, стал одним из крупных бизнесменов, членом
совета директоров Канады. За это время у него выросли дети, стали взрос-
лыми дочери, вышли замуж. Когда он наконец вздохнул свободной грудью:
_Все, я уже крепко стою на ногах, самостоятельный, теперь можно иметь
маленьких детей, растить их, воспитать их, дать им какую-то жизнь_, - а
они уже выросли и мечтают о том же, о чем сам мечтал, - чтобы обязательно
быть богатыми. Эти люди богаты, богаты материально, но сколько бы мы ни
зарабатывали, все мы бедны душой, пока не имеем самого себя. До тех пор,
пока жизнь нас обламывает.
     После этого довольно затянувшегося вступления мы можем перейти
непосредственно к теме, т.е. к проблеме технологичности этого процесса.
Как же это все происходит? Я не знаю, есть ли такие работы, мне не
попадались, чтобы посчитать, сколько вообще расписаний жизни существует.
Вот исходная позиция, стартовая позиция отдельно взятого конкретного
человека, - сколько возможных расписаний жизни он имеет? Я думаю, что не
очень много. По разговорам с людьми, по общению - в среднем где-то три,
может быть четыре варианта обозримых, наполненных конкретикой, на-
полненных мотивацией, ценностными установками, расписаны: вот этот этап -
в конце такой приз, потом этот этап - в конце такой приз, а потом в конце
такой приз, а потом ты будешь иметь _все, что надо_. А дальше? Я еще не
слышал ни одного сценария жизни, в котором было бы продолжение сценария
после момента: _а потом ты будешь иметь все, что надо_. А теперь
представьте себе, если у меня нет самостоятельной позиции по отношению к
жизни, нет субъектной позиции, то тогда могу ли я глубинно хотеть за-
вершить этот сценарий? _Иметь все, что надо_. Дальше-то ничего нет.
Дальше-то сценария нет. Значит, если я отношусь к жизни как к тому, во
что я _всунут_, то тогда _иметь все, что надо_ означает, что теперь
давайте попробуем такой сценарий: _Теперь ты будешь жить для детей. И то,
что ты не доделал, они доделают, чего ты не допел, они допоют - просто
будут обязаны_. Так хорошо, дети уже выросли, а я все еще не умер, у меня
еще не все, что надо, еще дети не дожили, еще внуки не доросли. Это
детство может продолжаться бесконечно. Значит, в идеале, подсознательно,
хотя мне не нравится это слово _подсознательно_, в глубине себя, вы бы
хотели, чтобы никогда не наступил момент _уже есть все, что надо для жиз-
ни_. И многие люди так именно строят этот технологический период. Я
получил готовый сценарий жизни, который от меня не зависит. В этом
сценарии финальная сцена: _У тебя есть все, что нужно для жизни_. А до
этого момента в сценарии что я делаю? Ведь у меня до этого _все, что
нужно для жизни_, нет. А до этого места жизнь сама по себе. Тут поле
обширнейшее для ваших самостоятельных изысканий. Эти простые словесные
конструкции уникальны. Мы привыкли к ним, мы даже не задумываемся над их
смыслом. Но эти клише - они же вполне конкретный психологический мир.
Самое интересное, что с помощью этих клише происходит социальное
наследование и социальное программирование. Мы все с удовольствием
читаем, - интересно читать. Но ведь сценарий, сценарное время, его можно
сжать, если я имею позицию: вот я, а вот жизнь, - я могу осознать сце-
нарий, допустим, навязанный мне в детстве. Реализацию сыграть очень
просто. На самом деле не нужно двадцать лет, чтобы сыграть вот эту игру.
Нужно просто встать и сказать: _У меня уже есть все, что надо для жизни_.
Что теперь дальше, дорогие товарищи, родители, управляющие, начальники,
воспитатели, психотерапевты? Что теперь? Вот с этого момента начинается
вызов, начинается неготовая, создаваемая вами жизнь.
     У меня спрашивают про мою традицию. Зачем я этим интересуюсь и чего
я вообще достиг? Я отвечаю: _Знаете, чего я достиг? В каждый момент
времени у меня есть все, что нужно для данного момента времени_. Вот с
этого и начались мои неприятности: _А чем же вы тогда занимаетесь?_, _А
как же вы живете?_, _А разве так можно?_ - _Можно! Почему нельзя? Я же
ничего плохого не сделал: не ограбил, не убил, не за чужой счет жил, жил
по всем правилам, принятым в том социуме, в котором я находился_.
Единственная моя хитрость, что я не сразу отвечал, что просто у меня с
жизнью другие отношения, что я задержался в подростковом возрасте, где
возможно это: _я не дам ей себя обломать_. Жизнь мне подсовывает сце-
нарий, а я его з 
     Я называю такой ход необходимым растождествлением с жизнью. Многие
часто говорят: _А что, надо во все играть?_ В смысле притворяться, в
смысле лицедействовать. Я говорю: _Нет. Зачем?_ Шахматист играет в
шахматы. Разве кто-нибудь обзовет его: ты артист, ты играешь,
изображаешь, обманываешь. Он играет в шахматы. Человек, играющий в
социальную жизнь, как шахматист, он что, притворяется? Нет! Он просто
видит доску, фигуры, противника, расстановку сил. Поскольку все сценарии
построены по спортивному принципу (мы в такой цивилизации живем),
естественно, либо ты победил, либо ты проиграл. Оказывается, меня сюда
забросили участвовать в бесконечных соревнованиях. Жизнь как спорт. Я ра-
ботал со спортсменами два года. Вынужденно жил с ними. Я не хочу такой
жизни. Я им сразу сказал: _Работа меня устраивает, а ваша жизнь - нет. Я
вашей жизнью жить не буду, как хотите_. Они мне это разрешили, потому что
я им был нужен как специалист. Я в театре двадцать лет проработал и
двадцать лет получал одну и ту же нахлобучку. В каждом театре, где я
работал. Меня вызывали директор с главным режиссером или с представителем
партийной организации и говорили: _Игорь Николаевич, вы хороший режиссер,
но вы не живете жизнью коллектива_. Я говорю: _Я в этом коллективе
работаю, а живу в другом совсем коллективе, почему я должен жить здесь?_
Есть то, что называется частная жизнь. Как нас ни уверяли всевозможные
теоретики, что без нее можно обойтись, что будет одна коллективная жизнь.
Частная жизнь есть, и без нее нет субъекта. Так вот, с частной жизнью
растождествляться не надо. Потому что это есть вы. Это единственное
место, где все ваше собственное, даже если вы потом говорите: _Нет, я
вообще-то не этого хотел_. Но тут у вас выбор был: с кем дружить, с кем
общаться неформально, кого любить, кого ненавидеть и т.д.
     Свой частный мир вы можете организовать независимо, и никто вас не
накажет за то, что вы отбором занимаетесь. Вот если вы будете отбирать,
кому руководить, то тогда скажут: нет! Лично вы один голос. А в своей
частной жизни больше и не нужно, лично свой голос, один, вы там солист в
частной жизни, а вот вся остальная, она не ваша, и в нее надо играть.
Чтобы вас не смущало слово _играть_, давайте скажем так: с этим надо
работать. И как говорил Гурджиев: _Зачем эту машину выбрасывать, давайте
ее отремонтируем и поедем на ней туда, куда нужно нам. Машина отличная,
если ты с ней разобрался_. Конечно, мой жизнерадостный оптимизм во время
лекции не означает, что это в общем так легко, просто. Нет! Я еще раз
повторяю: жизнь может быть и мучительной. Но если не она вас, а вы ее, то
эта тяжесть или мука в жизни не раздавливает, потому что эта тяжесть есть
сопротивление материала, сопротивление обстоятельств и прочего и прочего
нашему замыслу, ибо замысел жизни может быть только личным, персональным,
интимным. Субъективный - ругательное слово еще было недавно. Но это же
самое прекрасное- субъективное, имеющее право на существование не в
качестве грез, - хотя и грезы имеют право на существование, - а в
качестве замысла. Замысел - это всегда субъективное. Его нельзя
доказывать логическим путем. По-чему вы так нарисовали картину? Почему
так изваяли скульптуру? Симфонию написали? Так ведь и жизнь - раз мне ее
дали, так почему я не могу ее сделать произведением собственного искусст-
ва?А дальше вопрос, конечно, кто талантливее, кто скульптуру будет соз-
давать, кто симфонию. Невозможный замысел - коллективный замысел жизни.
Потому что коллективный замысел жизни - тонкое насилие, конвенция, туда
частную жизнь никак не встроить. Тогда частная жизнь отпадает, мы уже
говорили: человек перестает быть нужным самому себе.
     Таков момент необходимого растождествления с той частью всего, что
называется жизнь, которая не имеет отношения к моей субъективности,
которая мне дана и которая все время хочет меня почему-то обломать,
которая все время зовет меня: _На старт!_ - а в конце раздает призы, или
наоборот, не дает призов, потому что я прибежал последним. Вот с этой
жизнью надо работать, а чтобы с ней работать творчески, нужно иметь
замысел.
     Теперь дальше. Итак, допустим, мы вспомнили свои подростковые годы,
наполнили их рациональным осмыслением и, не дожидаясь, пока у нас будет
_все, что нужно для жизни_, решили начать жить, чтобы не она нами жила. Я
не знаю, как по-русски это сказать. Часто не человек живет жизнью, а
жизнь живет человеком. Понимаете? Жизнь его переломала, раздавила,
обтесала, т.е. человек по отношению к жизни страдательная фигура, а она
некая такая, ну как КГБ, что-то мистическое, таинственное, беспощадное. А
надо наоборот, чтобы это я жил, можно еще и с ней, ну это вопрос любви,
взаимного желания.
     Давайте это все вспомним и скажем себе: _У меня уже все есть, что
нужно для жизни_. А что нужно для жизни? Исчерпывающий список очень
простой, он из двух предметов: я и жизнь. Все. Больше для жизни ничего не
нужно. Я порождаю замысел, я добываю соответствующие знания, как его
реализовать. У меня есть предмет обожания - жизнь. И я начинаю свою
самодеятельность. Другой вопрос, что это взаимодействие тоже бывает
разное, то есть вы можете всю жизнь провести в борьбе с жизнью, всю свою
частную жизнь. Когда я говорю _прожить жизнь_ - это только частная жизнь.
Другой субъективной жизни нет. Когда я работал со спортсменами, мне
некоторым удавалось помочь получить большой приз за свой бег простым
приемом. Я говорил: _Ты когда бежишь, не думай о том, сколько времени ты
бежишь, там человек сидит и меряет, он тебе скажет после финиша. Забудь!_
Они забывали и на сотую, на две сотых улучшали результат. Так и с той
жизнью, которая не частная, - есть люди, которые специально изучают,
регистрируют, объявляют результат.
     Итак, замысел зависит только от вас. Никакой психоанализ, никакие
родительские запечатки, никакие матрицы по Гроффу, никакие соционические
типы, никакие астрологические прогнозы ничего вам не скажут про то, какой
у вас должен быть замысел жизни и вообще должен ли он быть. Он может
родиться только тогда, когда вы разорвали предопределенность, вышли из
ситуации, в которой неясно, где я, а где жизнь моя. Либо это любовный
замысел по отношению к миру, либо это любовный замысел по отношению к
себе, либо это попытка найти взаимность... Это творчество. Как говорит
Павел Симонов: _Творчество у человека появляется только на обслуживании
доминирующей потребности_. Когда есть замысел жизни, появляется возмож-
ность действительного саморазвития, самосовершенствования, вообще всякие
истинные _само_ появляются только в этом случае. Пока жизнь меня живет,
какие тут _само_? Кричу: _Сам, я сам прожил свою жизнь!_ Свою? Какую
свою? Жил жизнью своего поколения, жизнью своего клана, жизнью своих то-
варищей по работе, своего предприятия. Какую свою?
     Выясняется, что очень многие люди не живут даже свою семейную жизнь.
Они живут жизнь образцовой семьи, жизнь советской семьи, жизнь несчастной
семьи, жизнь счастливой семьи. Семья - ячейка общества. Раз ячейка об-
щества, это тоже не частная жизнь. Каждый имеет право вмешаться в их
жизнь. Тут есть
     боялся, а людей опасных просто не было. А потом с каждым годом это
чувство безопасности в лесу начало исчезать, потому что там все больше и
больше людей, а среди них больше и больше таких, которые не контролируют
свое поведение и свою агрессивность. Тогда уже нужно на дерево
забираться. Под деревом не заснешь. В Литве в этом смысле природа
райская, хищников практически нет. Волк если забредет один на всю Литву,
авось на тебя не наступит. Если не под дубом, то и кабан не придет. Змей
тоже там в песчаных почвах нет. А вот люди... Поэтому человек
инстинктивно ощущает, что самоутверждение - это более сложное, более
рискованное занятие, требующее гораздо больше усилий, гораздо больше
концентрации, гораздо больше знаний, терпения, выдержки, понимания, -
это в любом случае не стометровка. Это стайерское дело. Поэтому соблазн
уйти от самоутверждения и жить только за счет самовыражения существует у
всех. В силу того, что в самовыражении преодолевать нужно только свой
стыд. И свой страх. Страх увидеть себя во всей полноте, и стыд, что
вдруг кто-то меня не поймет и осудит. Хоть я искренен, но искренность,
как известно, не всем и не всегда нужна. _Хор многоголовый, все ему
известно. Одному, как голому, совестно_. Поэтому в Литве съездить летом
на озеро и искупаться голышом - это не событие, а в Средней Азии - очень
большое событие. Риск при ситуации самовыражения - это риск не попасть в
нужный тебе социум, т.е. потерять ситуацию социальной безопасности.
Поэтому, если мы собрали свою компанию, в которой мы все по очереди
самовыражаемся или все вместе, то мы обеспечиваем себе социальную
безопасность для самовыражения. Если здесь кто-то начинает говорить о
третьем уровне реальности, или что он вчера ощутил Школьный поток в
сердечной чакре, то все отнесутся к этому нормально. Ну, некоторые
поспорят: _Может, тебе показалось?_ И никто не будет хохотать, тыкать в
тебя пальцем, что ты сумасшедший. Но если вы это же самое сделаете у
себя на работе, то такое самовыражение вызовет некоторое напряжение и
скорей всего нежелательные для вас последствия в дальнейшем. Самовы-
ражение, в зависимости от потребности человека, может удовлетворяться и
небольшой группой, т.е. небольшой социальной территорией.
     Как известно, идея создать замысел жизни возникает в том случае,
если наступил кризис смысла жизни. Это условие необходимое, но
недостаточное. Второе условие для этого - сценарий. Закончилось ли
сценарное время или не закончилось? Оборвался, поломался сценарий или не
поломался? Я не буду говорить о сценарии с той точки зрения, с которой
говорил Берн. Я возьму это более обобщенно (те из вас, кто интересуется,
можете прочесть книгу _Игры, в которые играют люди_). До семи лет
человек проиграл всю свою жизнь, совершенно этого не осознавая. У него в
подсознании сформировался весь сценарий его будущей жизни. Это может
быть сценарий неудачника, это может быть сценарий победителя, это может
быть сценарий гадкого утенка, Красной Шапочки. В книжке Берна есть
некоторые типовые сценарии. Можно заняться исследованием наиболее
типовых сценариев нашей реальности социальной. Связь типовых сценариев с
порождающими их социально-психологическими мирами. Связь сценариев с
обстановкой в семье и т.д., связь сценариев с формированием самооценки в
раннем детстве и т.д. и т.п.
     Но самое главное - насколько человек в своих сознательных уст-
ремлениях совпадает или не совпадает со своим подсознательным сценарием.
Вся психологическая динамика, конфликтная динамика построена на
столкновении внутреннего сценария, который, как правило, не осознан, и
сознательной устремленности. Человек занимается спортом. Он мечтает
стать чемпионом, а подсознательный сценарий у него в том, что он всегда
будет проигрывать, и как проигравший будет обыгрывать свой проигрыш и на
этом получать всю свою психологическую зарплату. Например, потому, что в
раннем детстве он только проигрывая получал плюс-подкрепления эмоцио-
нального характера от своих родителей. Такие случаи известны. Зна-
чит,заранее в нем возникает противоречие между нормальной установкой
сознания на то, чтобы стать победителем, и установкой подсознания, что
ни в коем случае нельзя становиться победителем, потому что накажут. Сам
человек этого не осознает. Но эта динамика взаимоотношений между
установкой сознания и подсознательным стремлением начинает действовать,
и то ли в результате интриг, то ли в результате травмы, полученной в
самый ответственный момент, то ли по какой-нибудь иной причине, но он не
становится чемпионом. Хотя ему кажется, что он делает все, чтобы стать
чемпионом. Поэтому, конечно, хорошо, если у вас есть знакомый, квали-
фицированный практический психолог, неважно как он себя называет:
психоаналитиком, НЛП... Важно, чтобы он в качестве зеркала мог вам
помочь. Потому что без вас он этого не сделает. Никто не может вычислить
сценарий человека, если он достаточно долго не наблюдал динамику его
конфликтных поступков, но и при этом условии психологу надо узнать
сознательные установки. Если у вас возникло желание, вы должны найти
человека, которому вы очень доверяете. Потому что вам придется
вспоминать и рассказывать ему вещи из глубокого детства. Но если вам
каким-то образом удалось вытащить из подсознания сценарий, тот, который
формировался до семи лет, вы можете задним числом понять почти все драмы
своей жизни. То, что для вас субъективно было драмой, неудачей,
конфликтом. Это все будет лежать в разрыве между сценарием и
сознательной установкой. Самые счастливые люди - это люди, у которых нет
этого разрыва. У которых в силу каких-либо причин сценарий и
сознательные установки совпадают. Вот у них все идет как по маслу. У них
внутренний мир максимально разгружен. Потому что то, что хочет его
сознание, личность, и то, что хочет его натура, т.е. подсознательный
сценарий, совпадают. Есть такие счастливчики. Наблюдал лично сам.
Фантастика! Пока сценарий не кончился. Но уж если у этих людей сценарий
исчерпывается, то для них кризис смысла жизни - это суперкатастрофа. По-
тому что исчерпанный сценарий - это конец всей жизни. Жить нечем. Нет
автоматизма, который мы привыкли называть естественным, нет того, что
определяется не сознанием, даже не обстоя_тельствами жизни, а
подсознательной энергетикой нашей, подсознательным направлением, то есть
натурой. Как только этот сценарий подсознательный исчерпывается, человек
оказывается в глупом положении. А что делать теперь? Кризис смысла
жизни. Второй вариант, когда противоречие между сознательными
установками и сценарием так велико, что надо или стреляться, или
садиться и что-то делать...
     Именно в такие моменты человек говорит: _Я сам себе как бы не
нужен_. Сам себе. Потому что кому-то мы всегда объективно или
субъективно нужны. Государству, родителям, детям, друзьям, на работе как
специалисты. Но самому себе я нужен до тех пор, пока я движим вот этой
внутренней энергией. Тогда я могу преодолевать препятствия, я могу
сражаться, все что угодно. Как только изнутри это перестало действовать,
никакие рациональные уговоры почему-то не помогают. Все понимаю, а
действовать нечем. Энергетика не работает. Либо это кризис по
расписанию, т.е. кризис, связанный с переходом от детства к периоду
индивидуальности, либо от индивидуальности в период личности, либо от
личности к периоду сущности. Кризисы _по расписанию_ могут протекать
менее тяжело, более тяжело настолько, насколько это с энергией сценария
совпадает или не совпадает. Возьмем предельный случай. Он состоит в том,
что человек _решил_ заняться духовностью. То ли это в сценарий у него
входило, то ли он придумал так, то ли это на него нашло. Как говорил
Гурджиев, это влияние проникает в личность человека в момент поломки
_машины_, влияние, идущее из-за пределов Великого Среднего. Потом оно
трансформировалось с помощью системы мотиваций, легко на какую-то
актуальную потребность, и пошло-поехало - он _влип_, сам не зная куда.
Он серьезно начал этим заниматься. Ему повезло, скажем, у него хорошие
данные. К чему это приводит? Интенсивность проживания увеличивается.
Сценарий исчерпывается быстрее. То же самое, кстати, происходит с
художниками. С художниками по призванию. Любой профессии. Они тоже очень
быстро исчерпывают подсознательный сценарий. И тут начинается... Почему
среди художников так много, как мы говорим, _вывертов_ жизненных?
Сценарий-то кончается из-за усиления интенсивности проживания. Искусство
использовать данность более гибко, с большей степенью социальной
свободы, искусство преодоления сопротивления материала данной жизни дает
возможность быстро реализовать все то, что в сценарии. Прийти, казалось
бы, к полному счастью. Достигнуть цели своего сценария. Но мы с вами
знаем, что цель у сценария может быть и несчастье, и страдание, и полная
неудача. Все зависит от того, какой сценарий. Есть люди, которых, по
сценарию, должны возненавидеть все. Есть и такие сценарии. Это очень
тонкое дело. Не такое простое, как в книжке у Берна. Потому что,
естественно, эта книжка популярная, он писал просто для того, чтобы люди
задумались, что такая вещь вообще существует. И это прекрасно, что он
это сделал. Но на самом деле это гораздо более тонкая вещь. Нужно
начинать с Гроффа, с матриц: внутриутробное пребывание; схватки, прохож-
дение родовых каналов, отделение от пуповины. Перинатальные матрицы -
вот начало сценария, от этого во многом зависит, как сложился сценарий,
и затем от динамики взаимоотношений с матерью. Потом динамика
взаимоотношений с самим собой, управление организмом. Потом динамика
отношений с отцом. Потом динамика отношений с семьей, включая всех
родственников. Потом динамика отношений с микросоциумом, т.е. двор,
улица, ясли, садик. И к семи годам, когда человек, по нашим правилам,
идет в первый класс, он уже готовый человек, остается десять процентов
на социальную адаптацию. Вытащить этот сценарий, осознать его очень
сложно. Но можно, посмотрев на свою жизнь, заметить, что ты ходишь по
кругу. Некоторые ситуации в твоей жизни все время повторяются. Ты вроде
ушел из этой ситуации, а потом - бах! - и опять к ней пришел. Ситуации,
которые в твоей жизни повторяются, и есть ситуации сценария. Заложенные
в твой сценарий. Это очень важно понять. Потому что в принципе, условно
говоря в норме, взрослый в вас должен преодолеть через осознавание и
родителя, и ребенка. Интегрировать в себе и родительские влияния, и свою
детскую историю беспомощности. Если это удается интегрировать до конца,
получается гармоничный взрослый человек. Значит, первый элемент
реального замысла жизни, психологически конкретного - это замысел по
интегрированию в себе родителя и ребенка.
     Второй момент формирования замысла связан с целями. Мы говорили,
что цель опасна тем, что она не дает автоматически смысла. То есть
достижение как смысл - вещь слишком сомнительная. Достигнув цели, ты ее
теряешь, потому что она уже достигнута, она уже исчезла. Если ты никак
не можешь достичь цели, значит, происходит фрустрация, слом по поводу
бессилия и невозможности, т.е. опять смысл достижения теряется и
начинается снижение планки, снижение уровня притязаний, но ведь уровень
ожиданий от этого не снизится. А ведь соотношение между тем, чего я жду
от себя реально, и тем, на что я притязаю, в идеале должно совпадать, но
так почти никогда не бывает. Зазор должен быть, хотя бы небольшой.
Потому что если уровень ожиданий выше уровня притязаний - это тоже не
комфортная ситуация по той простой причине, что человек надрывается там,
где можно сделать все одним движением. Он не может увидеть, что это
просто. Если мое притязание выше моего ожидания, тогда другой вопрос.
Тогда я просто ничего не делаю. Нахожу массу объяснений тому, почему я
не могу достигнуть этого. Потому что то, се, третье, десятое... Тогда
ситуация непризнанного гения. _Я вообще-то гений, но не создали условий,
не те стартовые условия, не тот социально-психологический мир, не то ма-
териальное благосостояние, не то государство, не в то время родился..._
Когда притязание превышает уровень ожиданий, с ним как-то легче
_бороться_. А если оно ниже уровня ожиданий? Тогда получается стрельба
из пушки по воробьям. Тогда человек делает массу усилий на пустом
месте... Чего он так надрывается? Это как на восточном базаре. Подходишь
к человеку, у него гора арбузов. _Давай я все сразу заберу. По твоей
цене_. А в ответ: _А что я делать тогда буду? Что мне, домой воз-
вращаться? В деревню?_ Он же специально приехал пожить на базаре месяц-
другой. В городе. Пообщаться с друзьями. Вот это и есть тот случай,
когда уровень притязаний ниже уровня ожиданий. _Давай я тебе сделаю это
сразу_. - _Нет, нет. На это три года минимум. Ты что - сразу. Это
неправильно, это не то будет_. Человек все объяснил: _То, что легко
дается, легко теряется_. Масса просветленных учителей говорили: _Да что
вы ерундой занимаетесь? Один шаг - и просветлел!_ Но почти никому это не
удается. _Так нельзя, так слишком просто_.
     Итак, второй элемент замысла жизни - это анализ соотношения ожи-
даний и притязаний. Если вы притязаете на вещь, которая требует
действительно энного количества лет непрерывных усилий, то тогда и нужно
настраиваться на стайерскую дистанцию, а не думать, что она вот - бах!
трах! - и упадет. Невозможно сразу взять скрипку и начать играть, как
Паганини. Невозможно. Даже при абсолютном слухе: пальцы, инструмент...
Невозможно сразу взять с места и станцевать классический балет. Нужно
знать себя. Свои ожидания. И не устраивать себе замысла на двадцать лет
работы, если вы не в состоянии ждать больше полугода. Замысел надо
такой, который действительно за полгода можно осуществить. Либо нужно
создавать суперинтенсивную технологию. Чтобы выиграть время. Но для
этого нужно иметь соответствующие навыки, силы, здоровье, умение
концентрироваться, умение выдерживать психологические нагрузки. Есть
процессы, которые нельзя ускорить, есть процессы, которые можно ускорить
за счет более прогрессивной технологии. Но даже ставя перед собой какую-
то цель, формируя замысел на цель, нужно не забыть обеспечить эту цель
смыслом, уходящим за ее достижение. Чтобы не получилось, как в том клас-
сическом примере, когда люди живут в бараке, в тесноте, в страшных
условиях, мечтают, когда наконец получат отдельную квартиру и заживут
счастливо. Получают отдельную квартиру - и семья рассыпается. Потому что
цель достигнута. Смысл совместного существования исчез. Ибо смысл
держался, оказывается, не на том, чтобы получить квартиру, а на том, что
мы плечом к плечу сражаемся, чтобы получить эту квартиру. Более широкий
пример. Когда люди молодыми попадали на войну, приходили с войны победи-
телями, а жить-то надо было нормально. Или то, что я наблюдал, работая с
чернобыльцами. Он в течение трех, четырех, шести месяцев герой, он в
центре внимания. Потом все кончилось. Авария ликвидирована. Что теперь
делать? Как вернуться к обычной жизни? Значит, какую бы цель вы перед
собой ни ставили, вы должны заранее ее обеспечить смыслом, превосходящим
эту цель. Иначе вы себя развлечете, но проблему смысла не решите. Движе-
ние, стремление к цели, карабкание на гору само по себе увлекательная
вещь. Это пример работы ради работы. Я вот заберусь, а тогда уже... Ну
забрался. Все равно надо все сначала. Что у подножия горы, что на вер-
шине горы. Смысл все равно нужно формировать. Порождать. Либо
присваивать. Как можно присвоить смысл? Через принадлежность к традиции.
Через веру, надежду и любовь. Другого пути к приобретению вечных
ценностей, вечного смысла, чем путь любви, веры, нет. Смысла,
превосходящего любую мыслимую цель. Вообще движение к смыслу, к смыс-
лопорождению начинается с момента любви и веры. Потому что страх, из ко-
торого порождаются такие понятия, как долг, самоконтроль,
самоограничение, и тот детский страх - первый момент с начала схваток и
кончая грозной фигурой матери и отца, от которых все на свете зависит
(имеется в виду первый период жизни), он не может быть источником
смысла. Только когда страх вытесняется любовью, в идеале со стороны тех
же родителей, со стороны того же мира, в который ты из прекрасной мате-
ринской утробы вдруг почему-то выпихнут. Вот эта любовь к тебе
трансформируется в твою способность любить себя и других. Любовь
порождает веру, порождает смыслотворческую функцию. Поэтому религия есть
величайшее порождение человеческого бытия. Ибо Бог всемилостив и любит,
по определению, всех изначально. Поэтому христианство так
привлекательно, ибо Иисус уже тогда искупил все наши грехи. Тех, кто жил
тогда, тех, кто жил до того, тех, кто живет сейчас. Сама идея
освобождения через Сына Божьего от греха есть идея породить любовь к
нему. Дабы он мог возлюбить себя. Это и есть религия. Это и есть
сокровеннейший пласт религиозного сознания. Это и есть возможность
породить смысл персонально. В себе самом. В сердце своем, как говорят в
Духовной традиции. Религиозное и духовное сознание. То, что называется у
Флоренского - сакральная деятельность, есть деятельность по порождению
смысла. Ибо эта деятельность первоначально в любви. Как только Бог
перестал быть проекцией грозного отца и грозной матери, наказующих, и
стал возлюбленным или возлюбленной как Истина, как Иисус, как
Богоматерь, тогда и произошла самая большая революция в истории че-
ловечества. Любовь победила страх. И смысл стал доступен любому уверо-
вавшему. Как вечная жизнь. Ибо вечная жизнь - это смысл. И царство Божие
есть царство нескончаемого смысла. Нескончаемой глубины, объема и
нескончаемого бессмертного движения, безграничного движения жизни. Жизнь
вечна. Жизнь во смысле, в любви. И никаких других источников смыс-
лопорождения, кроме любви, нет и быть не может.
     Это и есть сокровеннейшее зерно духовности. Это и есть причина, по
которой Духовное сообщество существовало, существует и будет
существовать. Оно необходимо человечеству. Как источник смыслов,
превосходящих любую цель. И в минуты кризиса, вызванного той или иной
причиной (некоторые из них мы сегодня затронули), прежде всего надо
обратиться к источнику любви. То есть к тому, в котором ваши достоинства
всегда и без всяких условий заслоняют все ваши недостатки. Пред-
почитаются вашим недостаткам. В этом смысл обращения к религии. К
религии любви, а не к религии страха. В этом смысл обращения к
духовности, в этом смысл обращения к любящим нас. Ибо только любящие нас
спасают нас от бессмысленности. Никто другой нас спасти от этого не
может. Поэтому он и есть Спаситель Иисус. Ибо он спас человечество от
бессмысленности. Вспомните закат Римской империи. Когда все цели империи
были достигнуты. Когда все были поделены на животных, нелюдей и людей,
которые имели все, которые извращались как только могли в удовлетворении
своих потребностей, ибо все было возможно, все цели были достигнуты.
     Только любовь и смысл могут помочь решить задачу интеграции в себе
ребенка и родителя и рождения взрослого человека, несущего в себе самом
смысл своей собственной жизни. Ибо если мы не имеем смысла в себе самом,
то есть Храма Божьего в душе своей, в сердце своем, то ничто нас от
бессмысленности не спасет. Никакие общественные организации, никакие
благородные призывы, никакая трудоспособность или, наоборот, лень,
никакие медитации - ничего, если мы не обрели смысл в себе самом, то
есть Царство Божие в себе самом. Особенно ясно мне это стало, когда мы
имели возможность быть в Москве на семинаре христиан. Тогда я подумал:
этот проповедник, доктор Брайн, только в Южной Корее обратил в
христианство десятки-сотни тысяч человек. Как же ему это удалось? Да
потому, что он вынул из всей сложной проблематики христианства самое
главное звено: _Впусти Христа в сердце свое. Дай ему осуществить в твоем
сердце то, ради чего он появился, осуществить любовь к тебе. Дай ему
возлюбить тебя, как он сам обещал, и тогда ты возлюбишь сам себя и
обретешь Царство Божие внутри себя_. То есть станешь человеком, у кото-
рого смысл его жизни в нем самом находится. В его сердце. В его душе.
     Суть в том, что это главный водораздел в истории человечества. И в
истории каждого человека. Каждой человеческой жизни. Водораздел, за
которым страх перестает, должен перестать быть главным регулятором. Если
этого не случается, человек не становится взрослым. Он то родитель, то
ребенок. Как родитель он себя мучит, пытаясь осуществить заветы, которые
совершенно не совпадают с его взрослой жизнью; как ребенок он все время
бунтует вплоть до саморазрушения, пытаясь осуществить абстрактную свобо-
ду _от_ по принципу: _Дайте! Я это заслужил. Дайте! Дайте!_ Невозможно
никаким социальным контролем заменить эту любовь, невозможно никаким
социальным давлением дать человеку смысл жизни. Никакие социальные
прожекты не сработают, самые благородные цели при достижении обернутся
совершенно противоположным, если не происходит главного. Если не
происходит обретение смысла в себе самом. Царства Божьего в себе самом.
Обретение любящего тебя и любимого тобой Господа твоего, Мира твоего,  ,
когда радостно и глубоко можно выдохнуть - Да будет воля Твоя!
     Часть третья

     Субъект и _законы жизни_

     У меня ощущение, что наиболее актуальной проблемой на сегодняшний
день является переживание реальности духовного мира. Почему мне эта
проблема кажется актуальной? В нашей традиции, которую мы называем
Школа, которая относится к группе трансформационных традиций, как во
всех трансформационных традициях, существует такая сложность -
отсутствие какого-то канонического описания ученика, учителя, Пути. В
силу того, что в этом отрезке исторического времени я выступаю как бы
лидером, якобы лидером, выполняю ту работу, которая мне была поручена:
объективация Школы на первом уровне, очень условно говоря, т.е.
воплощение традиции в живых людях, современниках, на этой территории, в
это время, то возникает психологически сложная ситуация из-за того, что,
с одной стороны, вот, казалось бы, живой лидер, а с другой стороны - его
проявления как человека никак не вписываются в какой-то замкнутый
объяснительный цикл, и, в силу законов групповой психологии, происходит
попытка переноса, попытка канонизирования личности лидера для того,
чтобы получить этот самый канон, которого нет в традиции, и поскольку
все эти попытки мною, большей частью сознательно, разбиваются, как
только возникает устойчивый образ (я считаю, что это одна из
существенных частей моей работы), то возникают всевозможные негативные
реакции, оценки, попытки создать канонического лидера, канон из образа
другого лидера, тем более что лидеров постепенно становится больше:
кому-то кажется Йонас наиболее четким воплощением, кому-то - Ева, кому-
то - Вирга. Но вся проблема состоит в том, что отсутствие канона не есть
случайность, потому что мы знаем, что человеческое сознание в своих
архаических пластах настроено все-таки ориентироваться на центр, на
голос вожака, на образ вожака, на лидера. И если обратиться к работам
академика Болотова, то мы увидим, что принцип лидерства пронизывает
насквозь как минимум всю живую природу. Он свое открытие сделал очень
замечательно. Он сидел, смотрел, как мальки плавают, и простая мысль его
посетила: _Как так получается, такие вот малявки, а плавают все
синхронно? Раз - и направо, раз..._ Вы же все видели, да? И он выловил
стайку мальков, поместил их в большой аквариум, разделил пополам.
Половина по-прежнему шныряла, а вторая половина стала вялой и всплыла
брюхом вверх. Ту, которая осталась в живых, он поделил опять пополам.
Опять пополам, опять пополам, пока не остался один малек. Вот он не
умирал, оставшись один. Потом он поместил его в стеклянную капсулу,
потом в металлическую и т.д. И помещал его в произвольно взятую стайку
мальков, и все мальки двигались за этой капсулой.
     Потом, работая над этим, он пришел к выводу (я не буду сейчас пе-
ресказывать длинный этот теоретический ход), что любое живое и целое
имеет клетку лидера. Будь то группа людей, будь то стая птиц, будь то
клетки одного из органов, сердце, скажем, или печень, будь то организм в
целом, человеческий организм или организм собаки - есть принцип
лидирующей клетки. Это очень жестокое открытие. Хотя в социальной
психологии давно описано, что в любой группе есть лидер. Я помню, как
Гена Козырь в Даугавпилсе плакал после занятия по технологии умственного
труда, на котором мы разбирали тот факт, что в любой группе есть лидер.
Его это так внутренне оскорбило, что он плакал _скупыми мужскими
слезами_. Но это факт, его легко проверить. Этот эксперимент со стайкой
мальков может проделать каждый. И отсюда возникает грандиозная духовная
проблема. По самому базовому принципу, первому нравственному постулату
многих духовных учений: каждая душа потенциально божественна. Как же
быть с этим постулатом в ситуации наличия лидера?
     Ну хорошо! Вот был Будда, и у него было огромное количество уче-
ников, но он такой был один. Был Бодхидхарма, у него было огромное
количество учеников. Но Будда, во всяком случае как донесли до нас
тексты, был более или менее благообразный мужчина и соответствовал
каким-то каноническим представлениям о святости, а Бодхидхарма был
вообще ужасный человек. Мало того, что он был страшным, внешне диким по
манерам поведения, - ведь если бы сюда пришел Бодхидхарма, я думаю, вряд
ли бы вы его опознали как духовного лидера. Был Иисус. Толпы ходили за
ним, он из этих толп выбрал двенадцать ближних учеников. И куда мы ни
кинем взгляд, нигде не было компании. Был Ошо - один, Гурджиев - один.
Вот Успенский не смог с этим смириться, отошел в сторону, потом, перед
смертью, всех своих опять же к Гурджиеву и послал. Все время есть один,
есть лидер.
     Это колоссальная проблема. Вы помните? Один из близких учеников
Будды - Ананда, который тридцать лет был около него, не мог просветлеть.
Только тогда, когда Будда ушел и когда все рыдали, Ананда начал смеяться
и просветлел, - он так был привязан к Будде... И это я беру примеры
более или менее канонических учений, т.е. таких, где явная очерченность,
отграниченность внутри социума, отграниченность самой формы
существования традиции. А ведь мы с вами так не отграничены. У нас
людей, профессионально занимающихся работой гуру, нет. Даже я не
профессионал в этом смысле. Я и артист, и режиссер, и психолог, и еще
что-то. Я не позволяю себе быть просто гуру. Нельзя. Чтобы победить, в
духовном смысле победить, этот природный закон лидирующей клетки, не-
обходимо было найти очень тонкие и очень сложные приемы работы, которые
бы позволяли тем, кто следует за лидером, встретиться с самим собой, со
своей уникальностью, пережить это довольно тяжелое переживание и
реализовать свою субъектность. Это первый жестокий факт живой
воплощенности, требующий от лидера очень четких и точных знаний о
законах взаимодействия с учениками, последователями, друзьями, иначе не
осуществить принцип: _каждая душа потенциально божественна_, необходимо
дать человеку попасть во все те ситуации, которые позволяют реализовать
субъектность, ее уникальность. Это один момент. Второй сложный момент
состоит в том, что все, что связано с духовностью, будучи изначально
предназначено субъекту, должно найти путь через внешнюю, по отношению к
субъекту, реальность. Как же попасть к субъекту через оболочку
инструментальности, через оболочку обусловленности внешней, через
оболочку культуры, цивилизации, времени, места, людей? В силу того, что
мы с вами существуем последние триста лет в _cogito ergo sum_, т.е.
цивилизация построена по этому принципу, мы с неизбежностью тот ма-
териал, который идет к нам из духовного сообщества, превращаем в
материал нашего сознания (иногда воображения, но это больше женщины),
т.е. в материал своей субъективной реальности, причем, как правило, в
области дискурсивного личностного построения. Но когда встречаешься с
людьми, выросшими в восточной культуре, видишь, что у них все начинается
с образа, и только потом идет дискурс логический. А у нас все начинается
с понятия, и только потом идет образ. В Петербурге я работал с Мастером
Тыном. В силу того, что мы делали определенную работу, это очень
наглядно проявилось. Он говорит:
     - Ну представь себе, что ты змея.
     - Представил. И что?
     Ничего. А для него представить, что он змея, - это огромное ко-
личество последствий. Точно так же, как я ему говорю:
     - Представь себе, что ты погружаешь свое _точечное Я_ в беско-
нечность.
     - Ну и что? - говорит Мастер Тын.
     Говорю:
     - Как что?
     А он говорит:
     - А ты представь себе, что ты змея.
     Это вопрос о книжках, которые мы читаем. Вопрос о взаимоотношениях,
о способе включенности в реальность. Мы включены другим местом. И
поэтому для нас это проблема - серьезно относиться к образу.
     Да, у нас это вещь хорошая, но для кого? Для художников, артис_тов,
музыкантов и т.д.
     _Йонас, представь себе, что ты петух_. Сразу тебе кажется, что ос-
корбить хотят, в артиста превратить. _А теперь представь, что твое тело
протянулось в бесконечность_. Вот видишь, нормальная реакция. Мы
несерьезно относимся к образу. Даже когда я разговариваю с
профессиональными художниками, поэтами, композиторами, то несмотря на
то, что они люди художественно одаренные, все равно они испытывают в
жизни, вне моментов творческого вдохновения, некоторое смущение от своей
некоторой _неполноценности_, поэтому все очень любят теоретизировать.
Вот Виктор Апухтин, ну казалось бы, вырос на востоке, но он не восточный
человек, ему хочется теоретизировать по поводу своих совершенно
абстрактных произведений. Или Виталий Сердюков у нас в Киеве. Он вдруг
начинает какие-то знаки рисовать, какие-то иероглифы, он начинает мне
концептуальную акцентуацию выдавать по поводу этого. Почему-то кажется
им, что образ - это как бы какая-то недостаточность. Но разве реальность
как таковая говорит с нами языком понятий? Если исключить тексты. Вот
реальность такая. Вы сидите, я стою, за окном там вечер. Вот цветок, вот
еще цветок. Вот магнито_фон. Вот рояль. Не рояль? Клавесин? Это же все
предметно-наглядные вещи или картинки. И мир с нами говорит чаще всего
этим языком, а мы его не слышим. Мы его видим, как бы даже ощущаем, но
как текст, высказанный языком образов, мы его не воспринимаем.
Посмотрите: какая уникальная страна - Япония. Стала сверхдержавой, но
при этом у японцев сначала образ, а потом понятие. Наша несерьезность по
отношению к образу вынуждает нас провести резкую разграничительную линию
между всем тем, что мы называем духовностью, каждый по-своему, и всем
тем, что мы называем обычной жизнью. И, таким образом, наша духовность
личная, персональная выпадает из жизни. Она не растворяется в ней, не
пронизывает ее, не происходит взаимная трансформация, а происходит
насилие над живой тканью жизни, подгонка ее под понятийный аппарат
_духовности_. Либо происходит рациональное _разоблачение_ духовности.
Тогда после возраста тридцать пять - духовных искателей не остается. В
книжке, которую я часто вспоминаю по разным поводам, которая называется
_Океан удовольствия для мудрого_, среди всего прочего написано:
_Богатства и изобилия, служащих пищей и удобрением для духовного роста,
не следует избегать_. Немножко напряжемся и воспримем это не как поня-
тийную формулу, а как текст, составленный из образов. Не понятие _бо-
гатство_ - а образ _богатство_. Богатство как образ - это всегда
избыток: богатство цветов, богатство красок, богатство переживаний,
богатство чувств.
     _Богатства и изобилия..._ Образ изобилия? Что такое изобилие, мы
просто не знаем. Что-то читали в книжках, в основном в сказках. Кто
может себе представить изобилие? Что это такое как образ?
     - То, что уже не нужно.
     И.Н.- Действительно так. Богатство - это избыток, когда все есть и
этого много так, что я могу поделиться. А изобилие - это состояние,
похожее на то, которое мы испытывали, будучи в утробе матери. Только
захотел - уже все есть. Если чего-то нет, то тогда: маманя, держись, там
такое начнется. _Богатство и изобилие, служащие_ вам, - заметьте, не
принадлежащие вам, а служащие, - т.е. средство, прислуга, _служащие
пищей и удобрением_ - как навоз. Самое хорошее удобрение какое? _Для
духовного роста_? Всего этого не следует избегать, занимаясь проблемами
собственного духовного роста. Где же объективная причина, по которой мы
позволяем себе увильнуть от живой ткани жизни? Она в очень простой вещи.
Что нужно для жизни? Перечень необходимого и достаточного: ты и жизнь.
     Если нет тебя, а есть только жизнь, то жизнь тебя живет, значит ты
сам есть пища и удобрение для жизни. больше ничего. Жизнь тебя живет,
она тобой питается, как пушечным мясом война. Человек, который как
субъект не существует, не противостоит жизни, такой человек есть пища и
удобрение, жизненное мясо. Для самой жизни. Она сама по себе, она тебя
живет.
     Если есть только ты и нет жизни, тогда все явленное мешает. Тело
мешает бренное, одежды эти, то, что надо кушать. Почему, как говорит
Виргиния, люди таблетки не придумают? Съел одну таблетку - неделю ничего
не надо кушать. Зачем эти правила движения, эти газы выхлопные, эти
города ужасные, эти деревья чахлые? И пещера не так вырыта, и монастырь
не так построен. Все не так. Тогда один выход: уйти в себя, в себя, в
себя... Такой выход всегда предоставляется, точнее иллюзия такого
выхода. И ты погружаешься, погружаешься... в умствование фантастическо-
мистическое.
     Ты - субъект и жизнь - это все, что нужно. Необходимое и дос-
таточное. Жизнь во всем тебе противостоит. Психологически. Ибо ты не
принимал такого решения- жить. Ты не определял, какую жизнь ты
встретишь. Кроме того, у нее есть масса своих так называемых объективных
закономерностей, космической предопределенности и прочего, а ты есть
уникальность, как субъект. Почему всякие знания о субъектности
уничтожаются государством или затрудняется доступ к ним в первую
очередь? Понятно, почему? Но она все равно тебе противостоит. _Жизнь
тебя _обломает_ или _жизнь тебя научит_. Ну почему нет таких поговорок:
_Жизнь тебя обласкает_, _жизнь тебя пригреет_, _жизнь тебя полюбит_?
Увы, нет.
     Мне сначала кровные родители, потом остальные, исполнявшие роль
социальных родителей, говорили: _Жизнь тебя обломает, слушайся ее.
Будешь хорошим - у тебя будет все, что нужно для жизни_.
     Вспомните кризис подростковый, весь этот подростковый бунт. Когда
появляется впервые переживание собственной субъектности.
     _У меня все есть, что же вы мне голову морочите, взрослые. Что же
вы начали меня обламывать. У меня все есть!_ - _Нет, ты еще не стал
человеком. Ты еще должен то, должен это, все время должен, должен,
должен... И помереть еще должен достойно_. Что же это за такое занятие -
жить, если я все время кому-то должен? А тут приходят духовные какие-то
люди и начинают говорить: _Радуйтесь жизни, прославляйте жизнь,
смейтесь, танцуйте, пойте, медитируйте_. И я попадаю в очень сложную
ситуацию - здесь все время должен, а там что?
     Духовность? Это как? Как ею жить? У меня есть молодой друг Женя. Он
замечательный человек тем, что он постоянно находится в состоянии
медитации, но при этом он занимается бизнесом. И у него все получается.
У партнеров полное ощущение - человек не от мира сего: _Ну этого сейчас
быстренько наколю, обману, разорю, всучу ему плохой товар. Он же
отмороженный_. И вы так думаете? А объективно он просто уникальный
коммерческий директор. Но совершенно полная медитация. Такое ощущение,
что он наркоман, все время на игле. При этом очень толковый в делах.
Кажется, что он должен всегда опаздывать. А он никуда никогда не
опаздывает. Кажется, что у него ничего не должно получаться. При этом он
под Законом, в Школе. Еще успевает осваивать психоэнергетику. У него
произошло в силу какого-то стечения обстоятельств взаимопроникновение,
т.е. не получилось изначально такого разделения: там где-то духовность,
а здесь вот эта жуткая жизнь, которую я должен прожить. У него
получилось: вот эта жуткая жизнь, которую я должен, и тут же то, что не
должен. Очень красиво. Хотя, когда я с ним познакомился, он тоже вместе
с друзьями мечтал построить скит в лесах, т.е. тоже была проблема раз-
деления. Но теперь он начинает ее постепенно решать. Это и есть
трансформационный путь. Если мы сюда поставим хороший приемник,
телевизор, подсоединим хорошую антенну, прямо здесь, в этом месте мы
получим колоссальный объем всевозможной информации. И этой информации
совершенно неважно, где находится приемник: бывший монастырь, биб-
лиотека, или вот эта улица города Вильнюса, или вершина Эвереста. Весь
вопрос только в качестве принимающей аппаратуры. Но надо помнить: чтобы
эта информация здесь была, там где-то она производится, и затрачивается
колоссальное количество средств, энергии, чтобы она излучалась в
пространство и мы из этого пространства могли ее выловить. Но для того,
чтобы выловить, нужны только приемник качественный и антенна. Духовность
есть везде. Это же реальность. Это не вымысел, не выдумки, не фантазии,
хотя и фантазия что-то такое производит. Всеми нами очень уважаемый
Владимир Ильич Ленин, до того как он занялся революционной борьбой,
изучал философию. И в _Философских тетрадях_ против высказывания Гегеля
_Кажимость объективна_ поставил nota bene. Надо же!
     Мы настолько привыкли, что субъективное означает несуществующее,
недостоверное, нереальное в конечном счете, что вместе с этой всей водой
_поповского идеализма_, как говорили _товарищи_, мы выплеснули самих
себя, то бишь субъект. И осталась только жизнь, которая нас живет. Но
если мы существуем как сущее (простите мне этот каламбур), значит,
субъективное и есть реальность, она есть достоверное и обладающее всеми
свойствами реальности. А если субъективное не обладает свойствами
реальности, тогда этот самый диалектический материализм превращается в
полный солипсизм, потому что если что-то существует вне реальности, то
что это? Если субъективное нереально, то тогда реальность не едина. И
вообще все это здание рушится просто.
     Когда мы говорим о знании, что мы имеем в виду? Недавно видел за-
мечательный кусочек, совершенно случайно, по телевизору. Был такой
князь, Трубецкой. Он был князь и еще при этом скульптор. Многим он не
нравился. Стасов на него нападал вместе с Антокольским. Но он получил
заказ на изготовление памятника Александру III и построил этот
гигантский памятник. Конную статую, уникальную совершенно. Он
принципиально не читал никаких книжек. Правда, после того, как получил
дворянское образование. Но потом сказал: _Я этих книжек больше не
читаю_. Он говорил, что все самые тонкие знания - в людях, в природе, в
жизни. Очень интересный человек.
     Когда мы говорим, что, с точки зрения нашей традиции (не только
нашей, но и многих других традиций), знание существует только в форме
людей, а книжка - это только повод для размыш-ле-ния, - это надо
понимать буквально.
     Принципиальная установка духовного знания на уникальность и
единичность каждого человека - это и есть подсказка для пости-жения
того, как существует духовное знание и в чем такое знание заключено.
Когда мы говорим, что всякая явленность уже есть знание, мы говорим о
духовном знании. Вот это не только красивая желтая роза, преподнесенная
кем-то из вас мне, что, конечно же, очень приятно, но это и знание. Это
не только симпатичный Сережа, это знание. Это не только группа людей,
которым захотелось послушать, что тут будет говорить этот Игорь
Николаевич Калинаускас, это тоже знание, вся эта ситуация - знание. И
этот стул и этот герб - это все знание не как метафора, потому что сразу
хочется защититься: _Это он образно говорит_. Нет, я говорю буквально.
Поэтому духовное знание есть всегда уникальное знание, единичное,
сохраняющее при всей своей объективности аромат субъекта, аромат того
человека, который это знание воплотил. Поэтому знание в духовном не есть
акт получения, его нельзя получить. Я могу подарить кому-то розу. Но
чтобы он, тот, принимающий эту розу, принял ее как знание - он должен
быть, и быть в духовном. Он должен не только представлять себя живущего,
но и должен пред-ставлять себя бытийствующего, т.е. осознавать в себе
самом бытие. Поэтому жизнь, которая _вот жизнь, а вот мы_, мы можем
изобразить в виде некоторой траектории движения, т.е. линейно, (хотя бы-
ли варианты, которые мы _прозевали_, обнаруженные посторонними
наблюдателями как некоторая возможность, которая не состоялась, -
состоялась все-таки линия) тогда-то тут родился, тогда-то там умер. Как
на надгробном камне: такого-то числа, такого-то года. _Его жизнь как
прямая линия пролегла!_
     Но с точки зрения духовного, наше пребывание в мире есть цепь
событий, ни в какую линию не выстраивающихся, т.е. это - некоторая
совокупность ситуаций, каждая из которых порождена событием. События
имеют между собой некоторое сцепление. Но выложить линию из хризантем
невозможно. Можно выложить узор. Но нельзя выложить линию. Потому что
хризантемы - это не точка, хризантемы - это взрыв. Так в духовном. Такая
эта штуковина под общим названием - пребывание в мире. Некоторая часть
этого пребывания называется жизнью. А жизнь делится на частную, соци-
альную, внутреннюю и т.д. и т.п.
     _Время разворачивает знание в пространстве_, как говорил Тартанг
Тулку, все явленное есть знание, все наше пребывание в мире есть
некоторый узор событий. И никакой биографии, в том смысле, как мы
приняли - родился, учился, женился, родил, помер - не получится с этой
точки зрения никак. Как делаются биографии? Посторонний наблюдатель
_объективно_ проанализировал жизнь Родена, обрезав все, что _торчит_, и
сделал из Родена биографию Родена. И что получается? Роден отдельно и
личная жизнь Родена отдельно. Все начинает распадаться, перестает быть
живым, разваливается, сцепление нарушено. Только тогда, когда вы
начинаете пребывать в этом мире, у вас появляется ясновидение, но не то
ясновидение, которое сидха, уникальная инструментальная способность, а
то ясновидение, которое дает возможность просто ясно видеть все вокруг
себя, в себе, над собой, под собой, видеть события, ситуации, их
сцепление, место жизни в этом всем, тогда возникает огромное
удовольствие: _Вообще молодцы мои родители, вот такое замечательное
сделали, родили меня_. Конечно, они пытались в силу социальной
обреченности обмануть меня и сказать, что вообще все это сводится к
набору правил, конвенций. Родители как родители. Отец, мать, социальные
родители - воспитатели, обучатели, управлятели, указатели, ограничители,
- они пытаются загнать меня в их пещеру, но каждая душа потенциально бо-
жественна, и она может в один прекрасный день, один раз в жизни, рас-
крыться, взорваться. У всех у нас был один раз, в подростковом возрасте,
у нас у всех был такой момент, и мы все действовали. Чувствовали, что
нам что-то не то подсовывают, вместо всего - что-то маленькое. В один
прекрасный день вы можете открыться, но первое, что для этого нужно
сделать, - надо еще раз родиться, родиться по отношению к жизни, понять,
что жизнь - это жизнь, а вы - это вы, и тогда, выделившись из этой
второй матки, из жизни, как утробы, вы можете обрести всю тотальность.
Для этого не надо отказываться от жизни, для этого из жизни надо вылезти
и увидеть, что еще вот это, вот это, вот это и вообще пребывание в мире
- это действительно увлекательнейшее приключение.
     И тогда нам станут понятны многие до сих пор непонятные вещи: по-
чему можно пить водку и при этом духовно развиваться, и почему можно не
пить, не есть, не любить, а только медитировать и при этом духовно
регрессировать. И почему не обязательно ни то, ни другое, ни двадцать
третье, ни сто пятидесятое, и вообще ничего не обязательно. Ибо
необходимы и достаточны только два компонента - ты и мир для бытия, ты и
жизнь для жизни. А все остальное - это совершенно персональное,
замечательное полотно, но не линия. Ибо линия, образ жизни как линия
порожден идеей достижения, а не постижения, порожден идеей, что знание
существует как отдельная, выделенная, вычисленная, сепарированная от
мироздания вещь. Тогда единственное знание - это библиотека. Все
остальное что? Может быть, теперь мне удастся с вами поделиться по
поводу всякой мистики. Это у меня сложный вопрос моего пребывания в
мире, понятный для тех, кто не забывает, что в течение нескольких лет я
вообще вынужден был быть очень профессиональным экстрасенсом, потому что
это был вопрос сохранения свободы, я работал в очень серьезных лабора-
ториях. Поэтому когда я говорю о дурной мистике, я не отрицаю всяких там
телепатий, телекинезов, биолечений, диагностики, проскопии и др. Нет. Я
всем этим занимался. Я опять же понимаю, что, как только мы поместим все
это отдельно, мы попадаем в ту же историю, как с духовностью и
духовность с нами. Так появились люди, у которых в документах профессия
- экстрасенс. И этим людям, им с жизнью хуже всех, потому что они
столько должны, что они никогда не рассчитаются. Поэтому у них не-
приятности: вы представляете себе, профессия - хуже, чем летчик-испыта-
тель, профессия в социальном смысле слова, на работу надо ходить по
часам. Ведомости расписывать, налоги платить. Источник дохода?
Биокоррекция. А вот если мы не будем это никуда изымать, оставим там,
где оно есть, тогда все экстрасенсорно, тогда все коррекция, тогда все
что хотите проскопия, левитация. Если бы вы были действительно
внимательны. Ну раз в неделю вы точно видите левитацию отдельных
предметов у себя на кухне, кто на кухне бывает. Кухня - место силы. Я
недавно в Питере выступал. Спросили про пищу, как готовить? Говорю:
_Приготовить пищу - это вам не оккультизм, это много сложнее_.
Действительно. Это все здесь. Что для этого надо? Для этого надо две
вещи - это вы и ваши инструменты. Если нет вас, то нет инструментов, а
есть что? Тело, сознание, _я_. _Сделайте со мной что-нибудь! Потому что
я сам не могу. Сделайте мне тело хорошее, сделайте мне сознание хорошее,
сделайте мне энергетику, сделайте мне психо-эмоциональную сферу. Ну
сделайте из меня что-нибудь, товарищ Каш-пировский! Я банку воды с собой
принес_. Но если есть вы и есть инструменты, то соблюдено правило
необходимого и достаточного. Какой телевизор с ними сравнится, какие
антенны, - лучше даже, чем спутниковое телевидение. И это не где-то
_там_, это здесь все дано, все есть. Но так же, как в случае с жизнью, -
если вас нет, то вы просто мясо для жизни, она вас живет, - так и в
случае с инструментами: если вас нет, то ими пользуется кто хочет, кто
может. _Злобные манипуляторы, сатанисты, вампиры_. Говорят, что есть
такая версия, что я, вот это все делая, у вас высасываю энергию, за-
ряжаюсь, только зачем - никто не знает. Вампир - образ художественный. А
я вот думаю, что нет ничего страшнее, чем богатство и изобилие. Потому
что их очень трудно сделать пищей и удобрением. Господь дал нам жизнь,
бытие, прекрасный мир и великолепный инструментарий - бесплатно. Мы для
этого ничего не сделали, ну, наши родители потрудились, а мы? И этого
так много, что нам в голову не приходит этим заниматься. Этого так
много, что мы не храним, а потерявши, плачем на могилке.
     _Храм Божий в тебе_, - сказал Иисус. Он был абсолютно прав. В
буквальном смысле слова. Он, как все духовные люди, говорил буквально.
Но нас приучили, что знание в книжках. И еще у неко-торых _особо
просвещенных людей_.
     Эта книжка только повод для вашего размышления. Что не яв-лено, то
не явлено, что не высказано, то не высказано. Есть такое знаменитое
высказывание, оно раньше во всех советских библиотеках висело: _Любите
книгу - источник знания_. Любите себя - источник знания. Ибо мы и есть
источник знания. И поэтому есть только одно ограничивающее условие для
духовной самореализации - качество инструментов. Одним нужен
ретранслятор под названием учитель, наставник, гуру, видение, голос,
небесный жених и т.д. Другим нужен механик, специалист, который скажет:
у тебя так, так, так, вот тут проводочки надо припаять, потому что их с
детства забыли припаять. Вот эти части нужно переставить, т.е. этим
людям нужна техническая, технологическая духовная практика. Как сделать
это все так, чтобы оно хорошо работало? Их не инте-ресуют трансляторы,
их интересует, _как_ использовать то, что дано. Поэтому одни ищут
мастера по ремонту аппаратуры, а другие ищут папу или маму, которые
утешат, скажут: _В следующий раз, а пока отдыхай, все хорошо будет
потом_.
     Как сказал Абу Силг: _Все люди от Бога, но не все люди к Богу_.


     Пространство в пространстве

     Тема эта возникла по двум причинам: по-первых, потому, что я до-
думался наконец, как это рассказать словами. Во-вторых, потому, что
практика взаимодействия со школьными людьми показывает, что большинство,
- даже на самом простом бытовом уровне, - не воспринимают пространство.
Что это значит? Это значит, что мы все, в силу особенностей нашей
культуры, в силу процесса социализации, который мы проходим, получаем в
качестве основы восприятия рациональное сознание. Мы воспринимаем мир
состоящим из вещей. И самих себя мы воспринимаем как вещь в
пространстве.
     Некоторые люди, в силу тех или иных причин, умеют воспринимать
нечто процессуальное, но лишь процесс движения во времени. Такой способ
жизни не вызывает напряжения и конфликта до тех пор, пока мы не начинаем
заниматься тем, что называем психоэнергетическим инструментом.
Психоэнергетический инструмент, как вы знаете, имеет свой язык, свой
способ восприятия, свой способ отношений с миром, - принципиально
отличный от того способа, который мы освоили в процессе жизни и к
которому привыкли. Дело в том, что психоэнергетический инструмент, в от-
личие от всех других инструментов, не есть вещь, а есть пространство. И
поэтому для того, чтобы сознание могло адекватно озвучивать,
рационализировать информацию, получаемую от психоэнергетики, сознанию
необходимо сделать усилие для перехода к другому принципу восприятия
себя в мире. Если такого перехода не происходит, то тогда сознание
продолжает работать по-прежнему и не в состоянии адекватно
воспроизводить информацию, получаемую через психоэнергетику. Отсюда то,
что я называю _сплошная мистификация_.
     Что же необходимо сделать для того, чтобы помочь сознанию? Сначала
необходимо осознать, в какую сторону его трансформировать. Прежде всего
необходимо перейти к другой картине мира: пространственной картине мира,
то есть представить весь мир как пространство и увидеть, что это
пространство едино. И мы в нем пребываем. Что же при такой картине мира
_вещь_? Это сгущенное пространство. Всякую вещь можно рассматривать с
этой точки зрения как результат давления, как сжатое пространство.
Уберите силы сцепления, давления, и она рассыплется и превратится в
электронное облако или еще во что-нибудь в этом роде. Когда древние го-
ворили, что весь мир вещей - это иллюзия, создаваемая нашим сознанием,
они очень близки были к истине. Наше сознание - это тоже результат
социального давления. Мы в социальном пространстве тоже пребываем в
качестве чего-то отграниченного, то есть в качестве объектов,
сформированных за счет давления. Но для того, чтобы реально перейти на
пространственный способ пребывания в мире, категорически необходимо
перестать смотреть на себя извне, то есть смотреть на себя как на вещь,
как на куклу.
     Что начинает происходить при такой смене взгляда на себя? Начинают
активизироваться страхи: страх исчезнуть, страх раствориться
(раствориться физически, раствориться интеллектуально). Ведь
психоэнергетика отчетливых границ не имеет. А не иметь границ - это
самое страшное, что может представить себе сознание. Для того, чтобы
этот процесс происходил нормально, мы говорим о кристаллизации, ста-
бильном самосознании, точечном _я_. И если мы начинаем воспринимать себя
как пространство в пространстве, а не как вещь в пространстве, и
воспринимать реально, тогда мы начинаем ощущать границы себя в различных
контекстах как результат различных давлений, идущих извне. Тогда мы
можем управлять этим давлением, тогда мы можем полностью снять это дав-
ление, тогда мы можем менять конфигурацию этого давления и менять форму,
потому что форма - это результат как раз этого давления.
     Тогда мы можем прийти к тому, что у нас с вами есть замечательная
структура под названием _Огненный цветок_, который мы в себе выращиваем.
Тогда мы можем понять, что когда мы доводим огненную пульсацию до
полного исчезновения чувства тела, - это не экстремальное переживание и
не особое состояние сознания, это момент реального резонанса с
пространством; это нормальное самочувствие человека, который решился
опираться в своем бытии на психоэнергетический инструмент. Тогда мы
понимаем, что резонанс - это не технический резонанс, это не как из-
лучатель себя подстроил к другому излучателю и через пространство они
каким-то образом резонируют. Мы понимаем, что резонанс - это вхождение в
пространство, то есть это нормальное чувство реальности. Вы помните, мы
формулировали, что такое простая картина реальности: это пространство, в
котором происходит событие, пребывание. Более сложная модель подобного
рода сформулирована Тартангом Тулку: _Время разворачивает знание в
пространстве_. Если мы вспомним еще теорию Козырева о времени как
материальном теле, которое, собственно говоря, является носителем всех
тех сил, которые нас и интересуют, то у нас получается совершенно за-
мечательное произведение: если мы вошли в такое состояние, такое
качество бытия, такую картину мира, то тогда действительно возможно то,
что я видел собственными глазами: как человек вставил руку в стену, а
потом ее оттуда вынул. Это было у меня на глазах. Тогда возможно то, о
чем говорил Ричард Бах в _Приключениях вынужденного мессии_. Тогда
возможно изменить форму своего тела; тогда становится понятно, почему
люди, которые находятся в таком качестве, себя в зеркале видят совсем
иначе, чем их видят все другие окружающие их люди.
     Есть такой удивительный парадокс: если человек хоть сколько-то
прорвался сквозь свою оболочку и хоть сколько-то излучает, резонирует с
пространством, то при желании он может добиться того качества, при
котором его все будут видеть так, как ему хочется. Или просто по-
разному. Или так, как надо для данного момента реальности, для данного
события. И тогда нам открывается, что каждый человек - действительно
событие во Вселенной, потому что он есть такая точка сгущения, которая
может вступить в резонанс с пространством, раствориться не растворяясь,
- без потери субъективности, а наоборот, при предельной реализации своей
субъективности. И тогда все эти чудесные видения приобретают нормальное
рациональное объяснение. Если мы примем как отправную точку то, что
каждый из нас - пространство в пространстве, а не вещь в пространстве.
Вещь конечна, вещь точечна, вещь ограниченна, вещь теряется в
бесконечности, вещь теряется среди других вещей, вещь пытается создать
себе иллюзию, что если тут стены, то уже это отдельное пространство.
Вещь отдельна, а значит инфернально обречена, обречена на разрушение, на
распад. Это закон вещи. Но пространство-то ведь не распадается, ибо оно
едино и вездесуще. И если вы делаете этот факт частью своей картины ми-
ра, - сначала как интеллектуальное усилие, потом как осознавание,
переживание, как самочувствие, вплоть до качества бытия, до пребывания,
- то тогда у вас появляются совсем другие мысли, совсем другие чувства,
совсем другие переживания, и тогда вам психоэнергетика действительно
нужна. Ибо именно она обеспечивает этот резонанс. И тогда вам не нужно
никаких мистификаций, вам не нужно проекций сознания, которые бы лепили
вещи из этого бесконечного потока знания (в истинном смысле слова),
знания как жизни, из этого бесконечного резонанса с бесконечным объемом,
то есть вам не нужны проекции, чтобы выхватывать куски, сжимать, прида-
вать им форму и сочинять по этому поводу какие-либо интерпретации. Можно
этим баловаться, но это не становится единственным способом отношений с
миром. Как минимум, вы понимаете, что это не единственный способ
пребывания в мире - пребывание в качестве вещи. Можно еще пребывать в
мире в качестве пространства, то есть просто в резонансе. Это
пространственное ощущение себя, и это ощущение подлинного слияния с ре-
альностью, не мистифицированного, а подлинного. Вы уже знаете, пси-
хоэнергетика - это не иллюзия, это реальная штуковина. Через эту реаль-
ную штуковину можно выйти к реальному резонансу. Конечно, сознание нужно
очень сильное, очень крепкое и очень разработанное, - желательно
целостное, - для того, чтобы во всем этом просто не разлететься на куски
самому сознанию. Но если сознание подготовлено, если оно в достаточной
степени структурировано, то тогда появляется возможность того, что
называется знать не зная, иметь не имея. И тогда не нужно заботиться о
том, как я выгляжу, - во всех смыслах этого слова, и прямом и перенос-
ном. Можно надеть образ, можно создать имидж, это все работает, это со-
циальные игры. Но как субъект я понимаю, что я никак не выгляжу. Как
увидеть пространство? Пространство есть пространство. Как субъект я
понимаю, что я все время меняюсь, я все время выгляжу иначе, каждую
секунду своего бытия, потому что дышит бесконечность, с которой я
резонирую. И, собственно говоря, такого понятия, как _выгляжу_, в этом
месте нет; в этом месте есть только вопрос, с каким событием реальности
я сейчас резонирую, во что я вовлечен, как не потерять резонанс, как
правильно совершить движение целого в целом в точке координатора
посредством нуль-перехода, - как это все правильно осуществить. Это и
есть вылупиться из самого себя, из себя как вещи; перестать быть вещью.
     А начинается все с мелочей. Оля в Петербурге обратила внимание, что
наши школьные люди, инструкторы со стажем, совершенно ничего не слышат,
совершенно не реагируют на ситуацию, на ее динамику, - потому что у них
нет чувства пространства как такового. И тогда они могут жить кое-как,
из своего дома сделать свинарник, есть абы что.
     Внимание к пространству надо воспитывать. Когда человек этого не
воспринимает, ему все равно, где он, как он и что он, в каком он хлеву
живет. Если он это воспринимает - он понимает, что первое, на что он
должен тратиться (материально, психологически, интеллектуально), -
касса, в которую нужно в первую очередь вкладывать, - это пространство.
Ведь когда мы заканчиваем цветок, мы отдаем огненные шары с любовью к
пространству. Когда я слышу новаторов, которые питают страсть изменить
классическую форму _цветка_, - ничего страшного в этом нет, конечно; но
это значит, что они не слышат эту формулу, они не осмыслили ее до конца;
они не понимают, что там все продумано именно с точки зрения вза-
имоотношений с пространством; что, собственно говоря, _огненный цветок_
- это ключик, которым открывается дверка из меня к реальности, из меня к
пространству. И в этом сила этой методики. Все эффекты, которые дает ДФС
на уровне просто технической методики, связаны с тем, что человек, не
осознавая этого (и инструктор часто это не осознает), усиливает резонанс
между человеком и пространством, то есть реальностью. Все эти
возможности в каждом из нас есть; конфигурации этих возможностей разные,
у каждого свои таланты, но они есть. Это степень пространственности.
     В гениальных стихах Пастернака заключена абсолютно точная формула:
     _Привлечь к себе любовь пространства,
     услышать будущего зов._
     _Любовь пространства_. Это и есть резонанс с реальностью; это
художественно-образная формула. Это и есть мир любви - тот, о котором
говорили выдающиеся люди всех времен и народов и вероисповеданий, и
философы, и религиозные мыслители, и светские, и просветленные. Все они
говорили об одном и том же: что человек - событие во Вселенной. Событие.
И все они говорили о том, что все дело в пространстве.
     Все слышали о пране. Что такое прана? Сколько версий есть о том,
что такое прана, почему там праны много, а там праны мало. Мы же еще
находимся в плену понимания себя как вещи в пространстве, поэтому прана
для нас это только извне действующая на нас сила. Делаем следующий шаг:
просто пространство. Тут все ясно: мы все в пространстве. Теперь делаем
следующий: мы сами есть пространство. Ведь даже с точки зрения
соотношения количества вещества и пустоты - любая вещь пуста; пустота
доминирует. Это ведь электронное облако, тут дырок гораздо больше, чем
самих электронов. Потому что сами частицы тоже возникают в пространстве
и в нем же исчезают.
     Зачем нам строить иллюзию о бесконечности пространства сознания (по
принципу зеркала, отражающего зеркало), когда мы можем просто вспомнить,
что у нас есть психоэнергетический инструмент, и это все подключить. В
чем сложность? Сложность в давлении. Давлении сил притяжения, давлении
отталкивания, давлении социальных сил, давлении интеллектуальных сил...
Но это есть инфернальность до тех пор, пока мы реально не вошли в
резонанс, пока мы реально не стали воспринимать себя прежде всего как
пространство в пространстве. Тогда давление остается, но наши отношения
с этим давлением совершенно иные. Когда любой из нас может заполнить
объем этого помещения собой, это вообще не проблема. Ну, раз никто не
заполняет, чего б не заполнить? Управлять давлением - это и есть переход
к полной внутренней обусловленности.
     Тогда мы сможем говорить о самосознании в полной мере, потому что
самосознание - не результат давления, а результат взаимодействия с
пространством. И чем выше уровень резонанса с пространством, тем выше
уровень самосознания.
     Человечество на протяжении всей своей эволюции было занято очень
важным делом. Прежде чем перестать быть вещью, надо ею быть. Человек не
может сразу родиться пространством, это бывает, но это исключение,
единицы. В принципе сначала нужно сжать, чтоб там появился кристалл, а
потом только отпустить. Тогда многие тексты, которыми мы так увлекаемся,
многие мифы, легенды, мистификации приобретают совершенно спокойное (не
экзальтированное, а спокойное) реальное содержание.
     Вспоминаю свою любимую притчу про человека, который думал, что он
пшеничное зерно. Когда он понял, что он не пшеничное зерно, то все равно
остался не уверен, знает ли об этом петух...
     Совершенно неважно, чтобы с этим вашим пребыванием согласились вас
окружающие люди. Потому что это не вопрос формирования давления с нужным
для себя направлением. Ведь что такое взаимодействие с людьми? Это
процесс вручения им описания себя так, чтоб они действовали в
соответствии с моим описанием себя.
     Большинство взаимодействий и есть обмен описаниями. Если вы перешли
к пространственному пребыванию, то у вас появится желание узнавать не
свое описание себя, потому что своего описания просто нет, а желание
знать, как вас видят другие, и у вас появится возможность приобрести
массу разнообразной и очень ценной информации, откровений, знаний.
     _Время разворачивает знания в пространстве_, - говорил Тартанг
Тулку. Это и есть то место, в котором мы можем избавиться от
необходимости мистификаций, экзальтаций, видений и прочего подобного и
понять, что все то, что мы принимали за информацию о том, _как есть на
самом деле_, есть лишь подсказка про другой способ пребывания, есть
рассказ о том, что можно и нужно, чтобы реализовать свою человеческую,
глубинную духовную сущность, перейти к восприятию себя как пространства
в пространстве.
     Что больше всего мешает этому? Больше всего мешает этому, конечно,
самость; самость как взгляд на самого себя со стороны; самость как
взгляд на того, над кем нет никакой воли. Помните, мы говорили, что
религиозность есть только тогда религиозность, когда мы говорим: да
будет воля Твоя! Ведь что такое резонанс? Резонанс - это чья воля: воля
реальности или воля моя? Вот то, что будет происходить со мной, если я
начну так пребывать в мире, это чья воля? Да нет такого понятия _воля_,
понимаете, нет. Воля - это тоже ход от давления, на себя или на других.
Ну какая?... Можно говорить, что происходит событие. Я могу быть вклю-
ченным в этот объем, могу быть не включенным, - все. Это сложно
объяснить словами. И поэтому давайте не тратить силы на размышления о
том, что будет, если...
     Достаточно наглядного факта: все мы находимся в пространстве. Но
нас, - во всяком случае, подавляющее большинство, - никогда не учили
относиться к этому как к целому. Кроме одного случая: когда личного
пространства не хватает. Потому что когда живешь в коммуналке или когда
тебя давят в автобусе, - там одно можно сказать: _простору мне не
хватает_.
     Я понимаю, что вам очень трудно сегодня: то, что мы затронули, -
это покушение на представление сознания о самом себе. Ведь несмотря на
то, что мы много уже, долго работаем над проблемой взаимоотношений с
собственным сознанием, сказать, что оно у вас не командир, что вы -
командир своего сознания, - это было бы большой дерзостью.
     И поэтому когда поступает информация, которая не может быть от-
торгнута сознанием, потому что она рациональна, она естественна и по
существу, то все ваши структуры подсознательной самозащиты естественно
включаются. Человек не может говорить о Пути, о трансформации, пока не
одерживает первую реальную победу, не становится хозяином своего
сознания, до тех пор он не может реально трансформировать себя. До тех
пор все, что он потребляет (на уровне переживаний, осознаваний,
впечатлений, информации, жизненного опыта  и т.д. и т.п.) - все это идет
в подсознание. Если бы не пространственные взаимодействия, то у нас шан-
сов вообще бы никаких не было проснуться. Ведь когда мы слышим, как
Гурджиев и другие говорят, что человек спит, возразить нечего. Ес-
тественно, он спит. Сознание - не спит. (В этом тексте я употребляю
термин _сознание_ с ограничением, имея в виду рациональную часть
сознания.) Он спит, человек, субъект, событие во вселенной. А поскольку
сознание - результат в основном социального давления, то все социальное
воздействие усыпляет нас каждый момент времени все больше и больше. И
когда нам говорят: _Спи спокойно, дорогой товарищ_, то мы должны
понимать, что это не потому, что это враги, и они не хотят, чтобы мы
духовно состоялись, они не враги, они тоже спят. Так называемые _простые
люди_ очень часто намного духовнее, намного субъектнее, потому что их
сознание сделано лучше, менее противоречиво, менее раздроблено, и они
ближе к реальности, к пространственному пребыванию в мире. Не зря
_дурачок_ - двусмысленное понятие. Так было всегда: вроде дурачок, а
вроде он такое знает, чего мы не знаем. И сумасшедший тоже: с одной
стороны, страшно, а с другой - есть такие сумасшедшие, которые больше
похожи на мудрецов, чем на сумасшедших. У них в системе опора на
пространственное пребывание в мире - компенсация - просто сильнее. В
силу необходимости. Проблема еще в том, чтобы это стало необходимо не
как игра, а реально. Где найти эту мотивацию, чтобы мне стало реально
необходимо быть пространством в пространстве? Если кругом все сделано
так, чтобы я стал вещью, потому что сознание все это делает на автомате.
И это не так просто. Сейчас, когда вы от меня слышите, это просто; я
сейчас слушаю и удивляюсь. Это же так просто, почему я не смог этого
сформулировать словами раньше? Ведь мне нужно было свое сознание
обыграть, чтобы оно согласилось эти слова произносить; потому что оно
(мое сознание) - ведь тоже хочет командовать (как любой инструмент; и
тело тоже хочет командовать, и психоэнергетика хочет командовать).
     Классический пример. Человек в силу какой-то одаренности, ра-
ботоспособности, еще каких-то причин делает резкий рывок в области
психоэнергетики, и получает всякие эзотерические видения, и выдает их за
реальные. Но можно спать и под руководством психоэнергетики. Можно спать
и под руководством тела. Тем более оно изнурено вообще нашими
безобразиями (нашего сознания по отношению к нашему же телу). Все равно
изначальное требование не снимается, не отменяется: чтобы был ТЫ. И вот
когда ты есть, тогда ты можешь совершить эту качественную смену бытия.
Но если тебя нет, можно об этом только поговорить, и то не очень, потому
что опасный это разговор с точки зрения сознания о пространстве, конку-
рирующий инструмент перехватит власть, а что будет делать само сознание
- будет пугать призраком сумасшествия? Тело вдруг перестанет иметь ту
плотную опору извне, к которой оно привыкло, и начнет пугать страхом
смерти.
     То, о чем мы говорим, - пространственный способ бытия, - есть
завершающий этап Школьного обучения. Воспитывать в себе любовь к
пространству, чувство пространства и т.д., опираясь на те
психоэнергетические возможности, которые есть, - это задача дейст-
вительно необходимая, а вот останавливать часы на расстоянии и прочие
опыты показывать - без этого прожить можно. А без пространства прожить
нельзя, потому что мы все в нем находимся. И наше отношение с
пространством (хотим мы того - не хотим, понимаем - не понимаем,
осознаем - не осознаем) - это как наши отношения с водой, с хлебом, с
воздухом; мы все в этом. Поэтому какие б мы концепции ни строили,
воздуха хочется свежего. Мы все эту воду пьем, хочется, чтобы она была
вкусной, безвредной, содержала в себе что положено.
     Знаете, как всегда, есть вещи, которые мы по-настоящему осознаем,
только когда теряем их, когда их нет... или когда они портятся: воздух,
вода, пространство.
     Пространство, кроме того, - это еще и место, где мы живем - мы как
субъекты; это место, где живет Бог. Но как мы можем это сделать, если мы
пространство тоже превратили в свалку (условно), мы его тоже расчленили
по вертикали; как мы пространство вот это делим (помещениями, стенами,
улицами и т.д.), так мы и все пространство делим - у нас есть верхнее
пространство, нижнее пространство, астрал-ментал. Сознание не может
иначе с этим обращаться; оно должно делить, членить, ставить загородочки
- превращать пространство в набор вещей, хотя бы в виде ящиков комода.
Вот тут у меня ищите это, а в этом ящике - это. Но пространство едино.
Пространство не есть вещь отграниченная; можно создать иллюзию отграни-
ченного пространства, но пространство как таковое едино. Это и есть ключ
ко всем возможностям, о которых вы читали в каких-либо книгах. Но для
этого нужно открыть дверку, войти в этот резонанс. Для этого нужно, во-
первых, быть, а во-вторых - быть пространством.
     Пока вы смотрите на себя как на вещь, вы на мир смотрите сквозь
поверхность этой вещи. Смотрите на себя, воспринимаете себя как вещь,
образуете пленку. Мы как в целлофановых пакетах, и мы смотрим на мир
через целлофан.
     Валя вчера рассказала: _Смотрю - нормально, а на некоторых смотрю -
расплываются или просто светятся_. То есть она еще не знает, как это
называется, но она в силу какой-то одаренности, какой-то внутренней
работы, различает людей, имеющих отношение к пространству, и людей, не
имеющих отношения к пространству. Просто - глазами. Очень хорошо: без
всяких видений, т.е. люди распакованные и люди упакованные - разные
люди.
     Процесс потери упаковки, конечно, идет эволюционно: мы тренируем
психоэнергетику, мы работаем, и у нас в оболочке все больше и больше
_дырок_, через которые мы пробиваемся к пространству, потому что
психоэнергетика в упаковке существовать не может, т.е. может
существовать, но так, как она была до того, как вы ощутили потребность
ее тренировать. Но, если образ этот продолжать, некоторые тренируют пси-
хоэнергетику, а упаковка прочна и начинает надуваться. Люди - шары
воздушные. Человек внутри болтается, а шар растет, у него видения
начинаются... _Я объем поймал!_ - это объем его поймал.
     Это, конечно, образ, но этот образ выражает главную идею
пространственного бытия: что все есть результат давления, все явленное,
все оформленное. _Любая форма пуста, любая пустота оформлена_, - говорил
Шестой Патриарх Дзен. Так оно и есть. Но великий квадрат не имеет углов,
потому что великий квадрат - это символ пространства, оно не имеет
углов.
     И вот если вы попробуете воспринимать ситуации и мир, себя самих и
вокруг себя как игру различного давления в пространстве, то может быть,
что вам удастся узнать, откуда исходит каждый раз это давление. И как
это вообще все получается: форма. И может быть, что вам удастся эти
формы творчески использовать, и тогда может произойти такое событие,
когда сознание не будет претендовать все время заниматься этой
маниакальной деятельностью по упрочению своей власти над человеком, а
будет радоваться, создавая формы на основе резонанса с пространством.
     Пространственные взаимоотношения нужны, если вы хотите стать
профессионалами Школы; каждый в своей области, но профессионалами, они
должны быть для вас главной заботой.
     - Игорь Николаевич, вы не затронули момент о пространстве знания
как пространстве смерти.
     И.Н.- Шекспир устами героя сказал: _Весь мир - театр, все люди в
нем актеры..._ С точки зрения мира вещей - это ужасные слова. Я уже
говорил, что жизнь - это не театр. А когда жизнь делают театром,
получается насилие над людьми. Но если посмотреть  на  это  с точки
зрения пространственного бытия, тогда весь мир вещей - это театр.
     Знание - это смерть. Есть люди смерти, а есть люди жизни. Люди
смерти боготворят знание (то, что мы привыкли называть знанием) потому,
что это все упаковано. Это уже даже не знание - это вещь под названием
_знание_. Соберите все библиотеки мира... Это вещи. Это только намек на
знание. Это воспоминание о знании, а не само знание в истинном смысле
этого слова: знание - это люди.
     Человек жизни всегда так или иначе рвется к пространству. Он так
или иначе заботится о пространстве. Он человек любви, потому что любовь
не нуждается в превращении ее в вещь. Никто не отождествляет вещь,
которая напоминает о любви, с самой любовью. (Кроме фетишистов, но они
больные люди.) Все понимают, что это только вещь, которая напоминает о
прекрасном переживании.
     Так вот знание (то, что люди привыкли называть знанием) - это такие
вещи, которые напоминают о любви между человеком и реальностью.
     Когда-то мой Учитель говорил мне: _Книжка - не инструкция, книжка -
это повод для размышления. Книжка - это подсказка, дверочка, которую
можно открыть и оказаться дома_.
     Человеческие отношения, даже очень близкие, выглядят с точки зрения
пространства следующим образом: две вещи стучатся друг о друга. Но, к
счастью, есть дырочки. Дырочки приобретают очень большое значение.
Знаете, что в теле человека имеет самое большое значение? Дырочки.
Поэтому вся любовь вещей сводится к следующему: я тебе открываю дверочку
в мою дырочку. Какой ценный обмен. А так все должно быть закрыто. Ничего
не вижу, ничего не слышу, ничего не ощущаю. Но сквозь эти дырочки
пространство в нас все-таки проникает.
     И знание, используемое не по назначению, не как воспоминание или
напоминание о любви, а как строительство заборов и загородок, и есть
смерть для нас в качестве пространства. Вы подумайте, чем забито
пространство сознания? Это же склад. Полная голова книг. Чего там только
нет. Но зачем? Только для одного - чтобы было заполнено. Не дай Бог там
окажется пустота. Пустота сразу срезонирует с пространством. Прокол.
Дырочка.
     Когда я - пространство и ты - пространство, возникает резонанс,
взаимопроницаемость. И это все еще в большом пространстве. Это совсем
другая жизнь. Когда вы выходите к такому способу, вам не надо таскать с
собой все эти библиотеки, справочники. У вас в каждый момент времени
будет все, что нужно для данного момента времени. Естественно. Как может
быть иначе? Но мы так привыкли, что у нас сразу все есть, даже то, что
никогда не понадобится, что мы предпочитаем _охать, кряхтеть и стонать
под ношей нудной жизни_, а не стать свободным, пустым и наполниться
жизнью, реальностью. Тогда мы будем видеть друг друга по законам прост-
ранства, а не по законам вещей. Это совсем другие дела.
     Знаете, иногда для моей работы, для моих личных дел мне нужно ста-
новиться в позицию вещи, сознательно. В последнее время это для меня
всегда заканчивается очень плохо, либо в физическом, либо в
психологическом смысле, либо в интеллектуальном. Но я прекрасно понимаю,
что человек не получится, если он сначала не подвергнется давлению, не
сформируется. Все равно человек должен быть сделан, а потом он может
раскрыться и стать пространством. А делается он вот как. Стучатся друг о
друга вещи. Чтобы сделать любую вещь, нужно с помощью инструмента воз-
действовать на материю и придавать ей соответствующую форму. Чтобы
сделать человека, социуму тоже нужно воздействовать на этот растущий ор-
ганизм и придавать ему форму человека. Но эта форма великолепна. Опять
цитирую Шекспира: _Что за величественное создание - человек_. Потому,
что в этой форме есть все, чтобы совершить шаг к полному бытию. Я очень
люблю Шекспира как автора, поэта, драматурга. Но именно когда я
заговорил о пространстве, начали всплывать цитаты, цитаты, цитаты из
Шекспира, потому что когда смотришь так на это, то открывается совсем
другой смысл, так же, как открывается смысл изречения Лао Цзы _Великий
квадрат не имеет углов_, так же, как открывается любой другой смысл.
_Идущий впереди меня идет позади меня_ и наоборот, _Идущий позади меня
идет впереди меня_. Все эти _до того_ мистифицируемые вещи открываются в
полноте своего объема, и жизнь открывается. она перестает быть вещью,
над которой нужно постоянно мучиться. Делать жизнь... Да не надо ее
делать. Делая ее, мы умираем. А не делая ее, мы живем. Когда мой Мастер
говорил: чистый - мертвый, грязный - живой, он же не имел в виду, что не
надо мыться. Когда мы говорим: _совершенство - это смерть_, с точки
зрения вещи -  это один смысл, с точки зрения пространства смерть - это
и есть совершенство, когда ты умираешь как вещь и рождаешься как прост-
ранство.На языке вещей говорить об этом очень опасно. Тут нужно петь
зикры, сочинять притчи, писать стихи.
     Несравненный и единственный Насреддин жил так. Не зря все серьезные
эзотерики всего мира признают его духовный подвиг самым высоким.
Высочайшим. Даже если реального такого воплощения не было, то само
создание этого образа - это величайшее прозрение, глубочайшая истина.
     Он был веселым человеком. Он играл в этом мире вещей как хотел. Он
был Богом, играющим Богом, смеющимся Богом. Он был Богом - не вещью.
Каждый из нас может быть Богом, в каждом из нас есть Бог, но его нужно
выпустить. Для этого нужно просто перестать быть вещью. Это очень трудно
реально осуществить, потому что прежде всего нужно выиграть поединок с
сознанием. Не уничтожить сознание, а стать его хозяином. У него же есть
хозяин - это вы.
     Вы представляете, когда такая потрясающая штуковина, как чело-
веческая форма, не имеет хозяина. Если пользоваться образом Гурджиева,
великолепная лошадь, великолепная повозка и несется неизвестно куда,
неизвестно почему. Быстро найдется тот, кто приберет это к рукам. Или
лошадь решит, что она главная. И начнет тащить повозку куда-нибудь на
луга, на травке поиграть. А от повозки отцепиться не может. Хорошо  все
сделано.  Если  бы сознание могло отделиться... Это фикс-идея сознания -
отделиться и жить самостоятельно, вне тела и без всякой психоэнергетики.
Почитайте, сколько заумных, мудрых и умных книг написано о мечте соз-
нания. Если бы их авторы понимали, о чем они пишут. О мечте сознания су-
ществовать отдельно, потому что все ему мешает. Конечно, мешает. Ведь
когда часть целого возомнила себя целым, естественно, все остальное
начинает мешать. Когда форма возомнила себя содержанием... то кувшин
будет вздрагивать, когда в него что-то будут наливать.
     Но когда хозяин, т.е. субъект, есть, тогда открывается потрясающая
красота, и тогда снова слышишь слова Шекспира: _Какое великолепное
изделие человек_. Есть прекрасный подстрочник, сделанный Морозовым. Там
переведено на том языке, на котором говорил Шекспир. У него сочные
образы. И когда вспоминаешь фразу Гамлета: _Время вывихнуто. О, какое
проклятое несчастье, что я рожден вправить этот вывих_, то с точки
зрения вещи - это просто художественный образ. Можно писать тома,
диссертации защищать на тему, что же он хотел этим сказать. Интерпрети-
ровать. А с точки зрения пространственного восприятия тут нечего
интерпретировать. Это буквально сказано. Вот откуда иллюзия - от
искусства интерпретации. Вот почему многие знания - многие печали. И
если это знание такого рода, то расстояние между мной и реальностью все
время увеличивается. Потому, что интерпретация на интерпретацию... Где
же то, что интерпретации не поддается? Где реальность как таковая?
     В любви к пространству она и открывается - реальность как таковая.
Конечно, с точки зрения мира вещей вы становитесь более уязвимым, более
каким-то не таким. Не такой сильный, не такой волевой... И холод, и
давление, и тыкать вас начинают. Но если вы укрепились в своем
пребывании, тогда решается этот фундаментальный момент - момент радости
бытия. Радости оттого, что я есть, что я живой, что я родился. Если этой
радости нет, никаких радостей нет. Есть только интерпретации по поводу
радости. Радость в том факте, что я живой. Если этой радости нет - нет
фундамента для здоровой психики. А ее нет, потому что человек между
собой и миром ставит интерпретации.
     Вот перед человеком лежит прекрасный апельсин. Он может любоваться,
нюхать его, разрезать, съесть. Бесконечный источник радости, наслаждения
эстетического, сенсорного. Можно еще философски осмыслить, раскрыть его:
вот вам огненный цветок, вот вам образ солнца. Да что хотите. Любой поэт
может извлечь цикл сонетов. А человек ест апельсин и думает: _Боже,
какая ужасная жизнь, что я буду есть завтра?_ А ведь _птичка божия не
знает ни заботы, ни труда_.
     Конечно, кроме _кайфа_, в пространственном бытии есть все, чему
положено быть в жизни. Но одно то, что это пространство любви, одна
возможность свидетельствовать это уже прекрасна. И радость открывания
мира заново, радость видеть и слышать без пленок, без интерпретаций, без
масляных пятен - сочно, ясно.
     Я сейчас подходил к двери и слышал вибрации. Подумал: _Что они,
запись зикра поставили вместо того, чтобы разговаривать?_ Подхожу и
слышу - зикр поют здесь. Это пространство звучит. Это и есть музыка
сфер. Это звучание пространства. Оно не звучит словами. Оно звучит
объемом, звучит музыкой. Когда слышишь другого человека как музыку... я
вам скажу, это восторг. И тогда слова становятся тем, чем должны стать.
Они становятся вещью, напоминающей о музыке. Они становятся хранилищем
воспоминаний. И тогда поэзия, вообще искусство, открывается вам как сви-
детельство любви. И вы начинаете понимать, что искусство - это как раз и
есть тот переходный период между чистым пространственным восприятием и
сознанием. Это как бы место, где сознание и психоэнергетика любят друг
друга.
     Говорят: вам хорошо, у вас интимные отношения с реальностью. Но
интимные отношения между инструментами, любовные, возникают тогда, когда
эти инструменты прежде всего пропитываются пространством, музыкой
пространства. Тогда в них возникает другое ощущение. Другое ощущение
тела, другое ощущение психоэнергетики, другое ощущение сознания - другая
система отношений. У них появляется общее - жизнь в пространстве.
     Знаменитая притча о мастерстве без мастерства. Я напоминаю: Мастер
стрельбы из лука стреляет в глиняные горшки и раскалывает их точно
пополам. Мимо идет дзенский монах. Мастер стрельбы из лука над ним
подсмеивается: ну что ты, бездельник, тунеядец, попрошайка, ничего не
умеешь. Ты посмотри, как это красиво. И действительно красиво видеть,
как Мастер раскалывает стрелой кувшин.
     - Хоть бы ты этому научился.
     Монах отвечает:
     - Ты извини, я никогда не пробовал, мне очень трудно, поэтому я
встану на край пропасти. Встает на край пропасти так, что пятки висят
над пропастью.
     - Извини, я никогда не стрелял, мне очень трудно, поэтому я закрою
глаза.
     И стрелой горшочек точно пополам.
     Это притча, но и в реальности такие настоящие жизненные возможности
открываются человеку, когда он пребывает в пространстве! Какого нового
себя он обнаруживает и какие потрясающие свои возможности он
обнаруживает! Тогда и выясняется, что хорошая голова - это хорошее дело,
а не помеха.
     - Какова принципиальная разница между отношением к резонансу в мире
вещей и в пространстве?
     И.Н.- В мире вещей резонанс - это я, приемник - вещь, у меня много
всяких деталей, я кручу ручку настройки... А если я пространство, то я
могу усилить любую часть звучащего пространства. Любую. Ту, которая
наиболее полно может быть усилена моим инструментом. Ту, которая
наиболее полно отвечает запросу, идущему от людей. Потому, что на самом
деле между мной и пространством никакой разницы нет. По определению.
Если я пространство в пространстве, какая между нами разница?
Пространство - это просто пространство. Где точка, где бесконечность?
Оформленность - вот что меня выделяет как вещь. Но эта оформленность от-
нюдь не такая жесткая, как нам кажется.
     Все мы прекрасно знаем грузинскую школу актеров. Откуда они все
появились? Приехал человек, где-то он был, вернулся в Грузию и основал
школу. Набрал курс и начал  учить  актеров.   У него есть актер, который
сидит и меняет лицо. Я знаю этого актера, но меня просили не называть
его фамилию. У него развлечение такое: он сидит, и у него меняется форма
носа, глаз, шеи. В чем секрет? В том, что он нашел какой-то способ
пространственного отношения к себе как форме. Даже на телесном уровне он
может меняться. Ученый бы сказал, _на самом деле_ он меняется или нет.
Но для нас же он меняется. Мы же видим, что меняется. Есть другие спосо-
бы это делать: за счет психоэнергетики - все прекрасно знают, все
видели. Можно говорить, что это лица других воплощений. Можно и так.
Интерпретация - вещь веселая и безответственная, потому что это
интерпретация реальности, но не сама реальность. _Хула на Отца
простится, хула на Сына простится, хула на Дух святой не простится во
веки веков_.
     Вот манипуляции с реальностью - это вопрос сложный. А интерпретация
реальности - сколько книжек понаписано, еще понапишут - тоже занятие
хорошее.
     Вот почему необходимо для человека, который хочет прийти к ре-
альности, сочетание в нем знания рационального, логического (желательно,
конечно, полилогического) и знания художественного. Знать искусство
необходимо. Необходимо, если вы хотите пройти духовный путь. Только зная
искусство, т.е. имея в голове сочетание знания по эзотерической
психологии, философии со знанием, чувствованием искусства - вы можете
более или менее адекватно прочитать те тексты, которые вы называете
эзотерическими, духовными. Они так сделаны.
     Я читал сообщение, что с помощью компьютера выяснили, что какой-то
тибетский текст сделан так, что можно читать через одно слово - будет
осмысленный, пропуская два слова - будет осмысленный, справа налево -
будет осмысленный. У человека, который писал, не было компьютера. Он же
воплотил. Он не разрывал мысль и образ, понятие и переживание.
     Это и есть тотальность. В тотальности ничего страшного нет. Что вас
все время этим пугают?
     Ведь тогда можно прорваться к пространству. Тогда вы поймете, что
весь этот путь, с точки зрения практики, начиная с _Огненного цветка_,
созерцания, _белой птицы_, потом потери чувства тела, т.е. приобретения
умения жить без этого чувства; потом вибрации и так далее. Почему это
такое опасное дело, если это правильно не оформлено как профессиональная
работа? Потому, что это приближение к музыке реальности, музыке
пространства. А.Н.Виноградный вообще-то все написал в своей статье. Вы
ее читали?
     Но есть и одна печальная сторона. Человек - существо коллективное.
А сущность - птица, летающая в одиночку. Это вечная проблема.
_Встретиться нам не дает размах наших крыльев_.
     Дело еще в чем? Если бы все люди такими были. А когда ты как бы
пространство, а вокруг тебя вещи, а ты знаешь, что они не вещи, ты не
просто знаешь, ты видишь. Тебе, как всякому нормальному любящему
существу (любая сущность - любящее существо), хочется помочь,
поделиться. А они говорят: что ты лезешь в мою личную жизнь? Не буди
меня!
     Вот Ходжа сумел. Как он это сумел? Однако, если вы вспомните его
жизнь, хотя бы в описании Соловьева, - это бесконечные странствия,
бесконечные выполнения заданий. Но так хорошо, весело написано, что
большинство людей, прочитав эту книгу с удовольствием, причем людей,
которые эзотерически подкованы, пропускают, что вообще-то он всю свою
жизнь выполнял задания. То дервиш странствующий его попросил, потому что
уже бестелесный совсем, то еще кто-то. То падишах попросил его съездить
в Индию. Он же все время на работе.
     А жена с кучей детей вечно одна. Она их растит, растит. А потом го-
ворят, почему у него такая сварливая жена. А почему у Сократа была
сварливая жена? Конечно, будешь сварливой - мужа все время дома нет.
     Когда читаете такие книжки, нужно быть очень внимательным. Это
поразительный пример с _Таис Афинской_ Ефремова, которую невнимательные
люди считают легким чтением для молодежи. Есть масса прекрасных вещей.
Но люди очень невнимательны. А почему? Потому что этого не хочется.
Хочется что-то легкое, красивое. Но, как говорил Станиславский, в
скобочках Алексеев, что такое искусство? - трудное сделать привычным,
привычное легким, легкое красивым.
     - До звезд-то далеко.
     И.Н.- Да звезды - они здесь. Они ждут: человек, выйди, выйди, выйди
из своего целлофанового пакетика!
     Говоря о пространстве, невозможно не вспомнить о так называемом
быте. Когда человек поворачивается спиной к еде, которую готовит. Я
всегда говорил, что приготовить пищу - это высочайшая эзотерика, это
великое искусство, потрясающая вещь. Не зря так называемые продвинутые
люди различных традиций просто сами себе все готовили.
     - А если вообще ничего нет?
     И.Н.- Такого не бывает.
     - Было же.
     И.Н.- Ах, да, у нас был замечательный случай. Бывшая питерская
хозяйка и нынешняя решили объединиться, чтобы приготовить обед. Пока мы
были на работе, они приготовили.
     Я такого не ел еще никогда. Полный ноль. Ешь мясо - вата, ешь салат
- вата. Пусто. Они все съели, а форму оставили.
     Я говорю: _Марина, может, вы покушаете?_ Она: _Нет, нет, мы не
хотим_. И ходят такие разморенные.
     Потом пришлось всю эту пищу готовить заново, чтобы не выбрасывать
продукты. Это просто некрасиво и не по-дервишски выбрасывать пищу. Но
пришлось ее всю переделывать, потому что нечего было есть. Там даже не
минус, а просто пусто, все съедено. Но мяса полная миска, красиво. И это
не сказка. Однажды я попытался женщинам объяснить, что такое приготовить
пищу. У нас был полевой сезон на берегу озера. Мужчины ушли на _боевое
задание_, а женщинам я рассказал, как это делается. Каждая написала
программу - что должен сделать мужчина после того, как съест ее пищу.
Запечатали в конверты. После того как мужчины поели, я видел только
расширяющиеся от ужаса глаза женщин, потому что мужчины начинали в точ-
ности выполнять то, что женщины написали в записочках. Один к одному.
Одна написала: _Первое, что я хочу, чтобы он сделал, - сразу после еды
заснул_. Он поел и заснул. Это все дырочка. Через нее в вещь программа
входит. А поскольку хозяина нет, то пища и становится хозяином, раз в
ней программа.
     Ведь если не лениться, то, скушав или выпив из чьих-нибудь рук,
можно такое узнать про его _искреннее_ к тебе отношение, что чаще лучше
самому себе приготовить и самому же съесть.Есть масса замечательных
систем, одна из них самая оригинальная - это уринотерапия. На чем это
построено? На том, что кто-то понял, что раз я вещь, то все, что в меня
входит, несет в меня _не меня_. Значит, если я хочу дать отдохнуть своей
машине по переработке, по переведению мира в меня, то мне нужно закрыть
все дырочки. И в это время в меня ничего не входит. А я еще вспомнил
мультимиллиардера, который вообще живет в бункере и управляет оттуда.
Зачем ему те деньги? Для того, чтобы создать консерву в консерве на
консерве.
     Но и здесь есть дырочка под названием душа или духовное сердце -
это тоже дырочка, которую люди закрывают всеми способами - от мании до
_я ничего не чувствую, никого не слышу, ничего не переживаю_. Закрылся,
дверь забронировал.
     Вместо того чтобы привлечь к себе любовь пространства, мы все время
с ним воюем. Потому что оно большое, а мы маленькие. Нет, мы такие
большие, вам даже не снилось. Каждый из нас - это событие. А вообще в
реальности что реального есть? Пространство, событие, время. И каждый
человек - событие, если он есть. А если его нет, то это другая история.
То, что называется - не востребовано. Получили, но хозяин так и не
востребовал.


     О тенденциях развоплощения и воплощения
      в духовном развитии

     Можно рискнуть и попытаться представить себе все духовные идеи,
традиции, учения в виде двух тенденций. Первую тенденцию можно назвать
тенденцией развоплощения. Самая распространенная, самая популярная в
истории человечества. Что имеется в виду? То, что духовная задача
внутренней жизни человека есть развоплощение Духа. В идеале до полного
развоплощения, то есть до освобождения не только от физического тела, но
и от всех остальных тел тоже, вплоть до слияния с Абсолютом. (Я буду
говорить сейчас вещи достаточно дискуссионные, но вы - те, кто меня уже
знает, знаете, что я всегда говорю от первого лица, и говорю о том, в
чем лично убежден, к чему сам пришел в результате своей жизни и раз-
мышлений.) Мне кажется, что доминирование идеи развоплощения, как
духовной идеи, связано со страхом смерти. Если взять базальную мотивацию
этой идеи, то мне кажется, что она связана со страхом смерти, со страхом
неизбежности этого происшествия. И под воздействием механизмов
психологической защиты, ради снижения напряжения от ожидания неизбежного
конца, возникает идея умереть заранее, по собственному, так сказать,
почину. И умереть в таком смысле, который предельно повышает самооценку,
умереть развоплотившись.
     Как вы сами догадываетесь, я, конечно, не сторонник этой идеи. Я ее
не осуждаю, не говорю, что она плохая или хорошая... Мне кажется, что я
понимаю ее внутреннее основание. Я часто наблюдал людей, которые путем
ли медитации, путем ли молитв, путем ли какой-то психотехнической
практики включали у себя тот уровень чувствительности, который, как
правило, постоянно не задействован. Столкнувшись с тонкими (условно
говорю, тонкими) проявлениями реальности, они находили себе там большее
пространство самореализации, большее пространство для повышения само-
оценки. Они вступали в контакт с различными сущностями, естественно
считая их более высокими, чем свои. (Тем более, что свои, как правило,
незнакомы.) И таким образом приобщались к общей большой глобальной
тенденции развоплощения. И развоплощались. Для начала как личности
разрушались, как полноценные личности, говоря условно, потом от людей
уходили, кто как...
     И есть, естественно, противоположная тенденция, гораздо менее
популярная, гораздо более трудная для переживания - это идея духовного
развития как воплощения Духа. Возникает такая коллизия: для того чтобы
принять идею воплощения Духа как идею духовного развития и духовной
перспективы, надо прежде всего поменять изначальный тезис, что Дух,
воплотившись, как бы начал свое падение; поменять идею о том, что в
основе мира должна быть точка, нечто одно, и что дифференцирование этого
одного есть падение Абсолюта, есть его как бы раздробление, есть его ог-
рубление. Не так часто встречается явно оценочная подача этой идеи, но в
скрытой форме всегда есть оценка, что удаление от Абсолютного есть
падение.
     Однако давайте вспомним исходные мировые тексты. _В начале было
Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог_. Что ж это было за Слово?
     Слово это было _хочу_. Хочу воплотить. С этой позиции возможно вос-
приятие Абсолюта как бесконечного, во всех смыслах: бесконечного
разнообразия, бесконечности пространственных слоев, бесконечности
проявлений, бесконечности форм, наполненных духовным содержанием. Мы
увидим, что если мы станем на позицию, что воплощение есть прогресс
Духа, - условно говоря, что это что-то положительное, - то тогда
многообразие форм воплощения окажется раскрытием богатства Духа, ибо Дух
тем самым утверждает, что нет такой формы и не может быть такой формы,
которую он не в состоянии заполнить, которую он не в состоянии
воплотить.
     Идея развоплощения понятна - это ход назад. Вот был единый, не-
делимый, невыразимый; потом он начал дробиться, воплощаться слоями
(например, у Успенского, Гурджиева - луч творчества). И мы все время
строим парадигму восхождения как парадигму развоплощения. А парадигму
нисхождения - наоборот, как парадигму воплощения, отсюда и совсем
простая идея борьбы с плотью как таковой, и сложная идея о слиянии с
Абсолютом через отказ от личного бытия.
     А вот обратный ход, при котором парадигма восхождения строится как
парадигма предельного воплощения, предельного вхождения в плоть всей
бесконечности возможных форм, - менее популярен и более трудно дается
именно в переживании. Потому что при этом ходе мы не можем построить для
себя траекторию, которая чем-то заканчивается. Действительность не может
закончиться, ибо воплощение бесконечно развертывается во времени,
пространстве и знании. Реальность действительно потенциально бесконечна.
Страх бесконечного, как показывает психологическая практика, для боль-
шинства людей более силен, чем страх конечного. Не зря существует
легенда о проклятии бессмертием.
     Но существует возможность увидеть бесконечность. Однако эта це-
лостность будет не статической, т.е. не целостность зафиксированной
картины, а целостность процесса. Целостность, в которой моментом
внутреннего схватывания будет постоянное переживание динамики,
воплощения.
     Я не могу сейчас достаточно аргументированно говорить (возможна ли
вообще достаточная аргументированность в такой области?), но на
сегодняшний день у меня такое ощущение, что внутренняя, субъективная
реальность человека, его самотождественность в пределе, в самом
основании своем имеет процесс, что точечная самотождественность _я как
я_ есть только метка на этом потоке. Вот течет река, и если бросить в
нее дощечку, то эта дощечка, плывущая по реке, - это образ нашей метки
восприятия самотождественности, так можно себя отслеживать, но сами мы
как _я_, наше _я_ как таковое, есть река, есть процесс воплощения.
     Естественно, что для словесно-логической формы осознавания это
почти неуловимо. В силу дискурсивности, в силу того, что пока ты
создаешь описание, уже проходит некоторое время. Но существует такая
форма рефлексии, как переживание. Хотя есть смешение терминов. Подменять
термин _рефлексия_ термином _переживание_ как-то не очень принято.
Скажем, такая форма самовосприятия. И если мы развиваем в себе эту форму
самовосприятия, то мы имеем потенциальную возможность воспринимать себя
через переживание процессуально, т.е. воспринимать себя не как метку под
названием _я_, а как поток в потоке реальности и, таким образом, по-
лучить внутреннее, субъективное основание для восприятия концепции ду-
ховного развития как воплощения, а не развоплощения. Естественно, что
это много трудней. В каком плане много трудней? В том плане, что у нас,
во-первых, об этом очень мало информации, очень мало текстов, очень мало
живых носителей (такого подхода). Вторая сложность состоит в том, что
при таком подходе так называемые _грубые_ уровни реальности оказываются
самыми сложными для постижения и преображения. Даже если мы будем
пользоваться той концепцией, что вот эти уровни реальности, которые мы
называем _физическое тело_, _физическая реальность_ (ведь это очень ус-
ловные слова), - это более плотные, давайте отнесемся к этой плотности
не как к эффекту огрубления, а как к нарастанию мощности воплощения. Для
этого нужно преодолеть фатальность отношения к действительности, так
сказать, _плотной_ действительности. Фатальность отношения выражается в
том, что она, _плотная_ реальность, обречена, что она есть временный
сосуд, только потому, что мы все видим смерть. Мы видим, как гибнут
растения, как гибнут животные, как гибнут люди, как рассыпаются в прах
города, как исчезают культуры. Именно этот факт, воспринимаемый через
призму страха конечного, делает нас внутри, глубинно-установочно, по
отношению к так называемой _плотной_ реальности настроенными
отрицательно. Нам в большинстве случаев не приходит в голову даже за-
думаться, а можно ли посмотреть на это иначе? Ведь все ясно. Хотя почти
все, интересующиеся этой проблематикой, знают про _Изумрудную скрижаль_
и про то, что _как вверху, так и внизу, как внизу, так и вверху_, знают,
что _сансара - это та же нирвана, а нирвана - это та же сансара_. У
Флоренского вратами заканчивается легкий путь восхождения и начинается
тяжелый путь нисхождения. То есть во всех серьезных источниках мы
встречаем эту идею другого восприятия единого и другого восприятия самой
идеи движения, движения как воплощения, как нарастания мощности
воплощения. Но она в большинстве случаев проскальзывает мимо нас, ибо не
дает возможности уйти от проблематики личности, т.е. социальной
проблематики, потому что мы сделаны из людей... Мы роковым образом
сделаны из этих людей, которых не выбирали, мы роковым образом родились
в это время, в этом месте, в этом социально-психологическом мире, - т.е.
рок, рок, рок. Это изначальное отсутствие нашей субъективности. А что я
могу с этим поделать? Если я родился в начале февраля, значит, я по
гороскопу _водолей_. Если я _водолей_, то тогда... Что я могу поделать,
если я родился в таком социально-психологическом мире и поэтому у меня
глубинная система ценностей такая-то, такая-то, такая-то. Что я могу
поделать, я сделан из этих вот людей, поэтому у меня эдипов комплекс,
или комплекс Электры, поэтому я на всех женщин проецирую проблематику
своих отношений с матерью, на всех мужчин проецирую свою проблематику
отношений с отцом. И т.д., то есть полная предопределенность. И на
уровне индивидуальности, своей телесной уникальности: вот у меня такая
скорость реакции, у меня такое вот внимание, такое телосложение, у меня
такой вот разрез глаз. Опять фатальность, опять рок, опять я здесь как
субъект не присутствую. И я в силу так называемых объективных обстоя-
тельств получил именно такое образование и не получил вот такого, такие
книжки прочитал, а такие не прочитал. Поэтому, как только мы встречаемся
с идеей развоплощения, мы чувствуем большое облегчение. Потому что вся
эта фатальность перестает иметь какой-либо смысл, и снимается это
напряжение, потому что все это оказывается вообще-то не важно. И не
имеет никакого значения, - прахом станет, и все. А вот есть нечто, где
изначально в момент постижения я как субъект присутствую, и здесь все
как бы в моей воле, особенно если моя воля согласится с волей Абсолюта.
Но это опять отказ от психологического напряжения, так же как отказ от
сознательного выбора. Тогда как же быть с утверждением, что родиться в
человеческом теле - это самая большая удача?.. Тогда как же быть вообще
с каким-то смыслом существования человека, не только в форме рода
человеческого, но и в форме индивидуального, персонального, единст-
венного?
     Как же быть тогда с этой бездной духовности в виде воплощенного
мира? Каким же образом мы все-таки умудряемся... Мы так здорово
устроены, что, игнорируя эту бездну, строим себе иллюзии какой-то там
духовности за пределами этого мира... А что такое за пределами этого
мира? Десятый, двенадцатый, шестнадцатый уровень? Но даже если это мил-
лион, это же все равно единое, ибо если это не единое, тогда все
духовные идеи просто ничего не стоят. Они все на этом фундаменте
построены. На том, что есть единое. Не одно, а единое.
     - Можно ли так понять, что вы отрицаете идею развоплощения как
духовный путь?
     И.Н.- Во-первых, я вначале сказал, что я делюсь с вами размыш-
лениями не для того, чтобы отменить идею развоплощения. Потому что вряд
ли можно осуществить воплощение, преображение без ознакомления со всей
этой историей в обратном варианте. Я думаю, что если мы будем ставить
этот вопрос как практическую задачу, то очевидно, что это ознакомление
необходимо. Кроме того, моя позиция в этом вопросе согласуется с тем,
что в книжке _Наедине с миром_ названо _карта древних_, или _карта
состояний_. Я не хочу быть понятым односторонне.
     Другой вопрос, что для меня на сегодняшний день в моей внутренней
практике, в моих попытках что-то осознать, понять, и в моем общении с
людьми это более актуальная проблема в связи с ее меньшей
разработанностью как на уровне осознавания, так и на уровне практической
реализации. Меня тревожит, что сейчас, когда все это на уровне текстов,
на уровне пропаганды, на уровне какого-то первоначального знакомства
стало очень доступным, идея развоплощения увлекает людей до такой
степени, что они даже не задумываются о том, что есть еще и вторая тен-
денция этого всемирного процесса. Может быть, поэтому я акцентирую в эту
сторону, но мое акцентирование означает только актуальность этого на
данный момент времени для меня.
     - Возможно ли для человека со всеми его проблемами и недостатками
воплотить Дух?
     И.Н.- Давайте возьмем такую традиционную формулировку о том, что
есть человек. _Человек создан по образу и подобию Божьему_. Вот такая
знаменитая формулировка. Что такое _по образу и подобию_? Для меня это
по внутреннему смыслу означает, что так же, как и мир, человек есть
воплощенный Дух. И то _Я_ в нас, которое я назвал процессуальным, - это
и есть воплощающийся Дух. И если человек имеет такую внутреннюю
устремленность, такую жажду, такое _хочу_, он может воссоединить в себе
самом исходный момент - момент чистого духа и момент воплощения этого
духа в их процессуальном единстве, и пережить себя как этот процесс воп-
лощения, и в этом найти уже содержательные моменты, вплоть до технологи-
ческих.
     - На уровне подсознания управляют человеком законы природы; как же
он может, оставаясь в теле, воплотить Дух, т.е. отдать его под власть
Духа?
     И.Н.- С одной стороны, Вы формально правы - в том, что существуют
законы природы и человек как природное тело этим законам подчиняется. С
другой стороны, человек еще принадлежит социальной природе, которая не
совсем, мягко выражаясь, совпадает с тем, что мы привыкли в общем все
называть природой. И с третьей стороны, человек еще принадлежит к
интеллектуальной природе (ментальное пространство человека). В той или
иной степени он принадлежит и приобщен к этим аспектам человеческой при-
роды.
     Если совсем просто ответить на Ваш вопрос, то есть замечательная
формула Павла Васильевича Симонова. она звучит так: _высшая нервная
деятельность - действительно высшая_. Действительно. А это означает, что
структурно она предназначена для того, чтобы иметь возможность
управления или хотя бы координации всех других форм, как бы структурно
низших. Это раз.
     Второе. Окружающий нас мир, который мы привыкли называть средой,
меняется. И меняется не только по биологическим, природным, условно
скажем, причинам, но и по причинам вмешательства деятельности людей в
это все дело; он становится в некоторых местах очень агрессивным... И
если мы не используем своих возможностей, данных от рождения (не от
рождения, а по определению, что мы homo sapiens), и не изменяем
взаимоотношения со своим телом во всех смыслах (когда говорю _тело_, я
имею в виду полный объем понятия, в том числе и его биологическую часть)
в соответствии с задачами, которые мы перед собой ставим, т.е. с теми
смыслами, которые мы хотим реализовать своим пребыванием в этом мире, то
тогда... тогда только развоплощение.
     - Вы хотите сказать, что на пути воплощения возможна коренная
трансформация биологического тела?
     И.Н.- Да, я уверен. Я не говорю, что мне это удалось. Но чем дольше
я этим занимаюсь, тем больше эта уверенность нарастает. И я даже скажу
больше, что внутренне, субъективно, я уверен в том, что этот путь
перспективнее с точки зрения взаимоотношений между субъектом и миром.
     - А с каким тогда эгрегором, энергетическим потоком Вы связаны, не
потеряли ли Вы свои корни?
     И.Н.- Это хороший вопрос. Те, кто меня давно знают, слышали, читали
- я не пользуюсь такой терминологией, и объясню почему. Эта терминология
не вписывается в ту каузальную систему, которой придерживается традиция,
к которой я принадлежу. Я не говорю, что она плохая или хорошая. Я знаю
людей, которые этим пользуются и решают свои смысловые и целевые задачи.
Поэтому ответить на этот вопрос вот таким образом я не очень могу. Но
могу сказать другое: по мере нарастания объема резонансного
взаимодействия между субъективной и объективной реальностями, или между
субъектом и миром - при наличии развитой рефлексии и на уровне ин-
теллекта, и на уровне переживания, и даже на уровне чувствования-
ощущения (что тоже нужно, потому что иначе вас размывает, иначе
начинаются интерпретации, которые не соответствуют ничему, кроме вашей
субъективной проблематики), уверенность в том, что это путь, что это в
принципе возможно и что этот путь тоже направлен к постижению истины, -
она нарастает. Только за счет резонансного взаимодействия. Да, конечно,
вы абсолютно правы в том, что человек, вставший на духовный путь любой
традиции (если это не убежище, а путь), он теряет. Безусловно, потому,
что это все дороги без возврата с определенного момента. Трансформи-
руясь, он теряет свою как бы естественность пребывания среди людей, но
не в мире. И он может вернуться к этой естественности пребывания,- в
принципе, но как? У меня нет такого желания, поэтому я не прорабатывал
этот вопрос. В текстах, в традициях говорится, что в принципе можно.
Скажем, например, Ходжа Насреддин иллюстрирует эту задачу.
     - А вот критерий реконструирования человека на этом пути Вами ведь
тоже просматривался? Немного влево или немного вправо. Где критерий,
куда нам идти?
     И.Н.- Человек идти может только туда, куда он хочет.
     С формальной точки зрения это дикое упрощение, но это так. Мы очень
боимся _хочу_. Вдруг у меня активизировалась в памяти замечательная
книга Ричарда Баха _Иллюзии, или Приключения вынужденного мессии_,
которая вся посвящена проблеме _хочу_. Почему нам внушено, что если я
реализую свои _хочу_, то тогда они неизбежно столкнутся с _хочу_ других
людей и я попаду в зону беспрерывной конфронтации? Чего, естественно,
никто из нас не хочет. Но мы забываем, т.е. не забываем, а может быть,
некоторые упускают из виду простую вещь, что не _хочу_ вступают в
конфликт с другими _хочу_, а способы реализации _хочу_ могут быть бур-
ные, хорошие, осуждаемые, поддерживаемые; в данной культуре - такие, в
той культуре - другие... Но ведь способы - это вопрос вооруженности,
вопрос _как_, а не вопрос отмены моего _хочу_.
     - А как же уголовное право, наказывающее реализации запрещенных
_хочу_?
     И.Н.- Вот замечательный вопрос. Это колоссальная тема. С точки
зрения того, что на сегодняшний день известно в психологии, человек не
может действовать из _не хочу_; это абсурд, ибо двигателем, с точки
зрения современной психологии, подчеркиваю, является потребность.
Потребность как потребность человек редко осознает, если он об этом, тем
более, не знает. Он осознает себя как некоторый набор _хочу_, т.е.
мотивов. Происходит конкурентная борьба мотивов в зависимости от степени
неудовлетворенности потребностей, в зависимости от ценностной структуры,
личностных установок, социальных ограничений, табу, вся динамика психики
выводится из этого _хочу_. Сведем психоанализ к примитивной схеме:
либидо, направленное на себя; либидо, направленное наружу; мортидо,
направленное на себя; мортидо, направленное наружу. Как всегда, четыре
получается, так устроено с древности, что четыре - число как бы
первопричин, когда речь идет о психике.
     Вы говорите - уголовное право. Но если человек, - возьмем такой
крайний случай, - хочет украсть, т.е. нарушить закон, даже если он сам
себе говорит: _Я хочу это сделать_, это ведь еще не означает, что это
его истинное _хочу_. Ибо мы знаем, что существует система
психологической защиты. Первый сильный механизм - это так называемая
защитная мотивация, т.е. когда мотив оформляется рефлексией уже в
приемлемом для себя виде. Вот для этого человека приемлемо так. А теперь
допустим, что он в состоянии с чьей-то помощью, или он имеет возможность
в социальном пространстве ознакомиться с исходным своим _хочу_. И вы в
состоянии ему предложить энное количество способов реализации этого _хо-
чу_. Естественно, он выберет наименее наказуемый. Поэтому вопрос жиз-
ненной вооруженности, персональной вооруженности в смысле тех-
нологическом с одной стороны, освобождение от все большего и большего
количества защиты по отношению к восприятию своей мотивации, а с другой
стороны, все большее и большее обеспечение разнообразия средств,
способов реализации этого _хочу_. В пределе разумных размышлений это
приведет нас к тому, что запретных, - в абсолютном смысле слова
_запрет_, - _хочу_ просто не возникает... Мы все в этом плане очень
похожи.
     Набор социальных, биологических, идеальных потребностей, если
пользоваться классификацией Симонова, не такой уж большой и не такой уж
разнообразный. И даже если мы привлечем сверхсознание как процесс
творческих психологических мутаций, то тот же Симонов, тот же Ершов
утверждают, что сверхсознание работает только на актуальную потребность,
на актуализированную. Если мы возьмем все подсознание со всем, что нам о
нем рассказали от Фрейда до Бассина, что мы там увидим? Мы увидим только
конфликт между статикой и процессом, между исходными запечатками родовы-
ми, - по рождению, где я как субъект не присутствовал с моей динамикой
как субъекта, который с этой статикой вступает все время в конфликт.
     Если мы даем человеку технологию - способ выявления своих кон-
фронтаций, снятия этих конфронтаций, то - это я видел сам - снимается
этот конфликт. Тогда между сознанием и подсознанием возможна ситуация,
когда нет конфликта. Почему? Статика, не соответствующая
процессуальности данного субъекта, изъята. То есть легко сказать: _и
все_. На самом деле это чрезвычайно сложно. Но при наличии мотивации
постижения возможно. При наличии мотивации достижения практически не-
возможно, - человек не успевает, потому что мотивация достижения
укрепляет субъективное переживание ограниченности времени; мотивация
постижения снимает субъективное переживание ограниченности времени. И
тогда у вас получается, что ваш день, сутки субъективно в переживании
становятся равны месяцу вашего знакомого. Тогда вы понимаете, что жизнь
измеряется - с точки зрения переживания - не количеством оборотов Земли
вокруг Солнца, а количеством субъективных событий. Вы переходите из
одного времени в другое.
     Тогда вопрос ограниченности вас во времени, в количестве оборотов
Земли вокруг Солнца, которое совершит она, пока вы существуете как
биологическое единство, биологическое тело, снимается. И тогда у вас
есть шанс успеть. Но, естественно, вам нужно для этого отказаться от
огромного количества мотивации достижения. И положиться в этом, как
говорили древние, на волю Божью.
     Это самотворчество, т.е. творчество, направленное на самого себя, и
есть наиболее  активное проявление субъективности. А раз мы повышаем
активность субъекта - мы повышаем смысловую активность нашего пребывания
в этом мире, мы повышаем самооценку не за счет достижения, а за счет
именно того, что мы начинаем постигать самих себя во всей своей
бесконечной субъективности воплощения.
     - Игорь Николаевич, я прочитал, что выносится самосознание из
субъективной и объективной реальности в психологически пустое
пространство... А как это практически?
     И.Н.- Во-первых, надо иметь реальное _зачем_, т.е. иметь желание и
иметь смысл: _хочу_ и _зачем_. Во-вторых, это не вопрос технологии в том
виде, в котором можно изложить эту технологию и передать. Это вопрос
расширения объема резонанса. Это вопрос пребывания внутри данной
традиции, смены взаимоотношений с миром. Понимаете, все, что можно было
сказать словами, я честно изо всех сил попытался и сделал. И я, когда
сейчас читаю _Наедине с миром_, десять бесед о Школе, понимаю, что я
ничего добавить туда не могу. У меня не появилось новых слов для
объяснения этих субъективных переживаний. Потому что, как бы там ни
было, это субъективные переживания, и объективация, - т.е. продукт
какого-то нового качества, - это всегда самый сложный вопрос.
     - То есть пребывая в вашей традиции, человек обязательно к этому
придет?
     И.Н.- Нет, это происходит либо не происходит. Но это зависит от
того, насколько вы в это погружены, насколько вы в этом пребываете...
Потому что как только вы ставите вопрос в такой форме - это мотивация
достижения. Понимаете? А как только это мотивация достижения, вы
выходите за пределы самой традиции; вы делаете главными периферийные
вопросы, вопросы достижения, которые отданы закону традиции. Ведь что
такое _Я принял традицию_? В данном конкретном случае я для себя должен
определиться, что мотивация постижения - это у меня основное, а
мотивация достижения - поскольку-постольку: поскольку судьба сложится,
поскольку Господь Бог распорядится. Но это не мои проблемы, они для меня
не актуальны. Я все свои силы, силы всех своих потребностей (если я в
данной традиции, то эта традиция пытается, в качестве основного момента
устремления, определиться в сторону воплощения) - от самых биологических
до самых идеальных - направлю на постижение. Я пытаюсь, учусь, или в
переживании мне открывается, что все они даны мне для постижения и
преображения, а не для достижения.
     - У человека есть глубинные _хочу_, о которых он и сам ничего не
подозревает. Как это можно определить?
     И.Н.- Да не надо ничего определять. Сколько ты ни определишь, все
равно либо оно есть, либо нет. Тогда можно было бы просто
технологическим путем взять в свои руки удовлетворение потребностей
данного конкретного человека и, манипулируя пряником и кнутом, то есть
поощрением и наказанием, начать формировать... Но что прекрасно? Как
показывает практика всяких деспотических попыток это сделать с древних
времен и до недавних, - ничего не получается. Простой пример. Есть люди,
склонные к тому, что их можно ввести в состояние гипноза до так называе-
мого сомнамбулического состояния. Ставят муляж человека, дают в руки нож
(в этом состоянии) и говорят: _Это враг, его надо убить_ - и он вонзает
нож. Ставят человека, дают в руки картонный нож и говорят: _Это враг,
его нужно убить_, - он вонзает, но уже не так. Ставят человека, дают
настоящий нож, - и человек не выполняет команду, у него начинается
истерика. Кто знаком с гипнозом, знает, что здесь начинается глубинный
конфликт. А некоторые - выполняют. И даже премудрые военные специалисты
не могут заранее предсказать со стопроцентной точностью, кто выполнит, а
кто - нет. Только методом антинаучным они выявляют тех, кто в состоя-
нии...
     О чем речь идет? Есть в человеке такие глубинные вещи, которые не
поддаются манипуляциям даже на таком уровне. Поэтому большую часть
средств, скажем, люди, озабоченные поиском суперагента, тратят не на
обучение этих агентов, а на нахождение потенциальных кандидатов.
     - Скажите, а на чем, на Ваш взгляд, эти глубинные вещи могут быть
основаны?
     И.Н.- В большинстве случаев у меня просто нет ни желания, ни
времени, ни _хочу_ заниматься глубинной формализацией в силу того, что я
тоже процессуален и у меня возникают другие интересы. Меня сам этот факт
просто радует. Он в свое время меня вдохновил в моих устремленностях, -
в смысле объективаций, т.е. в выступлениях, рассказах, текстах. Потому
что существование такой проблемы показывает, что наш страх перед
манипулированием и эти бесконечные призывы, создание всяких кодексов,
как правило, никаких плодов не приносят, кроме манипулирования
общественным мнением или мнением определенной группы. А он не так уж
обоснован. Даже на сильно формализованном уровне существует нечто за
пределами поверхностной социальной динамики. Поэтому пронесшийся недавно
бум вокруг нейролингвистического программирования в общем как-то угас,
или уже угасает, или в ближайшее время угаснет, потому что опять эта
идея программирования, компьютерная идея все равно с неизбежностью
наталкивается на процессуальность человека как субъекта, а поэтому
непредсказуемость.
     - Но ведь предопределенность объективно существует?
     И.Н.- Для меня субъективно и объективно это не совсем то, что
общепринято. Если я действительно субъект, то вся объективность мира в
такой же степени зависит от меня, как и я от нее. Если я действительно
субъект так, как я это понимаю, то я включен в действительность. Значит,
изъятие меня из этой действительности ее меняет, мое присутствие в ней
ее меняет. Предопределенность, конечно, есть. Предопределенность... В
чем она? Она в том, что постоянно плюс-подкрепляется со стороны
социальной то, что в нас от механизма, от конвенции, от предсказуемости.
Предопределенность выгодна социальной структуре, ибо чем предсказуемее
наше поведение, тем лучше функционирует вся структура социальных
отношений. Потому идея предопределенности все время подкрепляется.
Конечно, есть предопределенность. Ну не я же выбирал, - если отбрасывать
какие-то совсем мистические ходы, - в какой семье родиться, в какое
время, с каким телом, какого пола даже. Но эта предопределенность
инструментальна, - ну, не имею я ничего, мне дали топор. Это
единственный инструмент, скажем. Вот я, вот природа и вот топор. Я могу
его совершенствовать для своих задач, а могу ходить и ныть: что я могу с
топором интересного сделать? Люди, мы знаем, топорами делали деревянные
кружева, брились и т.д. Они им работали, они его не как данность воспри-
нимали, а как некоторую ограниченность в выборе средств воплощения.
     - Допускаете ли Вы истинность других подходов к духовности?
Например, канонических?
     И.Н.- Я все допускаю как некоторые попытки описания многообразия
реальности, с которой может вступить во взаимодействие человек. Я все
отрицаю, ибо мне удобнее те описания, которыми я пользуюсь внутри своей
традиции. Конечно, у меня есть свое субъективное мнение, просто как у
специалиста, относительного специалиста в этой вот области, что
некоторые описания больше толкают к ложным интерпретациям, некоторые
описания более корректны, некоторые описания порождены сочетанием
практики и попытки уйти от своей внутренней проблематики; некоторые
описания вообще сконструированы. Все описания чему-нибудь соответствуют,
но даже все описания вместе реальность не исчерпывают. Поэтому я поль-
зуюсь тем языком, той системой описаний, которую я хорошо знаю, проверил
в своей личной практике и которая принадлежит той традиции, порождением
которой я являюсь. Я люблю свою традицию действительно. Очень.
     Всякие ограничения на входе усложняют процесс трансформации. Это
принципиальная позиция. Далее, всякие ограничения на входе как бы неявно
постулируют наличие в мире вещей недуховных. А это противоречит основной
духовной установке, что весь мир есть воплощенный Дух.
     - Как встать на путь? В Вашей книжке есть об этом теоретическая
информация, а как это сделать практически?
     И.Н.- Не надо становиться. Как говорил мой учитель, книга не
инструкция. Любая, даже самая замечательная книга - это повод для
размышления. В этих книгах есть только одно: моя абсолютно честная,
искренняя попытка поделиться тем, чем я могу поделиться на уровне слов.
Больше там ничего нет. _Так говорил Игорь Николаевич Калинаускас..._ Ну
и что? Многие многое говорили. Если что-то в вас отозвалось, если что-то
как-то срезонировало, то это уже ваша проблема, а не моя. Единственное,
в чем я уверен, - что там нет того, что может стать оружием. Это принцип
профессиональный.
     - Как совместить Ваши высказывания, что _человек есть человек_ и
_человек есть воплощенный Дух_? Ведь в этом и есть глобальный конфликт и
трагедия человека?
     И.Н.- Когда я говорю: человек есть человек, я имею в виду, что
физическое тело, огненное тело или любые другие тела или параметры - это
все единое под названием человек, а когда речь идет о воплощении,
безусловно, человек - воплощенный дух. Но мало того, что он воплощен, он
еще воплощен по образу и подобию Божьему. Или, говоря иначе, одно из
самых совершенных воплощений...
     - Но ведь человек есть человек, а не есть Дух.
     И.Н.- Нет. Человек - это такая замечательная форма воплощения Духа;
некоторым она даже больше нравится, чем там кошечка или собачка. Но не
всем. Я знаю людей, которым кошки нравятся больше людей.
     - А когда вы узнали про _Огненный цветок_?
     И.Н.- Дело было в Даугавпилсе, в 1972 году, в марте или мае. У нас
была такая традиция: ночь с пятницы на субботу была посвящена
всевозможным вопросам, которые нас наиболее волновали. Так вот однажды
метод качественных структур вдруг ни с того ни с сего появился... Был
такой период, когда мы нашли какой-то ритм действия, при котором
информация возникала спонтанно. Вот в одну из таких ночей с пятницы на
субботу вдруг я начал рассказывать о _цветке_. Когда мы пытались это
формализовать, мы нашли только одно определение: информация получена
экстатическим путем. Но если говорить принятыми на сегодня словами, то
это, естественно, вхождение в поток,- некоторое резонансное
взаимодействие с традицией на всех уровнях многочисленных аспектов
реальности приводит к тому, что у вас возникает необходимое знание (если
это называть знанием), или необходимое понимание (если это называть по-
ниманием), или необходимое переживание (если это называть переживанием)
по мере реальной необходимости.
     - Существуют ли аналоги _Огненного цветка_?
     И.Н.- Большое количество народа потом искало аналоги. Единственный
аналог, который был найден, это древнекитайская психотехническая система
под названием _золотой цветок_. Но она имеет дело с другого рода
энергией. Она имеет отношения, по нашим сегодняшним представлениям, с
ментальной энергией. Поэтому там другое. Но у них золото... Опять же это
мы так понимаем. Потом, по прошествии некоторого количества лет, при
большем знакомстве с людьми из этих традиций - живыми носителями, я
понял, что _золото_, _Золотой Будда_ - это для них не означает золото в
буквальном смысле, для них это может быть концентрация солнечного света.
Поэтому тут сравнивать всегда надо очень осторожно. Но это единственная
аналогия, которую за все это время от момента получения информации по
сегодняшний день мы нашли. Никакой другой аналогии найдено не было. И
должен сказать, что пока мы не встретили, кроме Агни-Йоги, еще какой-ли-
бо традиции, непосредственно работающей с огненной энергией или с тем,
что условно называют _огненным телом_. Я думаю, что это связано с тем,
что именно работа с этого рода энергией ведет к непосредственным
трансформациям не только на уровне психики и сознания, но и на уровне
психофизиологии. И это многих пугает.
     - Какова цель духовного пути?
     И.Н.- Цель?
     - Да. Например, цель - это максимальное воплощение Духа.
     И.Н.- Когда мы говорим _цель_, мы предполагаем, что существует
конец как достижение, финал. Когда мы говорим _смысл_, то мы
предполагаем, что постижение - преображение не имеет такого финала, даже
логического. Может быть, такой смысл предельно реализовать воплощенность
Духа. Как мы говорим на языке Традиции: уметь заполнить любую форму этим
содержанием. Смысл. А цель - нет.
     - Как же все-таки может так быть, что любое человеческое _хочу_
священно? Оно же может нести вред другим людям?
     И.Н.- Я сказал, во-первых, не _любое человеческое_, я сказал: любое
_хочу_ священно. Потом я сказал: способы реализации этого _хочу_ - не
все допустимы.
     - А вот если потребность убить?
     И.Н.- Вы плохо знаете психологию. Нет такой потребности, есть такой
способ реализации потребности или сублимации, если есть подавленная
потребность. Но как потребности, потребности в убийстве нет... Бывает
ограниченность выбора способов для данного конкретного человека. Это уже
уровень социального торможения и прочее. Это другая тема. Но всякое
_хочу_ истинное (не защитное, а истинное) священно. Другой вопрос -
отсутствие знания, средств для воплощения данного _хочу_. Дальше уже
начинается _психопатология обыденной жизни_.
     - У человека огромное количество _хочу_, разве можно их все
реализовать?
     И.Н.- С точки зрения внешнего наблюдателя - безусловно. С точки
зрения самопознания - прежде всего предлагаю заняться все-таки познанием
себя, чтобы выяснить, что масса вещей, о которых вы уверены, что вы их
хотите, это только защитные мотивации. Если вы, знакомясь с собой,
вступив в диалог с собой как с субъектом, займетесь этим, вы выясните,
что проблемы как раз не в излишних _хочу_, а в недостатке _хочу_. И от
этого одно-единственное _хочу_ путем защитной мотивации преобразуется в
целый букет _хочу_. Но этот букет весь на одной веточке. И когда человек
делает глубоко эту работу, то у него со временем возникает совершенно
невероятная ситуация. Вдруг выясняется, что он почти ничего не хочет. И
тогда начинается: _хочу хотеть!_ Оказывается, что многие наши защитные
_хочу_ кнопочны, т.е. они стимулируются внешней обусловленностью. И если
снять эту внешнюю обусловленность, тогда оказывается, что из себя самого
человек почти ничего не хочет. Но это уже связано с другими вопросами:
вопросами его отношения с миром - непосредственно, опосредовано, био-
логических, небиологических.
     - Дух и субъект. Соотношение между двумя этими понятиями? Вы
употребляете их постоянно, а вот что это такое?
     И.Н.- Я-Дух - это река, а я, как субъект с данной себе рефлексией -
_я есмь_- это метка на потоке. Больше ничего не могу об этом сказать.
     - Вы субъект воспринимаете как метку?
     И.Н.- Не субъект, а восприятие субъектом самого себя.
     - Можно выделить два взгляда: один говорит, что в каждый миг жизни
человек имеет все необходимое ему для развития и нужно только
внимательно смотреть и получать те уроки, которые приходят. Другой
взгляд - это, условно говоря, Мюнхаузена, из фильма Захарова: нужно
совершить подвиг, чтобы что-то обрести.
     И.Н.- Я понял. Потенциально, на уровне субъективного переживания,
действительно, каждое мгновение жизни содержит в себе достаточно энергии
воплощения. Актуально этого не происходит по той простой причине, что,
испытывая социальное давление, человек отказывается от биологических
взаимоотношений с жизнью и реальностью, от резонансных взаимоотношений с
миром и переходит в конвенциональный мир социума. Не полностью, - пол-
ностью он, даже если захочет, не перейдет, - в большей или меньшей
степени. Конвенциональный мир социума построен на снятии как можно
большего числа напряжений, связанных с возможностью возникновения
сомнений по отношению к заданной социумом модели жизни. Это раз. Второе.
Для того чтобы получить средства работать с этим всем хозяйством, нужно
пройти обучение у людей, которые этими средствами владеют и имеют жела-
ние и возможность вам их передать. Такова моя позиция. Напряжение
снимается в каждый момент времени. Вот сейчас девушка держит у Вас руку
на плече, снимает Ваше напряжение, - не потому, что она так задумала,
это инстинкт личностный. Вы посмотрите вот здесь, в этом пространстве.
Казалось бы, есть микрогруппы, знакомые, есть люди сами по себе. Но
разве Вы заняты тем, чтобы способствовать нарастанию общего и
индивидуального напряжения? Нет. То есть чисто инстинктивно вы заняты
тем, чтобы снимать, снимать, снимать, а Игорь Николаевич занят тем,
чтобы поднимать, поднимать... Вот вся динамика нашего общения.
     Возможно, привлекательность традиций развоплощения состоит именно в
том, что по мере продвижения по этому Пути снимается постепенно всякое
напряжение, в том числе и напряжение, известное как _томление Духа_. А
ведь это _томление_ есть желание воплотиться.


     Об уникальном и типическом

     Начнем с двух тривиальных утверждений. Первое: каждый человек
уникален. С уходом человека из мира уходит целая неповторимая вселенная.
И второе - каждый человек содержит в себе массу типического, что
доступно наблюдателю, исследователю со стороны. И поэтому существует
огромное количество объяснительных систем, которые пытаются выявить в
человеке предсказуемое. Сюда входят и научные психологические типологии,
в том числе типология информационного метаболизма, типология темперамен-
тов. Сюда входят, теперь уже тоже почти признанные в качестве научных,
астрологические типологии. Сюда входят и шуточные типологии, которые не
претендуют на научность. Например, все люди делятся на сосланных,
награжденных, диверсантов и аборигенов. Сосланные - это те, которые из
высших миров на землю сосланы за какие-то грехи, поэтому им здесь все не
нравится, они ноют и все критикуют. Награжденных - из низших миров за
какие-то заслуги на Землю послали. Они, наоборот, ходят, восхищаются:
_Ах! Ах! Потрясающе! Великолепно!_ Диверсанты не ахают и не критикуют.
Они заняты делом. Знают, зачем они здесь и что они должны сделать. И
аборигены - те, которые здесь живут. Одних охраняют, других ублажают,
третьих ловят.
     Еще более простая типология: один мой приятель когда-то сочинил,
что все люди делятся на зануд и паскуд. Есть две разновидности:
занудистые паскуды и паскудистые зануды. Существует постоянное
стремление создать объяснительные системы, которые позволили бы человеку
ориентироваться прежде всего в других, чтобы снять проблему сложности
субъективного мира другого человека за счет отнесения его к какому-то
типологическому классу, свойства которого максимально известны.
     Для многих людей такой внешний взгляд служит почти единственным
объяснением и самого себя.
     - А ты почему так сделал?
     - Так я же Водолей.
     - А ты почему?
     - А я в год Овцы родился.
     - А ты почему?
     - А у меня такой тип информационного метаболизма или такой тип
высшей нервной деятельности.
     И эта тяга неистребима.
     Меня в последнее время это очень заинтересовало. Постоянно су-
ществует стремление человека воздействовать на мир, в том числе и на
других людей как часть этого мира, в сторону увеличения уровня
предсказуемости. И когда какая-либо информация оформляется таким
образом, что с ее помощью можно повысить уровень предсказуемости, мы за
нее хватаемся независимо, в большинстве случаев, от ее качества.
Большинство шарлатанских систем построены именно на том, чтобы удовлет-
ворить потребность не столько в знании, в стремлении к какой-то истине,
сколько в том, чтобы наше отношение к будущему, включая поведение людей,
которые нам важны, максимально совпадало с тем, что произойдет.
     Вчера в гостях смотрел видеофильм, из серии коммерческих аме-
риканских фильмов, там был замечательный момент: герой этого фильма,
писатель, пишет детектив. Писатель довольно известный, но у него
творческий кризис. И вот он, в качестве выхода из творческого кризиса,
совершает авантюрный поступок и развитие последствий этого поступка
делает основой для своей книги. Ему издатель в один из моментов говорит:
_Это хорошая книга, но твои прежние книги мне нравились больше_. Он
говорит: _Почему?_ - _В них все предсказуемо_.
     Парадокс. Ведь детектив. Казалось бы, какой кайф может быть в
детективе, если заранее все известно. Оказывается, на это есть свой
спрос, и поэтому он имел своего читателя, который хотел читать не для
того, чтобы запутаться в лабиринтах его хитроумных построений, а для
того, чтобы угадывать на десять-двадцать-тридцать ходов вперед и тем
самым поддерживать свою самооценку: какой я проницательный, как я все
заранее предвидел, и даже такой известный писатель не может меня за-
путать.
     Иногда создается впечатление, что пройдет какое-то время, и наука и
другие способы познания человека разовьются до такой степени, что можно
будет объяснить все. Если все сложить: генетику, типологию
информационного метаболизма, типологию темпераментов, типологию
индивидуальности, - то останется в качестве уникальности одно-
единственное - отпечатки пальцев. Потому что внешность, как мы теперь,
глядя в телевизор, понимаем, вещь повторимая. Сейчас появилось огромное
количество клубов двойников, шоу двойников. Я тут недавно слышал обрывок
одной передачи, сказали, что сняли фильм англичане про то, как случилось
все это октябрьское происшествие, и в качестве исполнителя роли Ленина
они взяли по контракту человека из бюро двойников Ленина.
     Получается, что уникальность - это только отпечатки пальцев. Пока
не удалось найти двух одинаковых. Но вдруг и это только пока?
     Давайте теперь посмотрим с другой стороны. Со стороны субъективного
мира человека, т.е. со стороны того, что он сам о себе знает. Тут мы
наталкиваемся на такой же парадокс. Хочет ли человек на самом деле знать
самого себя? Не хочет. Он хочет туда, вовнутрь, т.е. во внутренний свой
мир поместить тоже какую-нибудь объяснительную систему, которая со все
большей степенью предсказуемости будет ему объяснять его самого.
     В одной из своих бесед я как-то сказал: _Часто люди говорят: Боже,
зачем такой сложный, такой бесконечный, такой непредсказуемый мир. Вся
эта вселенная, где мы вообще пылинка на песчинке?!_ Но ведь есть точно
такой же мир и по ту сторону, т.е. внутри человека. Такой же огромный,
бесконечный, такой же сложный, такой же непредсказуемый.
     Получается, что человек, как самосознающее существо, как _я_, как
рефлексия о самом себе, пограничен. Он не живет внутри своего субъ-
ективного мира, ибо его боится. Не ситуационно боится, а постоянно
боится, поскольку внутренняя непредсказуемость связана со страхом
бесконечного, страхом самого себя и со страхом конечного, т.е.
базальными регулирующими страхами, которыми регулируется удовлетворение
наших потребностей.
     Также в объективном мире он не живет, потому что там та же самая
бесконечность, непредсказуемость, сложность. Так где же тогда получается
_истинное я_ человека? Это формулировка весьма сомнительна: _истинное я
человека_, - как будто есть неистинное я. Это дискуссионный вопрос. Я не
очень уверен, что правомочно так дифференцировать. Суть состоит в том,
что человек, как самосознающее существо, не живет ни внутри своей
субъективной реальности, ни снаружи. И самое интересное, что, с
распространением всевозможных техник, он даже не хочет жить в своем те-
ле.Дайте всем возможность, и все уйдут из тела. Потому что тело тоже
создает море проблем по той причине, что познать до конца его не
удается. Самое интересное, что иллюзии по поводу познания своего тела
нет ни у кого. Тут мы все понимаем, что это невозможно. Познать свое
тело как тело до конца просто невозможно. Огромное количество наук его
изучает, и все это сложить и поместить в одну корзину просто невозможно.
Самосознающее существо человека, его _Я_, оно хочет быть нигде. Оно
хочет построить, есть такая подсознательная тенденция, какую-нибудь
загородочку, какой-нибудь образ себя, замкнутый, абсолютно предсказуемый
и абсолютно непроницаемый для воздействий внешнего мира. Сейчас всеобщее
поветрие все неприятности объяснять тем, что на меня кто-то повоз-
действовал, сглаз, порча, оговор, биополя, вредные точки пространства,
темные силы астрального плана или витального, а ведь это все одно и то
же: желание стать непроницаемым для внешних воздействий и отгороженным
от внутренней своей сложности. Все время идет попытка построить какую-то
капсулу вне пространства субъективной реальности, вне пространства
объективной реальности, желательно еще вне времени. Нигде. Это и есть
ограничение нашего рассудка, рассудочного взаимоотношения с миром и с
собой. Следуя голосу рассудка, как ни странно, мы с неизбежностью ока-
зываемся в пустоте. Нигде. И в этом нигде такая замкнутая, удобная, бес-
конфликтная, непроницаемая капсула под названием _я_. Это и есть мечта о
совершенстве. Посмотрите внимательно и спокойно на многие предлагаемые
системы под названиями _самосовершенствование_, _самопознание_, и
выяснится, что это _само_ стремится в пределе к такому состоянию, к
жизни в нигде. Это сделать совсем просто. Есть масса систем
психологической обработки, в которых _Я_ сводится до точки, и эта точка
совершенно спокойно избавляется от всех ограничений внешнего и
внутреннего мира, времени и пространства, и тогда пожалуйста: пу-
тешествуйте куда угодно, на любые планеты, во времени, но, как сказано в
одной мудрой тибетской книжке _Океан удовольствий для мудрого_ в самом
конце: _Все эти выражения условные_, или, как кончается тибетская _Книга
мертвых_: _Не забывай, что все это проекции твоего сознания_.
     Вот парадоксальность ситуации. Мы так много говорим о непов-
торимости, уникальности. Нам так в заявлении кажется, что мы хотим
обрести эту неповторимость и уникальность. Но если исследовать этот
вопрос непредвзято, то оказывается наоборот: мы хотим как уникальность
исчезнуть или, во всяком случае, свести свою уникальность до точки. И
когда мы сводим ее до точки, то оказываемся в этой самой пустоте
совершенно неуязвивыми. Организовать это переживание, вплоть до полного
растождествления с любой своей материальностью, от самой тонкой до самой
грубой, несложно, и вы окажетесь _в темной как темнота темноте, в пустой
как пустота пустоте_. Помните, как у Эффеля сотворение мира начинается:
_В темной, как темнота, темноте, в пустой, как пустота, пустоте жил-был
Бог_. Вот вам _богоподобное_ состояние. Свели до точки и _в темной, как
темнота, темноте и пустой,  как пустота, пустоте_ переживаете себя кем
угодно: хотите  Богом - пожалуйста. Но за счет чего это может произойти?
За счет полной утраты всякой уникальности, и тогда можно красиво
интеллектуально оформить, - например, в духе интеллектуальных тибетских
традиций назвать это нирваной. _Возвращение отдельного Я в Абсолют_,
_растворение в изначальном_ - иными словами, исчезновение, раз-
воплощение.
     З.Фрейд по этому поводу сказал, что это действие мортидо, т.е.
подсознательного стремления к смерти. Но поскольку физическая смерть,
которая, так сказать, ждет нас всех, как-то не вдохновляет, за
исключением больных людей, у которых бывает тяга к самоубийству, то мы
делаем лихой маневр и в своих духовных, я подчеркиваю, духовных поисках
отправляемся куда-то туда в небытие, чтобы опередить эту смерть и
умереть раньше, психологически. А это все бренное. Легче будет
расставаться.
     Тогда вопрос о типическом сводится к одному: типично для человека
любого, независимо от отпечатков пальцев, стремиться исчезнуть из обоих
миров, заметьте: и из мира внутренней реальности, и из мира внешней.
Получается так. И спасибо природе, что, пока мы телесны, нам этот фокус
не удается.
     Многие из вас, наверное, читали или слышали об индийских факирах,
которые доводили свое тело до такого состояния, что ученики их носили
как мебель, сдували с них пыль. Они практически не ели, не пили, усыхали
и при жизни превращались в мумию, и только глаза показывали, что они еще
живы. Попытки уничтожиться в этом качестве, освободиться, мысль о том,
что тело греховно - это та же идея исчезнуть из мира. Людям кажется, что
можно исчезнуть из этого мира, назвав его низшим, для того, чтобы пребы-
вать в ином мире, назвав его высшим. Но авторитет, который признают все
без исключения, знаменитый Гермес Трисмегист сказал: _Как вверху, так и
внизу, как внизу, так и вверху_.
     Известно из свидетельств людей, добившихся каких-то взаимодействий
с другими уровнями реальности, большинству недоступными, что у этих
бестелесных сущностей единственное желание - приобрести тело.
     Известно из других авторитетных источников, что родиться в че-
ловеческом теле - это огромная удача с точки зрения кармы и пере-
воплощений, потому что человеческое тело - выдающееся произведение,
дающее возможность решить все кармические проблемы.
     Но почему же мы так хотим убежать? Потому что мы очень молоды. По
самым смелым предположениям, человеку рефлексирующему, т.е. осознающему
себя как субъект, сорок тысяч лет. Значит, если провести аналогию с
возрастом человека, то это где-то лет четырнадцать, т.е. подростковый
возраст. Как известно, в подростковом переломе, который связан с
гормональными изменениями в организме, очень часто возникает идея
самоубийства. Разрушительное поведение, немотивированная агрессия.
     Посмотрите на человечество в целом, и вы увидите этого подростка со
всеми психологическими катастрофами, посмотрите на себя самих, и вы
увидите того же самого подростка, который стремится убежать от
надвигающихся на него сложностей пребывания в этом мире.
     Таким образом, мы можем смело предполагать, что уникальность
человека как вида состоит именно в том, что он осознает и рефлексирует
себя как пребывающего в двух реальностях. Это его принципиальное
положение. А значит, уникальность отдельно взятого человека - прежде
всего в его смелости по отношению к самому себе, т.е. своей субъективной
реальности. Насколько человек решился встретиться с самим собой. И во
всех серьезных духовных традициях сказано: задача номер один - это
встретиться с самим собой. И это требует колоссального мужества, упор-
ного труда, руководства, наставничества и беспощадной устремленности.
     И еще один момент. Чем больше человек сам в себе изучает ти-
пическое, тем больше развивается и закаляется действующее лицо - тот,
который изучает. Чем больше человек занят поиском в самом себе
уникального, тем больше развивается то, что это ищет, т.е. типическое.
Это второй парадокс нашей ситуации. Если вы помните диапазон
высказываний от _Храм Божий внутри тебя_ до _Тот, кто в вас ищет, и есть
то, что вы ищете_, то вы поймете, что сложность ситуации здесь прежде
всего в том, что обязательно нужен Другой. Чтобы встретиться с собой,
нужен обязательно Другой. Для того, чтобы он вам помог познать все
типическое, все механизмы, которые вам даны. И чем больше вы будете это
познавать, тем больше будет развиваться то, что механизмом не является,
что является вашим существом, и тем меньше у вас будет желания убежать
из тела, из этого мира. И тем больше вам будет хотеться оказаться не в
пустоте, а в абсолютно заполненном психологическом пространстве, т.е.
быть абсолютно проницаемым и в этом обрести силу, покой и уверенность.
     Быть проницаемым - это значит на входе нет ограничений, ограничения
только на выходе. Ограничения на выходе и будут вашей моралью, вашими
представлениями о том, что вы должны - не должны, что надо делать, что
не надо, все, что определяется смыслом, вами порожденным, а если вся
механистическая часть ставится как ограничения на входе, то тогда смысл
не нужен, никакого труда души не нужно. Человек выполняет правила и тем
повышает самооценку. Но правила эти механические, они же на входе. Чем
больше вы их выполняете, тем больше вы им соответствуете. Потому что
все, что не соответствует правилам, в вас просто не входит. Эти правила
используются как стена, как капсула или, как говорил Гурджиев, как ка-
мера тюремная. И все ваше _самопознание_ состоит в том, что вы из одной
камеры прорыли ход в другую камеру и говорите: все, я на свободе.
     Значит, мы должны не просто рефлексировать себя, не просто осоз-
навать себя. Мы должны эту свою часть сделать квалифицированной. Мне
очень нравится это слово, я благодарен В.М.Ершову и П.В.Симонову, что
они очень четко это назвали: квалификация по отношению к жизни.
Квалификация по отношению к самому себе состоит в том, что я стремлюсь
познать в себе не уникальное, ибо это невозможно, кто будет во мне
познавать мою уникальность? Моя типичность, мои механизмы. А что могут
механизмы по отношению к уникальности? Они могут только испугаться, по-
тому что любой механизм действует по принципу максимальной предсказуе-
мости.
     Квалификация в том, чтобы познать свою типичность, свою меха-
ническую часть, как говорили Гурджиев и Успенский, - свою машину, для
того, чтобы в ней появился хозяин, рулевой, который будет в ней ехать
туда, куда ему нужно, и будет ею владеть: уметь ее ремонтировать,
совершенствовать и т.д.
     И когда вам предлагает какая-либо система такой вариант, эта сис-
тема, с моей точки зрения, система реального действия, система активного
развития активного субъекта. И особенно это обнаруживается в
экстремальной ситуации. Вы знаете, что я работал в клинике с
чернобыльцами, т.е. с участниками ликвидации аварии. Там сразу было
видно, что те, кто в силу каких-то причин опирались на такой вариант,
они действовали. И к лечению они относились активно, собирали информацию
о том, что нужно делать, чтобы травму нейтрализовать, предупредить,
чтобы не развились какие-то последствия. Они были заняты. Самое
интересное, что психологически самыми полноценными клиентами клиники
были люди, у которых был точный диагноз: ОЛБ. Они уже не занимались
ничем, кроме поиска средств вырвать хоть кусочек жизни, сделать массу
дел. Нужно было отстоять социальную справедливость, нужно было обеспе-
чить родных, они были в активном состоянии, хотя физически они были
действительно поражены.
     Люди же, которые ничего не знали о степени поражения, чаще всего
впадали в пассивное состояние под названием: сделайте со мной что-
нибудь. Вы мало сделали, вы не то сделали, мне все равно плохо, еще что-
нибудь сделайте, дайте больше таблеток, иностранных таблеток, по блату
таблеток. Пошлите меня в тот санаторий, в санаторий четвертого
управления. И постепенно превращались в профессиональных неврастеников,
в профессиональных больных.
     Я иногда захожу в клинику и вижу массу знакомых лиц - это професси-
ональные больные. Они будут болеть долго, может быть всегда. В этой по-
зиции ничего другого им уже не остается. Позиция, в которую старательно
приводилось все наше общество под названием советский народ, это
позиция: _Сделайте со мной что-нибудь_. А если ты сам начинал что-то
делать - _Куда высовываешься? Что за инициатива? Там сверху видно все_.
     Мы можем привести пример любого другого режима, не только на нашей
территории, который доводил людей до тоталитарного управления. Все эти
режимы построены на одном - на желании человека исчезнуть. Я помню, в
армии впервые поразился этому. Есть люди, не профессиональные военные,
не специалисты, но которые в армии чувствуют себя совершенно
великолепно, и из армии их не выгонишь. Я с ними много разговаривал,
пытался проникнуть во внутреннюю мотивацию. Потом выяснил. Все очень
хорошо. Ни о чем думать не надо. В смысле заботы о себе и о жизни.
Накормят по расписанию, оденут как положено, зарплата. Все с утра до
вечера расписано. А потом прочел в литературе, что субъективно человек
себя максимально свободно чувствует тогда, когда объективно, т.е. с
точки зрения внешнего наблюдателя, - раб. Люди с пассивной установкой
_сделайте со мной что-нибудь_ максимально хорошо чувствуют себя тогда,
когда за них все решено. Когда все расписано, все будущее тоже
расписано. Столько-то лет пройдет - получишь еще звезду, еще звезду...
Зарплата повысится на столько-то, и все хорошо. Но такие люди, попадая в
ситуацию, где предсказуемость нарушена, где стабильность разрушена, т.е.
в ситуацию катастрофическую или в точку бифуркации, абсолютно бес-
помощны. И когда, при всем уважении к его квалификации, легендарный
теперь уже человек Кашпировский говорит: _Я мастер по управлению толпой_
в интервью _Московским новостям_, он говорит святую правду. Ему не нужны
в зале люди, которые не в позиции _сделайте со мной что-нибудь_. Да они
туда и не пойдут. А другие пойдут, и не только у нас, и он, используя
этот механизм, делает то, что делает. Кому-то это помогает, кому-то
помогает с другой стороны.
     Почему же мы боимся уникальности? Не только в себе. Мы ее боимся и
в других.
     С одной стороны - ах! уникальность! - человек с уникальными спо-
собностями, или с уникальной внешностью, или с уникальным талантом. Но с
другой стороны, мы их отодвигаем от себя как можно дальше. Пусть они там
между собой объединятся и выдают нам продукцию. Мы эту продукцию с
удовольствием будем потреблять, но жить с ними невозможно. Ничего нельзя
знать наверняка. Сегодня одно настроение, завтра другое. Рисуй там свои
картины, пиши свою музыку, показывай свои картины, свою музыку, но не
показывай себя. Потому что жить с тобой невозможно.
     Ну это бы ладно. Но что мы делаем, когда живем со своими любимыми,
родными и близкими? Что мы друг с другом делаем? То же самое.
     - Ты это перестань выкаблучиваться, ты должен быть вот такой. _Если
я тебя придумала, стань таким, как я хочу_.
     - А если я тебя полюбил, то ты тоже стань вот такой, как я хочу.
     - И что же это за семья, если я сегодня пришел домой, а у нее оза-
рение? Пустое мне ее озарение, мне обед нужен.
     - А что это за мужик такой, если он говорит: _Я ушел с работы, по-
тому что она меня духовно отягощает. Я буду медитировать_.
     Ну ладно еще так любовник скажет. И то трудно. А тут муж.
     И это естественно. Ну, как же жить вместе? Мы же должны _прити-
раться_. И мы притираемся по закону конвенции, т.е. по закону договорных
норм, которые как бы над нами. Мы все знаем, какими должны быть. Как в
мировой литературе - миллион коллизий между чувством и долгом. Потому
что долг - это что-то другое, не во мне находящееся. И сколько бы нас ни
призывали, что истинный долг - это то, что ты делаешь даже тогда, когда
этого никто не видит, - мы можем с этим согласиться на том же уровне
конвенций, но пережить это как субъективное переживание мы не можем,
потому что это никакого отношения к нашей субъективности не имеет.
     И чем больше этих конвенций, чем сложнее этот социальный мир, тем
больше отчуждение человека от самого себя, как говаривал по этому поводу
К. Маркс. Совершенно справедливо, кстати.
     Отчуждение сущностных сил. Кому нужен этот субъект, кроме меня?
Никому. Для чего же я этим буду заниматься? Вот социальный регулятор
исчезновения уникальности. Еще пока мы молоды и ищем партнера, нам
какая-то уникальность позволяется.
     - Я одна такая. Посмотри, какие у меня глазки.
     - Посмотри, какие у меня мышцы, какой ум.
     До двадцати пяти - тридцати еще общество позволяет какую-то
уникальность. Потом все. Все состоялись. Перекрываем уникальность. Все.
Хватит. Ты великий - иди к великим. Ты не великий - здесь живи. Тебе
можно столько, тебе столько. И мы уступаем.
     - А че! Раз это никому не нужно.
     Если родной маме не нужна моя уникальность, а нужен послушный
удобный ребенок, с которым ничего не случается.
     Мне недавно один отец похвастался: _У меня отличный сын (сыну 12
лет). Он меня слушается беспрекословно. Все, что скажу, все делает. Вот
такой сын_. Если маме не нужна моя уникальность, если папе не нужна моя
уникальность, если любимому человеку не нужна моя уникальность, если
обществу не нужна моя уникальность, то кому она нужна?
     Вот ведь в чем проблема. Тогда и возникает духовная тяга. Это и
есть то, что нас заставляет искать, пока мы еще живы как субъекты, ис-
кать что-то, где мы нужны в своей уникальности, где мы единственные,
неповторимые, где второго такого не будет. Или где нам говорят, что твоя
уникальность, независимо от воплощений, твоя уникальность, твоя сущность
- она бессмертна и она нужна. Космосу, вселенной, абсолюту или Господу
Богу, но она нужна.
     Есть идеальный родитель и идеальный возлюбленный, которому ты нужен
именно потому, что это ты, уникальный.
     Вот в чем сложность. А если я не нашел, не повезло и т.д.? Кому я
нужен в своей субъективной уникальности? Очень трудно убедить себя, что
самому себе нужен. Если никому не нужен. Нужна героическая позиция: я
все равно буду здесь пребывать, не буду заниматься небытием, потому что
сам себе нужен как уникальность. Но это позиция творческая, она сразу
порождает колоссальное количество трудностей, в том числе и житейских, и
психологических, и душевных, и духовных.
     Сколько у человека есть любви к себе уникальному, сколько он может
выдержать невостребованность этой уникальности, никому ненужность своей
уникальности - это и есть его запас духовных сил. Либо, в определенном
возрасте, представители которого здесь тоже присутствуют, человек вдруг
понимает: жил и все время для чего-то. Что-то там делал, делал, делал. А
я сам-то где?..
     Конечно, это моя позиция, мои взгляды, понимания, осознавания на
сегодняшний день, но мне кажется, что вся динамика внутренней жизни
человека, говоря старинным языком, динамика одухотворения, не в том,
чтобы вычесть, пытаться вычесть себя из этого мира, из этого тела, из
этих связей, из этих взаимозависимостей, из этой проницаемости, а в том,
чтобы все-таки сначала самому себе быть нужным, а потом другим.
     А вот типическое - социально подкрепляется, оно социально тре-
буется, на него всегда есть спрос. Ну, скажем, типология информационного
метаболизма, так называемая соционика. Это же организация спроса. Каждый
хочет рядом такой тип информационного метаболизма, который входит в его
квадру или является его дуалом.
     Но прибегает он в этот соционический клуб, а он там не нужен как
уникальность. Он там нужен как представитель определенного типа
информационного метаболизма, и все. Многие из здесь присутствующих
наблюдали такие сценки:
     - Ты не можешь так говорить.
     - Почему?
     - Потому, что у тебя вот такой тип информационного метаболизма, а
такой тип информационного метаболизма так не говорит. И рядом с этим
человеком ты не можешь сидеть. Он тебе конфликтный. Ты должен вон там
сидеть.
     Поэтому знание, конечно, сила. Но знание без любви - это такая
сила, которая обязательно приведет нас к смерти. Психологической ли,
бытийной ли или просто к смерти, т.е. к самоубийству. Из-за обнаружения
полного отсутствия самого себя.
     Такова наша двухсторонняя природа. С одной стороны мы ловим, так
сказать, кайф: мы - Человечество. Особенно с XVII века, после того, как
объявили _cogito ergo sum_, мы покоряем природу, управляем миром, делая
его все более удобным для нас. Ну кто теперь скажет, что теплый туалет -
это хуже, чем где-нибудь там под кустиком зимой. Это как бы очевидно, но
у этого есть оборотная сторона!
     Сознание наше разворачивалось эти века в сторону насилия над
реальностью. В сторону принципа силы. _Мы не можем ждать милостей от
природы, взять их у нее - вот наша задача_. И мы брали. Но мы тоже часть
природы, даже если освободимся от физического тела так называемого!
     Даже если представить себя в виде бестелесной энергетически-
информационной сущности, которая подобным образом насилует природу, то
она все равно насилует и себя самое, потому что нельзя насиловать мир,
ничего не делая с собой. Вот по этому поводу замечательная иллюстрация:
на днях начался суд над ростовским насильником, который изнасиловал
(сексуальный маньяк), убил большое количество людей. Его двадцать лет не
могли поймать. Он абсолютно добропорядочный человек, с высшим образова-
нием, член КПСС был, дети у него. Показали его по телевидению. Нор-
мальный такой, благообразный. На уровне конвенций, конвенционального
поведения он неопознаваем, пока удается скрывать эту часть. Но внутри
себя он разрушен, он уже зверь бешеный внутри себя. Так что же толку во
всей этой нашей конвенциональной цивилизации _cogito ergo sum_, если в
ней неопознаваемо такое уродство? И наоборот, если в ней здоровому
человеку только потому, что он инакомыслящий, можно приписать
вялотекущую шизофрению и запихнуть в психушку? Так что это за
цивилизация? Это цивилизация насилия над миром. Почему? Да потому, что
так легче, мы опять уходим от уникальности. Мы сводим себя к типичес-
кому. Ведь это знание, которое мы обозвали _cogito ergo sum_, - это
знание статистическое, знание наиболее вероятного. И это знание боролось
и будет бороться с любой уникальностью. Есть такая полулегенда-полубыль,
что в сейфе у президента Академии наук СССР хранится алмаз, внутри кото-
рого, как в янтаре, муха. Вот такой нашли. Его прятали так, чтобы никто
никогда не узнал. Даже если это легенда, все равно она принципиально
говорит о том, каково сознание, на котором держится вся наша
цивилизация. Если появляется факт, который противоречит, его надо
убрать, уничтожить. Но сразу не уничтожили, упрятали в сейфе. Но он все
равно где-нибудь объявится, хотя бы в слухах. И потом критическая масса
таких фактов совершит переворот, и мы поймем, что мир уникален, а не
типичен. Что и сделали Илья Пригожин и его последователи, когда ввели
понятие точки бифуркации и то, что основа мира - уникальность, а не
типичность, не статистика. Но ведь все эти триста с лишним лет мы и к
себе непроизвольно учились относиться статистически. И идеалы
создавались статистические. И обязательно по иерархии. Вот в шахматы
играют миллионы людей, а чемпион мира один. Ну зачем он один? Как это
объяснить с точки зрения равенства, к которому призывал Декарт и иже с
ним? Зачем вот это, зачем он один? Это нарушает вообще всю ситуацию. Что
делают сто миллионов, которые играют в шахматы? Они стремятся туда же?
Вот этот один. Единственная возможность быть уникальным - это не быть
уникальным человеком. Можно быть уникальным шахматистом, уникальным
бегуном, уникальным артистом, уникальным правителем, вождем, потому что
это все социальные позиции. Это все - Чемпион. Победитель победителей. И
все должны бежать по одной дорожке, стараясь друг друга обогнать, иначе
нет прогресса. Это единственный смысл, который нам предлагает
рациональная культура жизни. А тот, кто сошел с дорожки, кто никогда не
будет на вершине никакой пирамиды, даже самой маленькой, что ему делать?
Призывать учителей с Ориона? Ну и что? Ничего опять. Это же не
уникальность его самого. Это уникальность его связи. У него такая связь.
А у других такой связи нет. Вот он контактер, а ты - нет. Но это же не
он уникальный. Это у него связь уникальная. Это все равно, что сказать,
что я уникальный человек потому, что я лично знаком с президентом. Ну и
что, что ты лично знаком? Это у тебя такой вот блат, простым языком
говоря. Дружбан у тебя такой - крутой мужик. Но ты-то сам где? Что это
говорит о тебе, о твоей человеческой уникальности, о твоем субъективном
мире, о твоем духе? О твоем богоподобии? Меня больше всего поражает,
когда люди, казалось бы искренне религиозные, забывают простую вещь, что
Бог создал человека по образу и подобию своему. Если человек - это
подобие Божие, с ним надо обращаться иначе, правда?
     _Но это же я только знаю_. Как в том анекдоте. В сумасшедшем доме
лечился больной, который думал, что он пшеничное зерно. Его лечили,
лечили, вроде вылечили. Созвали консилиум.
     - Ну, как, ты уже знаешь, что ты не пшеничное зерно?
     - Конечно, спасибо, доктора! Какой я был дурной.
     - Ну давай иди домой.
     Через двадцать минут прибегает белый от страха, глаза на лбу.
     - Что такое?
     - Там у ворот петух!
     - Ну и что, ты же знаешь, что ты не пшеничное зерно.
     - Но он же не знает.
     Вот это есть сила _Мы_. Если вокруг меня недостаточное количество
других, которые тоже знают, что я уникален, то очень тяжело не
испугаться петуха.
     Один мой знакомый так именно петуха и испугался. Хотя никогда не
думал, что он пшеничное зерно. Вот это есть проблема невостребованности.
     И потому люди с такой легкостью идут в любое место, под любое зна-
мя, под любую псевдоистину, под любую мистификацию, лишь бы был намек,
что вот здесь ты нужен как ты. Ради этого можно бросить все. Вы нигде не
нужны, а тут вам говорит ваш шеф, наставник, гуру, биоэкстрасенс. Кто
угодно - учитель с Ориона, небесный жених, воплощенный Логос - он
говорит: _Ты мне нужен, ты_. Причем приписывает себе функции Бога. Это
Бог у нас идеал, да? Такой, которому все видны в своей неповторимости?
Но попробуйте вы к этому приписавшему себе божественные качества
человеку прийти, не предупредив, часа в четыре утра с вашей проблемой.
Он вам дверь откроет? Трудно быть Богом. Но и быть рядом с Богом трудно
по той же причине. Жить с ним неудобно. Как с уникальным любым существом
жить неудобно. Нас уже выдрессировали, что жизнь должна быть удобной,
чтоб душа, не дай Бог, не заболела, не перетрудилась, чтобы было удобно,
тихо. Чтоб гладили по головке: ты хороший, ты пострадал, ты жертва
времени, ты жертва обстоятельств, ты жертва насилия, ты жертва
идеологии, ты жертва непонимания, ты жертва, жертва, жертва. Ну раз я
жертва, еще пусть премию выдают. Я видел таких людей. С одной стороны,
социальная справедливость. Ну всем, кто хотя бы один раз был там, в этой
зоне на Украине, выдали удостоверения _Участник ликвидации аварии в
Чернобыле_, я встречался с человеком, все его участие состояло в том,
что он один раз восемь часов стоял на КПП на границе зоны, проверял
пропуска. Один раз! Сейчас он официальная жертва. А я уверен, есть масса
людей, которые действительно пострадали в силу местных выпадений,
которые только сейчас начинают последние вылавливать: шло облако и где-
то выпало. Но они в зоне не были, им льгот не положено. Конвенция.
Статистические люди получили статус жертвы, а нестатистические, как и
положено, не получили.
     Алмаз не может быть с мухой внутри. Экзальтированный человек не
может быть разумным. Матерщинник не может быть духовным. Ученый не может
быть глупым, у него диплом - кандидат, доктор наук и т.д. Мы все это
знаем. Чем больше мы вот так знаем, тем легче. Но тем больше мы попадаем
в ловушку, в которой мы никогда не встретимся с собой. Правда, есть
последние достижения. Говорят, что в момент смерти у любого человека
есть минута для встречи с собой. Говорят, что мир устроен справедливо.
Что независимо ни от чего такая благодать в последние мгновения дается.
     Таким образом, мы приходим не к проповеди иррационализма, а к
пониманию того, о чем замечательно сказал, к сожалению ныне покойный,
Мамардашвили: _Все, что мы можем ответственно сказать о сознании, что
оно отграничено_. И вот если бы каждый из нас понимал, что сознание есть
не бесконечное, в отличие от нашей субъективной реальности и
объективного мира, а отграниченное и весьма ограниченное, даже самое
изысканное сознание, типа сознания Шанкары, что самое большое, что может
сделать наше индивидуальное сознание - это обнаружить свои границы,
тогда у нас появился бы шанс встретиться с самим собой. Почему? Потому,
что сознание, в том числе и в таких аспектах, как подсознание и сверх-
сознание, есть социальная производная, а значит конвенциональная в
основе своей, а во-вторых, оно дискурсивное, т.е. может располагать вещи
только по порядку, либо в линию, либо в иерархию. Поэтому сознание не
может создать картину мира, что совершенно точно отмечено у Кастанеды.
Сознание может создать только описание мира. Картину мира может создать
только воображение художника. Картину в полном смысле слова, на которой
все сразу видно. Вот это картина мира. Ее исследовать невозможно потому,
что ее невозможно описать. Как только начинаем описывать, картина
превращается в описание. Ну то же самое, что взять и описать картину
Врубеля _Демон_. На нее можно смотреть, созерцать, наслаждаться,
переживать. Но как только мы попытаемся ее описать, это будет ваша
интерпретация, попытка превратить картину в описание. По поводу
некоторых картин и художественных произведений целые библиотеки
написаны. Описание творчества Л.Толстого не уместилось бы в этом зале.
На всех языках. Но этим живут, деньги зарабатывают, создавая описания
того, что для описания не предназначено вообще. Из-за чего? Из-за мании
по отношению к сознанию. Сознание - прекрасная вещь, его можно раз-
вивать, учиться этим пользоваться. Но нужно же понимать, что оно
отграничено по возможностям. Не может сознательное так называемое усилие
привести к духовному единству.
     Мы были с театром на форуме, который планировался как между-
народный, но не получился. Это был форум в Сочи, посвященный памяти
Блаватской. Назывался он _За духовное единение человечества_. Но
некоторые люди увидели, что именно там реально происходило, и во время
прогулки на теплоходе кто-то замечательно прибавил одну букву к этому
лозунгу, и получилось: _За духовное уединение человечества_. Невозможно
сознательным усилием соединиться.
     Сознание, будучи дискурсивным, всегда вас будет разъединять с
предметом, на который направлено ваше сознание. Почему такой бум в
психологической науке вызвала такая маленькая книжечка тогда еще никому
почти неизвестного психолога-консультанта из Симферополя Василюка?
     Он доказал, что смысл порождается переживанием, а не осознанием.
Смысл, т.е. основа человеческого бытия. От смысла жизни до любого
другого смысла.
     Переживанием. Бедный Декарт. Вы представляете, что с ним было там,
сколько он раз перевернулся? Оказывается, не _cogito ergo sum_, а
переживаю, значит существую, как смысловое существо, как сущность. Тогда
понятно, что не надо бояться ЭВМ, они же смысл порождать не смогут.
Переживанием, если оно не совместное, не поделишься. Рассказы о
переживании самого переживания не заменяют. Поэтому стать йогом по
книжке даже теоретически невозможно. Ибо вы не сидели там рядом с ним, в
его ашраме, пещере, не дышали воздухом Гималаев. Вы читаете описание его
переживаний.
     Книга может вас натолкнуть, в лучшем случае, на то, чтобы искать
ситуацию, которая спровоцирует аналогичное переживание. А иначе смысл
исчезает. Иначе одна технология. А технология, как известно, вещь
обоюдоострая. Одному принесет пользу, другому вред. Одна и та же
технология. Какая бы она ни была. По киевской белой магии, используют
технологию _огненного цветка_ для избавления от сглаза, порчи. Ко мне
начинают предъявлять претензии. Но при чем здесь я? Это технология. Это
уже от тебя зависит, как и для чего ты будешь ее применять. Даже
эффективность технологии зависит от того, какую продукцию вы собираетесь
производить.
     Можно микроскопом забивать гвозди. Но стоит ли для этого делать
микроскоп? Может, проще сделать молоток? Это к вопросу эффективности
технологии. Итак, живя в таком социально-психологическом мире, который
называется _западноевропейская цивилизация_, мы живем в мире
статистическом, такова установка сознания. А в статистическом мире спрос
на типичность все время растет, а на уникальность все время падает. На
нашей человеческой бирже труда. И естественно, как контрвзрыв, как
контрдействие, как вызов - мы имеем то, что называется экологическими
катастрофами, нарушением экологии самого человека как природного
существа, то, что называется нарушением экологии субъективной
реальности.
     Все это последствия отсутствия спроса на уникальность. Потому любое
шарлатанство, любую псевдомистику, любое, что имеет хоть какое-нибудь
отношение к спросу на уникальность, невозможно ликвидировать никакими
призывами. Давайте отделим шарлатанов от нешарлатанов!
     Это невозможно. Кто будет отделять? Кто будет выступать в качестве
эксперта? И с какой позиции мы будем оценивать вред и пользу этих пропо-
ведей и этих занятий? С позиций cogito ergo sum? Да, это отвлечение от
развития функциональных возможностей, и социально это наказуемо, но
неуничтожимо.
     В США нет наших материальных проблем, но количество неврозов там
такое же, как и у нас. Причина-то одна. Мы все в одной цивилизации с
разной упаковкой. Суть отношения человека к человеку и самому себе одна
и та же.
     У меня получилось немного катастрофическое сообщение. Я думаю, что
затем мы как-то попытаемся повернуть в сторону поиска, поиска кон-
структивного: что же можно сделать, если ты уже об этом задумался? Если
с тобой произошла эта остановка. Как говорил мой учитель: когда в чело-
веке начинается духовный путь? Когда он вдруг однажды смотрит на свою
жизнь и спрашивает себя: это что? Это все? Что, больше ничего нет? Так
вот ради этого меня сюда призывали, на этот свет? Не может быть! Он
интуитивно чувствует, что обман. И когда человек интуитивно чувствует,
что его обманывают, выдавая за целую жизнь ее маленький кусочек под наз-
ванием социально-успешное функционирование, тогда человек хочет чего-то
другого.
     Где же мне найти что-то другое? И как? - уже другая тема.
     - Можно ли хотя бы приблизительно сказать, каков процент уникальных
людей?
     И.Н.- Есть такая притча.
     _Человек обратился к Богу, имея такую возможность, и попросил по-
казать самого великого полководца всех времен и народов. Бог ему
показал: где-то там, в каком-то городишке, в каком-то переулке сидит
сапожник уличный и ремонтирует обувь.
     - Так это же сапожник.
     - Но если бы он стал полководцем, он был бы самым великим пол-
ководцем всех времен и народов_.
     Нет процента уникальных людей. Если мы станем на позицию процентов,
т.е. на позицию статистики, тогда говорить об уникальности человека нет
смысла вообще. Тогда сразу есть быдло и есть элита. Каждый человек
уникален. Социум не в состоянии обеспечить условия для проявления каждой
уникальности. Это другой вопрос. Это несовершенство человечества как
социального организма.
     - А быть уникальным - это не значит разве быть эгоистом?
     И.Н.- Мы говорим только об уникальности функциональной, т.е. об
одаренности. Разброс здесь будет всегда, поскольку каждый мозг
неповторим и уникален, но не говорим об уникальности человека как чело-
века. Что касается эгоизма, я думаю, что само понятие эгоизма - это
понятие инструментальное, используемое в социальном программировании и
социальном манипулировании. Потому что оно противоречит двум фактам.
Первый факт: что бы человек ни делал, он делает это для удовлетворения
своих потребностей. Научно доказано, что ничего человек не может сде-
лать, в том числе и быть альтруистом, если это не обеспечивает
удовлетворение какой-то его потребности. Второй факт отражен в известной
работе В.П.Эфроимсона _Генетика альтруизма_, где он показал, что если
генетически эволюционно рассматривать этот фактор, то альтруизм более
способствует эволюции, чем так называемый эгоизм. Поэтому эгоизм, так,
как мы его понимаем, - это инструмент. Эгоизм - альтруизм. Есть такая
пара, дихотомическая пара, социальные понятия, используемые для
программирования социального, социального управления и т.д.
     Мы ведь начали с любви к Богу и к своей божественной сущности,
своему богоподобию. Любовь в любой форме - это сокращение или полное
снятие психологической дистанции между вами и тем, на кого ваша любовь
направлена. Это наиболее точное, на мой взгляд, определение любви как
специфической части человеческой жизни. Любовь всегда подразумевает
мужество, определенное мужество снять дистанцию хотя бы в одном
направлении, хотя бы к одному человеку снять все то огромное количество
психологической защиты, которая выстроена нашим сознанием.
     Поэтому любить Бога так, как любил Иисус или Франциск Ассизский,
дано не каждому, ибо не каждому дано такое мужество, такая сила любви до
самозабвения. Не говоря о том, что вера - это нечто другое. Можно
утверждать, что без любви нет веры. Можно утверждать наоборот: что вера
может существовать и без любви. Есть разные позиции, в том числе и у
разных религиозных мыслителей. Способность верить, - я не берусь
утверждать категорически, - но мне кажется, что это требует какого-то
другого качества. Таково мое субъективное переживание.
     В цивилизации, сформировавшейся окончательно в XVII в., в процессе
социального производства, в процессе социализации, не заложено какой-то
детали, и из-за того, что ее нет, мы не знаем, что такое вера.
Умозрительные концепции по этому поводу мы можем создать, мы можем
мучиться по поводу того, что нам хочется верить. Но что это? Я видел за
свою жизнь двух-трех человек, которые были людьми веры. Это очень
непривычно. Люди веры, которые живут от веры, не от любви, а от веры.
Хотя людей, живущих от любви, тоже очень мало. Потому что это опасно. В
том социуме, где мы находимся, в той цивилизации, где мы находимся, -
это опасно. Может быть, потому, что сознание у нас такое молодое. Что
такое сорок тысяч лет? Развитому сознанию всего где-то восемь-десять
тысяч лет. Это же совсем ничего. Мы ничего еще не знаем о себе. Такое у
меня сложилось впечатление. А отсюда у нас нет картин, у нас есть только
описания разные. Потому что мы себя самих не знаем. Не знаем не в смысле
рационального познания, а в смысле переживания самих себя. Мы не даны
сами себе в переживании. А если учесть, что переживание дискреди-
тировалось как способ взаимоотношения с реальностью сознательно, т.е. с
точки зрения социального управления выгодно дискредитировать пережива-
ние, то я думаю, что все еще впереди.
     - Может, мы должны себя познать на ином уровне реальности? Может,
мы сразу и не можем познать?
     И.Н.- Я думаю, что мы здесь, чтобы жить.
     Я придерживаюсь той версии, которая выражена в одном суфийском выс-
казывании: _Слон сильнее человека, тигр может больше его съесть. Человек
рожден, чтобы учиться_.
     Мне так кажется, что если говорить о прогрессе, то это движение че-
ловека навстречу самому себе. Для меня это мера реального развития
человечества. Насколько человечество приближается к встрече с самим
собой. Мне кажется, что эти бешеные поиски экзотического третьего голоса
в диалоге с миром, типа инопланетян, других сущностей и прочее, прочее,
прочее, - от лукавого. Не потому, что я оспариваю возможность
существования или реальность существования этих экзотических моментов. И
сам сталкивался и общался с людьми, которые непосредственно пережили
другие аспекты реальности. Но это все, как говорят индусы, сидхи - цветы
у дороги. Или, как говорил тренер, с которым я работал: _А мы прыгать
выше от этого будем?_ (Он был тренером по прыжкам в высоту.) Мы от этого
к самим себе приблизимся? Бежать от самих себя - тут мы все мастера. Вся
наша цивилизация - это искусство человека убежать от самого себя. Во что
угодно: в деланье, в других - куда угодно, лишь бы от себя. Не к себе
движение, а от себя, все время. Жажда развоплотиться.
     С другой стороны, в себя бежать - мы уже выяснили, что это тоже
иллюзия, это значит бежать в никуда. А вот к себе бежать, чтобы осознать
свое величие в качестве человека, не в качестве должностного лица,
социальной позиции, какой-нибудь специфической одаренности, а в качестве
просто человека. Его величество человек есть соединение двух
бесконечностей. Бесконечности субъективной реальности и бесконечности
объективной реальности. Хочет он этого или не хочет. По факту. Он так
сделан. И только своим осознаванием он либо бежит от этого, либо
приближается к этому. Ведь наше типическое, типическая, скажем,
вооруженность зависит от механизмов социального наследования, от
социально-психологического мира, в котором мы родились, от соотношения
некоторых мозговых структур друг к другу и т.д. Можно учесть море
всевозможной информации. С механизмами более или менее понятно.
     А вот уникальность, которая порождена стыковкой двух бесконечных
вещей, двух вселенных: вселенной уникальной субъективной и вселенной
мира... Мое убеждение, что это движение - навстречу самому себе.
Навстречу. Я оптимист. Я думаю, человечество придет к переживанию этой
встречи. Для меня в этом смысл существования человечества и человека как
такового. Но это мое персональное знание, это не претензия на истину.
Это мой личный индивидуальный смысл. Мое личное переживание.
     - А творчество? Это не одно ли из выражений уникальности?
     И.Н.- Когда мы говорим - творчество как некая человеческая спо-
собность, то оно, естественно, есть некая человеческая способность. А
когда мы говорим - творчество как некая специфическая одаренность (в
искусстве, в науке), - это уникальность. С точки зрения социума -
уникальность. Нет другого такого Льва Толстого, ни другого Ван Гога, ни
другого Бетховена, ни другого Ландау, ни другого Ньютона, ни другого
Эйнштейна.
     - Толстой уникален только с точки зрения социума?
     И.Н.- Толстой, как и вы, уникален как человек. Но еще он уникален
как писатель. Для меня это разные вещи. Я понимаю, что это очень
дискуссионная позиция, но это для меня так.
     Высказывание: Вера в Бога - это обязательно единство: Церковь, Вера
и Бог. Если что-то выпадает, что-то нарушается в картине мира.
     И.Н.- Знаете, если вы верующий человек, вы не обязательно верите в
соответствии с концепцией или с какой-нибудь традицией общепринятой.
Верующий - это не обязательно христианин, мусульманин или иудаист.
     Я однажды сформулировал свое религиозное отношение. Я верю Богу, но
не верю в Бога. Это то, что есть во мне религиозного. Способность верить
- вот в чем проблема.
     - Как это: верю Богу, но не верю в Бога?
     И.Н.- Это ОПИСАНИЕ моей веры. Вера - это переживание. Оно не
поддается описанию. Я верю Богу. Какое бы я не сочинил на эту тему
сочинение, что есть моя вера Богу, - это будет описание, которое не
заменит переживание.
     Высказывание: Верят в Бога, а не Богу. Все, что нам дается, это от
Бога.
     И.Н.- Понимаем мы правильно или неправильно - это не очень важно.
Это зависит от предмета понимания и его социальной значимости в данном
социально-психологическом мире. Может быть, важно правильно понимать, а
может быть, совершенно неважно. Ведь смысл того, что я сегодня сказал, в
том, что то, что мы считаем единственно главным и уникальным, т.е.
сознание, точнее его рассудочная часть (понимаю - не понимаю, правильно
- неправильно), - это как раз самая маленькая часть нашего человеческого
существа.
     Замечательно это сформулировал П. В. Симонов.Наше мышление делает
одну-единственную работу - обслуживает наши потребности. Больше оно
ничего не делает. А смысл жизни, или смысл какого-то действия, или смысл
существования самого сознания можно породить только в переживании. И
смысл самого себя можно обнаружить только в переживании. Вы посмотрите
внимательно вокруг. Чувства не соединяют людей, а переживания соединяют,
даже отрицательные переживания. Тяжелое, негативное, но пережитое вместе
- соединяет. Поэтому человек, с одной стороны, жалуется, что ему с этим
человеком ужасно плохо, невыносимо. А с другой стороны, не может от него
оторваться потому, что у них совместных переживаний много, а к другим
только чувства. А чувства - это что? От меня к тебе, от тебя ко мне. Но
они где-то не пересекаются. А переживания - это то, что соединяет.
Поэтому переживание - это то, что трансформирует, в том числе и
сознание, за счет порождения нового смысла. А вы вопрос веры пытаетесь
перевести на язык сознания.
     - Вера в Бога, вера Богу. И там вера и там вера. Бог и Бог. Если у
человека здесь что-то нарушено, то у него совсем другая картина мира,
другое видение мира?
     И.Н.- У человека, который имеет веру, - одно видение; у человека,
который не имеет веры, - другое. Человек, который любит, - это один
человек; человек, который не любит, - это другой человек; человек,
который знает, - это один человек; который не знает, - это другой
человек. Но самое сложное здесь состоит в том, чтобы выяснить, что вы
подразумеваете, когда говорите: _Верить в Бога_.
     - А что вы подразумеваете?
     И.Н.- Я ничего не подразумеваю. Я просто верю Богу. Это к области
моего сознания не относится. Поэтому подразумевать здесь я ничего не
могу. Это мое переживание, порождающее во мне определенный смысл.
Описать это переживание... Может, где-нибудь там на закате лет, когда
это будет прилично. Потому что это очень интимная вещь. Это так же, как
описать ночь с любимой. Это очень интимно. Ведь это традиция знаменитая,
которая есть во всех регионах. Влюбленные в Бога, ведь они безумцы для
внешнего наблюдателя. Они действительно безумцы, потому что они то, что
в быту называется ум, отдали Богу. Он им не нужен. Они отдали. _На тебе,
Боже, что мне негоже, я могу прожить без этого, мне достаточно любви_.
Он безумен. Но он порождает смысл, поэтому мы ему, большинство из нас,
всегда подаем подаяние, всегда чувствуем, что это божий человек, при
всем нашем рационализме и скептицизме. Потому что его существование
делает нашу жизнь более осмысленной. Мы как бы все хотим любви, но
немногие на нее решаются, потому что это безумие. Гораздо проще какой-то
эмоциональный контакт, резонанс, конвенция, дружба, страсть. Такую кон-
венцию красивую сделать и назвать это любовью. А дистанция как была, так
и осталась. Чтобы не страшно. Единственное место, где нельзя сохранить
дистанцию, - это интимные отношения. И то я знаю людей, которые владеют
такой энергетической техникой, что могут это все на расстоянии трех
метров делать без всяких физических движений. Лишь бы избежать, лишь бы
сохранить дистанцию. А называется это знаете как красиво: малая тантра -
такое искусство делать это на расстоянии. Видите, и тут сбежали
некоторые. Сознание обслуживает наши потребности, в том числе
потребность в безопасности, то есть в гарантированном будущем. Вот наша
главная цель. Дайте гарантии, и все. Любой шарлатан прежде всего дает
гарантии. Ведь никто не знает, что на это гарантий нет. И он дает.
Поэтому технологию нужно называть технологией, сознание сознанием, веру
верой, любовь любовью, а человека человеком, ибо он никакими описаниями
не исчерпывается, так же как и реальность. Есть прекрасная формула:
_Любое описание реальности чему-нибудь в реальности соответствует, но
все описания, вместе взятые, реальность не исчерпывают_. Ибо реальность
не есть описание. Она не дискурсивна. Она тотально присутствует. Она не
дискурсивна, а значит неописуема. В прямом смысле этого красивого слова.
Неописуема. Поэтому ее можно только отразить. Что и есть человек -
отражение реальности. Поэтому его субъективная реальность столь же
бесконечна, как и объективная, и уникальна, ибо это его личное
единственное отражение.
     И в этом трагедия - когда уходит человек, исчезает неповторимая
картина. Нельзя повторить ни одно художественное произведение. Можно
сделать копию, но повторить нельзя: оно уникально по определению. И
человек по определению уникален.
     - Я в недоумении. Наверное, мы умеем любить, многие из нас в разной
степени. Мы сокращаем психологическую дистанцию. Можно полюбить
человека. Разбираясь в этом вопросе, можно полюбить предмет.
Медитировать. Вот я люблю стол, но мне непонятно, как можно полюбить
себя? Нет предмета, на который направлена любовь.
     И.Н.- Я могу только поделиться моим индивидуальным опытом. Что мне
помогло сделать решающий шаг в этих взаимоотношениях с собой, снять
дистанцию в отношениях с собой? Два осознавания. Они были не только
осознаваниями, но и переживаниями, но осознавание можно рассказать.
Первое - во мне есть все, что есть в любом человеке, в любом, от самого,
которого я на дух не принимаю, последнего преступника, развратника,
гада, чудовища, до того, на кого я готов молиться, о котором думаю _О
Господи, никогда не достигну_, до Франциска Ассизского. Все это есть во
мне. И как бы я ни извивался, я от этого никуда не денусь. Все это есть.
Если я буду отрезать с одной стороны, со стороны плохого, так сказать,
то это автоматически приведет к тому, что я буду отрезать и с другой
стороны. Это маятник, качели между манией величия и комплексом ма-
ленького человека. Нужно остановить этот маятник, эти качели, сказать: я
ни большой, ни маленький, ни хороший, ни плохой. Я просто человек
изначально. Первое переживание. Дальше возникла проблема: а как полюбить
этого человека теперь, если он такой вот? Это же не означает, что нужно
реализовать все. Я же не хочу попасть в компанию, где насильники,
убийцы. Я хочу попасть в компанию, где Моцарт, Бах. И вот тут что-то
случилось. Я не могу найти этих слов.
     Я посмотрел на тех, в чьей компании я хочу оказаться, и увидел в
них людей, и что в них тоже все есть. Что во Франциске Ассизском тоже
есть садомазохист какой-нибудь. Но они эти свои места куда-то
приспособили так, что получился такой результат. И тут со мной случилась
любовь. И это было ответом на все эти вопросы. Что любовь - это и есть
то, что из всего объема делает чудо, как у Ахматовой: _Когда б вы знали,
из какого сора растут стихи, не ведая стыда_. То есть когда б вы знали
весь свой диапазон, не ведая страха, то если случится любовь, тогда вы
открываете, что весь этот материал любовь может превратить и воплотить
во что угодно. Если есть любовь. А если нет любви, тогда все в руках
социума. В каком социально-психологическом мире родился, какое
воспитание получил, какие обстоятельства. Как социум сыграл на этом,
какие кнопки, клавиши он нажал, то и получилось. Нажал эти - получился
начальник, нажал эти - получился святой.
     Есть замечательная посвятительская даосская притча. Я когда первый
раз с ней встретился, у меня был легкий шок.
     Странствующий монах, святой человек, не просто святой, а Патриарх
Дзен останавливается в деревне на ночлег. А утром спрашивает: как мне
пройти в другую деревню? Ему говорят: вообще-то есть прямая дорога через
лес, но там ходить нельзя. Вам придется долго идти кругом. Он говорит:
Почему? - В лесу живет человек, который в качестве отмщения за убийство
своего брата поклялся убить тридцать человек. Он двадцать девять уже
убил, остался последний, поэтому там никто не ходит. Все уже знают, что
он там живет. И Патриарх, естественно, пошел прямо в лес. Соскакивает с
дерева этот страшный убийца и говорит: _Святой человек, что ты делаешь?
Тебя же предупредили. Я же дал обет. Я должен его выполнить. Я должен
буду тебя убить. Я бы не хотел святого человека убивать_. - _Я же для
этого и пришел, чтобы тебя освободить! Давай, руби_.
     И с убийцей случилась, я специально простыми словами говорю, ис-
терика, говоря научным языком - суперстресс, говоря красивым языком -
катарсис. В результате родилось переживание тотальное, которое
называется просветление. Он пал на колени перед монахом и попросился к
нему в ученики. Впоследствии он стал одним из великих даосских Мастеров.
     Даосы умели поставить нас в тупик. Так что изучайте источники ваших
увлечений, я имею в виду традиции. Я знаю людей, которые: _Ах! Даосы!
Ах! Дзен!_ Я им рассказываю эту притчу. Один из серьезных вкладов в эту
твою любимую традицию внес ритуальный убийца. Дал обет и убил ни в чем
не повинных людей. А стал великим Мастером. Что это? Безнравственность,
в чем часто обвиняют Дзен-буддистов и даосов в особенности? Что это? Это
очень жесткое отделение социально-производного в человеке от того, что
называется суть, духовная суть. Ибо если мы не верим, что каждый человек
от Бога, мы попадаем в одну компанию с товарищем Прокрустом и товарищем
Лениным. Если не каждый, значит, остальных надо усовершенствовать. А раз
надо усовершенствовать, то кто-то знает как. А тот, кто знает как,
совершенен по определению. Если уж мы веруем в Бога или Богу, то мы
должны выдержать этот ужасный факт, что, полюбив человечество, вы не
можете сделать из него заповедник: нужно любить всех. Либо вы не можете
любить человечество - не в состоянии. Тогда любите своих. Тогда так и
нужно говорить: я люблю своих, тех, кто вписывается в мое _мы_. Тогда с
неизбежной логикой рано или поздно вы попадаете в эту конфронтацию _Мы и
Они_. Поэтому в серьезных духовных традициях высшим духовным достижением
считается пережить себя, не познать, а пережить, как часть человечества.
Пережить себя как часть пустоты - это самое простое считается, т.е. как
небытие. Следующее по степени - пережить себя  как  Мир,  как все, как
космос, как часть космоса. И самое невыносимо трудное - пережить себя
как часть человечества, а не как часть _Мы_. Иначе _Они_ все равно будут
мешать. И их надо ну если не в концлагеря, то хотя бы вон из духовности.
     Теперь попробуем посмотреть, какие варианты мы можем представить
себе на пути к реализации уникальности человека и на пути приятия этой
уникальности. Попробуем посмотреть на эту проблему уже не от вопроса
_что?_, а от вопроса _как?_. Тут есть такая сложность. Дело в том, что с
точки зрения духовных традиций, во всяком случае многих из них, ответ на
вопрос _как?_ определяется ответом на вопрос _зачем?_. Что, конечно,
несколько непривычно для такого способа думания, которому нас всех
учили. Мой учитель еще в самом начале нашей встречи объяснял это так:
_Представь себе трех человек, которые получили одинаковое количество ма-
териала и одинаковый абсолютно проект дома. Каждый построил дом, и хотя
с точки зрения формального восприятия это три абсолютно одинаковых дома,
любой из нас без всякой специальной подготовки, без всяких специальных
экстрасенсорных приемов, войдя в дом, сразу почувствует, что они разные.
Скажем, один строил крепость - защиту от всего остального мира. И войдя
в дом, это сразу почувствуешь. Чуть толще будет все, что связано с
внешними стенами, чуть тоньше все, что внутри. Все равно он как-то
подсознательно перераспределит то же количество материалов, и хотя
проект будет соблюден, будет ощущение крепости; у того, кто строил дом
для того, чтобы принимать людей, - другое ощущение в доме; у того, кто
строил дом для того, чтобы в нем просто было уютно, - третье ощущение._
     Такой простой пример отношений между _как_ и _зачем_. Мне кажется,
что проблема многих людей, которые пытаются что-то делать в этом
направлении, связана с тем, что они не в состоянии убедительно для себя,
не для других, ответить на вопрос, а зачем я это делаю, зачем я этим
занимаюсь. Зачем я пришел сюда, на лекцию Игоря Николаевича
Калинаускаса? Но независимо от степени осознанности этого _зачем_, он
ведь все равно существует у каждого. Нет ни одного человека, у которого
бы не было механизма смыслополагания, а следовательно, ответа на вопрос
_зачем?_.
     Разрушение механизма смыслополагания - это тяжелое психическое за-
болевание.Значит, можно подойти с двух сторон. С одной стороны,
попытаться каким-либо способом определить изнутри себя свое _зачем?_
или, говоря театральным языком, то, что Станиславский называл
сверхзадачей. То, что создает непрерывность действия. Именно _зачем?_
создает непрерывную цепочку действия. А потом можно было бы, говоря тем
же языком Станиславского, выяснить и сверхзадачу, т.е. то под-
сознательное _зачем?_, которое осуществляет общий отбор по отношению к
реальности. То, что называется моделью будущего, желаемого. И вот тут мы
открываем очень интересную страницу книги _Человек_.
     В силу того что человек обладает очень развитым механизмом опе-
режающего отражения, гораздо более развитым, чем у высших животных, плюс
способностью к самосознанию, т.е. к рефлексии, во внутреннем обеспечении
его активности огромную роль играет все, что связано с будущим. В
эзотерической психологии это известно давным-давно и сформулировано
довольно просто: причины поступков человека лежат в будущем, а средства,
которые человек выбирает, происходят из прошлого. В этом фундаментальная
разница между теми способами описания и самообъяснения, которыми
пользуется большинство, и теми, которые лежат в основе эзотерической
конструктивной психологии. Причины наших поступков лежат в будущем. Но
это будущее у нас внутри, т.е. причины наших поступков - это наши модели
желаемого будущего, прогнозируемого как реальное будущее и как гаранти-
рованное будущее. Весь комплекс проекций, связанных с опережающим отра-
жением, т.е. с образом будущего для себя и будущего в целом, это и есть
причины поступков, которые мы совершаем сегодня. Психологические при-
чины.
     Понять, почему человек совершил тот или иной поступок, объясняя его
прошлым: обстоятельствами, биографией, характером, темпераментом, типом
информационного метаболизма, социально-психологическим миром, в котором
он вырос, - невозможно, вся эта огромная масса очень качественной
информации не срабатывает практически, ни со стороны внешнего действия
по отношению к человеку, ни в нем самом, если не учитывать того, что
причина поступков находится в образе будущего.
     Тем эффективнее действие самого человека по самореализации,
самораскрытию или самотрансформации и того, кто ему помогает или
направляет, или того, к кому он обратился за помощью, чем точнее
известно это психологическое будущее. И если вы хотите реально изменить
поведение человека, в том числе самого себя, реально изменить, вы должны
изменить картину будущего. Вот это и есть главное _как?_. Вот это и есть
простой психологический ответ на то, почему в духовной реальности
сказано: _Если известно _зачем_, сразу будет известно _как_. Нас же при-
учают запасаться, вооружаться всевозможными рецептами, алгоритмами, тех-
нологиями _про запас_. Из-за того что мы не знаем, что нам понадобится
реально, мы все время вооружаемся. Как говорят П. М. Ершов и П. В. Си-
монов: _Специфическая потребность в психологическом вооружении_. Мы
заглатываем любую информацию о человеке, от самой дешевой мистики до
самой возвышенной духовности, и посередине где-то там здравый смысл,
наука и личный опыт. И все равно чувствуем, что мы не эффективны. Анализ
всего материала, который мне удалось изучить за все эти годы, приводит к
простой вещи: основная ошибка практической психологии, т.е. психологии,
которую человек употребляет практически для себя или для другого, сос-
тоит в том, что полностью игнорируется этот простой факт, хотя он
известен и в научной психологии описан как механизм опережающего
отражения. Опираясь на это знание при работе с чернобыльцами, мне
удалось выяснить и описать такой механизм патологической адаптации, как
гарантированное будущее со знаком минус.
     Как говорил мой учитель: _Ты можешь забыть все, что угодно, но
никогда, ни в каком состоянии, любой степени измененности, ты не должен
забывать _зачем?_.
     Когда мы повторяем призыв: _жить, быть здесь, сейчас, теперь_, т.е.
находиться в настоящем, овладеть искусством пребывать в мире в настоящем
времени, нам нужно помнить, что это тоже невозможно практически
осуществить, не зная психологического образа будущего. Ничего невозможно
осуществить сознательно, если вы не осознаете образ будущего, т.е.
степень сознательности вашей устремленности полностью определена
степенью осознавания реального психологического образа будущего, который
вы внутри себя содержите. Насколько вы осознаете этот образ, настолько
вы сознательны в своей устремленности. Насколько не осознаете, настолько
несознательны в своей устремленности, настолько зависимы от внешних вли-
яний. Есть внутренняя обусловленность, а есть внешняя обусловленность.
Так вот, внешнему обусловливанию вы подвержены тем больше, чем меньше вы
осознаете свой образ будущего. Тогда вы принимаете какой-нибудь красивый
образ будущего, который в вас отзывается, идущий извне, не пытаясь даже
как-то понять, каким образом он стыкуется или не стыкуется с вашим внут-
ренним образом, и, естественно, вы привязаны к этому образу, к человеку
- автору этого образа будущего, потому что будущее не в ваших руках, а в
руках учения, гуру, психолога, вождя, учителя. Вот в этом месте и
рождается простор для манипуляций. И в этом месте все зависит только от
порядочности того человека, чью картину будущего вы приняли. Или от
квалификации этого человека. Потому что человек может быть очень
порядочным, но совершенно неквалифицированным. И искренне, честно призы-
вая вас в некоторое будущее, понятия сам не имеет, как туда добраться.
Потому мы тяготеем к традициям, которые имеют богатое прошлое, нам ка-
жется, что это богатое прошлое - залог того, что у традиции богатое
будущее. Но какая разница? Мы же имеет дело с традицией либо в лице ее
живых носителей, либо в форме текстов, либо в качестве информационного
потока для тех, кто умеет реально связываться с этим информационным
потоком. Какая, строго говоря, разница, десять лет назад родилась
традиция или десять тысяч лет назад? Никакой. Весь вопрос в том,
действительно она настолько квалифицированна, чтобы обеспечить движение
к тому будущему, которое она предлагает, или нет?
     Вы мне скажете: но есть же такой ход, как отказаться вообще от
всякой модели будущего и сказать: вот я здесь сегодня и сейчас, и все, и
больше мне ничего не нужно. Но это из той же серии самообмана, о котором
мы уже говорили. Человек не может перестать быть человеком. Только если
умрет. И то неизвестно. Значит, это просто самообман. Это тоже должно
быть обеспечено картиной будущего. Была однажды замечательная статья в
журнале _Знание - сила_, где говорилось про эффект Епиходова. Есть люди,
на которых все время _кирпичи падают_, они постоянно привлекают к себе
всякие несчастья.Значит, у человека какая-то поломка в механизме опе-
режающего отражения. В норме человек, сам того не осознавая почему,
думает вдруг: _Я лучше полечу следующим самолетом_. В норме человек на
бессознательном уровне предчувствует: _Пойду-ка сегодня по той стороне
улицы_. И именно сегодня на той стороне улицы, где он всегда ходил,
вдруг бабах! - балкон обвалился. И т.д. В норме человек действительно
создан для счастья, как говорил А.М.Горький. В норме он предощущает
гораздо полнее, чем мы даже можем себе представить. Это знаменитое и
очень любимое мною выражение: _Человек предполагает, а располагает, к
счастью, не он_. Представьте, что все наши предположения, я имею в виду
умозрительные, сбываются. Мир бы давно исчез, развалился, погиб. Но
располагает, к счастью, не умозрение, а целостность наша, наша то-
тальность. И вот наша тотальность настолько, насколько она не по-
калечена, или настолько, насколько мы ее подпитываем, находится в таких
отношениях с реальностью, о которых мы все мечтаем. Но мы же эти
отношения уже имеем. И в этом смысле духовные традиции говорят: ты уже
просветленный, просто тебе это надо пережить, и все. Вы все здесь прос-
ветленные. Это безусловно так, потому что наша тотальность ведь все
равно существует. Хоть мы ее и пытаемся изуродовать изо всех сил, как и
природу, ибо тотальность - это природа человека. И при всем
экологическом безобразии, которое мы устроили со своей внутренней
природой, она все равно существует, она не погибла. И вряд ли погибнет.
Скорее мы погибнем, я имею в виду наши материальные носители. Скорее
человечество погибнет, чем оно сможет уничтожить природу. Это, по-моему,
достаточно ясно. Это мания величия у человека. _Мы такие сильные, что
можем уничтожить природу_. Не волнуйтесь, в нужный момент природа
уничтожит нас, не опомнимся. Природе ведь все равно, в отличие от нас. У
природы нет модели будущего. А у нас она есть. Поэтому нам не все равно.
Есть такая простая притча:
     - Батюшка, что будете пить: молоко или воду?
     - Мне все равно, давайте молоко.
     Это вот _мне все равно_ - это иллюзия. Никому из нас не все равно
по той простой причине, что вся ценностная структура, иерархия
ценностей, согласно которой мы совершаем выборы в настоящем, плотно
завязана с образом будущего. Таким образом, у нас с вами две совершенно
реальные, доступные каждому возможности. Как минимум две. Я просто беру
сейчас самое наглядное. Всячески способствовать тотальности своего
существования в мире. Доверять себе, своей богоподобности, которая в
таких интимных отношениях с реальностью, что наше юное, сорок тысяч лет,
сознание, которое как пацан говорит: я все знаю, я сам, сам, сам, по
сравнению с нашей тотальностью ну просто... ну пусть знает свое место -
обслуживает наши потребности. Но когда мы осознаем жизнь не как движение
от цели к цели, не как реализацию потребностей в иерархической борьбе
мотивов, а как пребывание в мире, как бытие, наше совокупное целокупное
бытие, то тогда выясняется, что умозрение, самый изощренный интеллект и
даже очень изощренная рефлексия, то бишь самосознание, приносят нам
пользу ровно настолько, насколько поддерживают и развивают, дают
возможность развиваться и жить нашей тотальности. Это можно выразить
таким образом: стоит дерево - можно его подрезать, сделать такую форму,
иную, т.е. сделать с ним определенные манипуляции, исходя из некоторого
замысла. До определенного момента, пока оно остается деревом. Если эту
границу перейти - оно гибнет и превращается в сухое дерево, а это уже
дрова. Так и человек. До определенного момента мы можем, вырывая из себя
некоторую часть, любоваться этой частью, увлекаться ею, заниматься
только ею, придавать ей различные формы, но если перейти границу - это
смерть.
     Мы хотим ощутить полноту бытия, в которой может раскрыться наша
уникальность, не как несчастный случай, а как радость внутреннюю, как
счастье. Потому что пока мы своей тотальности не даем свободы,
уникальность - это несчастный случай. Она жутко мешает. Хочется - лучше
бы я был как все. Ну что же я один такой, никто меня понять не может до
конца, да я сам себя не понимаю. Так если мы хотим ощутить радость и
наслаждение от своей уникальности, то мы должны двигаться, в такую
сторону себя двигать, где наше тотальное пребывание, изначально данное
нам по факту рождения, было бы первоосновой наших осознаваний по поводу
самого себя и мира.
     Первоосновой, а уже потом все те вооружения, тот инструментарий,
который нам дан природой, социумом, эволюцией человеческого рода, - он
для решения конкретных задач, частных. Но он ни в какой степени не
заменяет полноты бытия, тотальности, которая нас по жизни проведет без
всяких, извините, мистических заморочек. Просто вы перейдете именно в
тот момент на другую сторону, когда на этой упадет балкон. И скажете:
Боже, как мне повезло, совершенно случайно.
     Я думаю, что в определенном смысле об этой полноте говорится и в
таких словах, как _благодать_, и в таких словах, как _бараке_ и т.п. Это
фундамент, на котором человек может построить себя как человека вне
функциональной значимости, как уникальность, как факт уникального бытия:
этот фундамент реализуется в движении к восприятию себя как тотальности,
переживанию себя как тотальности и в доверии к этому. Что нам мешает
верить? Мышление. У него нет картины. У него есть дискурс, т.е.
описание. Пока прочтешь описание, уйдет настоящее, жизнь же не
остановится на это время. Сделать это, т.е. отказаться от описания,
каждый для себя сможет тогда, когда соединит два момента: переход от
узкого понимания интуиции, как чистого явления сверхсознания, к
пониманию ее как тотальности пребывания в мире, как сочетания жизни и
бытия, плюс максимальное осознавание картины будущего во всех его
аспектах: желаемое, прогнозируемое, гарантированное. Если эти два дей-
ствия внутренних происходят, то вы пребываете в своем _зачем?_, и вы
знаете все _как?_, которые вам нужны, они просто придут. Со всеми нами
бывало, когда нужная книга оказывается рядом. А до этого _я ее так
искал, так искал!_. Был замечательный случай на сессии в Москве. Я жил у
своего приятеля-однокурсника, и мы вели философские беседы. И все
говорили: жалко, Евангелия дома нет, вот Евангелие надо, надо; завтра
спросим, может быть, у кого есть. Тогда с этим еще трудно было. Это в
году, наверное, 1968-м. Проходит один вечер, второй, третий. На
четвертый вечер я поворачиваю голову, лежит стопка книг и сверху
Евангелие. Я говорю: _Так вот же Евангелие_. - _Ой, а я совсем забыл,
что оно у меня есть_.
     Понимаете, вот это и есть Бог в нас, это и есть бытие в нас. Это и
есть наша тотальность, говоря другим языком. Это есть основа того, что
мы называем человек, основа реальной уникальности, каждой единично
взятой персональной жизни. Жизнь так обнаруживает свою персональную
значимость без ссылки на будущие поколения. И сегодняшняя, эта
единственная уникальная твоя жизнь обретает для тебя самого подлинную
значимость, когда она опирается на переживание своего бытия, своего пре-
бывания в мире как полноты, как совершенства, ибо бытие совершенно. И в
этом смысле сказано: мир совершенен.Всякие иллюзии, концепции по
переделке мира, говоря старинным языком, богохульство, а говоря
современным языком, просто элемент мании величия. Мир совершенен как
бытие, и это не означает, что в этом мире нечего делать, потому что все
сделано. Наоборот, в этом мире колоссальный простор для любого делания,
именно потому, что он совершенен как бытие. И человек любой как бытие
совершенен. И потому у него колоссальный простор не для переделывания
себя в соответствии с каким-то внешним идеалом, а для раскрытия, для
того, чтобы жизнь и бытие максимально приблизились друг к другу. И тог-
да, независимо от функциональных описаний вашей жизни, она раскрывает
вам ваше же совершенство. Какой бы они ни была, она становится дорогой,
которая приводит вас к себе, к тому, что вы вдруг обнаруживаете, что вы
ничем не хуже и ничем принципиально не отличаетесь от всех тех, кого вы
боготворите, кого вы считаете великими. Вы точно такие же. Знаете, когда
со мной случилось это переживание? Это было у озера в Литве. Там
сосновый лес, песок у озера, лето. Прекрасно. И во всей этой обстановке
читал очень любимого мной Раджниша, и вдруг со мной случилось это. Я
смеялся восемь часов вслух и еще семь часов про себя. Я не мог
остановиться. Понимаете? Мое _зачем?_ оказалось абсолютно реализованным
потому, что оно всегда было со мной, оказывается. Но понадобилось
двадцать лет, чтобы до этого дожить, двадцать лет учебы и почти сорок
лет жизни. Не так давно это произошло, лет тому десять-двенадцать назад.
И тогда у меня возникло желание каким-то образом поспособствовать тому,
чтобы у каждого человека произошло это, не у избранных, не в
эзотерических там кругах, ведь мы все такие. У нас у всех по факту
пребывания в мире это есть. Эта интимная связь с совершенством как та-
ковым. Мы совершенство в себе имеем и мир в себе имеем, как бытие. Нас
отвлекает от этого механическая жизнь. Нам кажется, что раз жизнь наша
несовершенна, с точки зрения наших желаний, то и бытие соответственно
несовершенно. Но бытие совершенно, оно с жизнью совсем в других
отношениях. Если жить не затем, что гнаться за ускользающим титулом
чемпиона, и не затем, чтобы рыдать, приняв титул проигравшего, а затем,
чтобы идти к самому себе, то тогда вы можете любую форму в жизни на-
полнить собой. Своим содержанием. Собой. И все время сближать,
уничтожать этот разрыв между жизнью и бытием. И все больше и больше ощу-
щать полноту бытия, что позволяет совершенно иначе относиться даже к
очень драматической истории своей жизни. Но разве у тех людей, которых
мы возводим на пьедестал, разве у них с детства молочные реки, кисельные
берега? Они жили не менее трудной жизнью.
     Франциск Ассизский прожил жизнь труднейшую... Наша жизнь по
сравнению с его - вообще сахар. Но это же не помешало ему пребывать в
бытии и ощущать совершенство мира, любить Бога, разговаривать с
животными и птицами, и вообще быть... Это не помешало Папе римскому
встать из своего кресла и пойти к нему навстречу. Вот это настоящая
сила, эта сила сильнее всего остального, потому что это настоящее. Это
то, для чего мы родились, то, что нам дано. Всей этой реальностью дано.
Нам дано быть человеком. Нам не всегда дано жить по-человечески, это
обстоятельства времени и места. Но быть человеком нам дано. И если вы в
свою картину будущего поместите себя радующегося, счастливого во всей
полноте бытия, то тогда вы найдете эту дорогу _как?_. Если же в картине
будущего у вас страдательный образ проигравшего в социальных гонках, вы
не найдете этого бытия, хоть вы будете рядом с самим Буддой или Христом.
Ибо сказано: _Можно прожить тысячу лет рядом с Буддой, выполнять все его
указания, и ничего не произойдет_. _Кто из вас купил коляску?_
(хасидская притча). Вот это и есть путь к вере, вы вчера спрашивали
меня, как поверить, как полюбить... Это и есть путь к вере. Но это труд-
ный путь. Как ни странно. Мы все этого вроде бы хотим. Но все наше
социальное всячески этого избегает. Ибо социальное - значит уничтожение
уникальности; к сожалению, пока социум, человечество как социальный
организм, не может состоять из уникальных. Оно не знает: как это? как
тогда жить?
     Поэтому жизнь социальная в конструкции требует уничтожения уни-
кальности. Мы говорили об этом. И чем ты менее уникален в жизни, тем
больше шансов на успех. И бытие, оно там вот тоскует и просит, дух
тоскует и все время недоволен, потому что бытие требует реализации
уникальности. И это можно решить. К этому можно прийти. Тогда не вообще
будет валить валом любая информация, а будет та заветная приходить, и
учителя, и книжки, все что угодно, и голоса, кому что угодно. Но все
будет идти в _одну кассу_, как говорил мой учитель. Он говорил: _За все
в жизни нужно платить. И весь вопрос в том - ты выбрал кассу или ты сам
не знаешь, куда уходят твои капиталы?_
     Потому что единственные реальные деньги, которые есть у человека,
это его жизнь. Вот это деньги. Реальные. Которые не поддаются инфляции.
Это золотой фонд. Годы, часы, минуты, секунды, мгновения нашей жизни.
Вот этим мы платим. Если мы этим платим в кассу бытия - мы совершенны.
Мы движемся к реализации своего совершенства или уже в нем. А если мы
это разбрасываем в разные другие места, то у нас и жизнь не получается,
а уж про бытие и говорить не приходится. Какое там бытие? Что вы
говорите, Игорь Николаевич? Жрать нечего.
     Таким образом, у нас что получилось? У нас получились два основных
_зачем?_. Одно связано с раскрытием своей уникальности через понимание,
осознавание, переживание  того, что механическая жизнь - это не все, что
дано человеку, что она - это только часть пребывания человека в мире,
что есть нечто, что мы назвали бытием, полнотой реализации, полнотой
пребывания, тотальностью. Это одно _зачем?_. Второе _зачем?_ - чтобы
жить лучше! Вот тут и ловушка. Что такое жить лучше? Тут обнаруживается
двойственность, устремленность расщепляется, и человек теряет силы.
Лучше - хуже по какому критерию?
     Как, действительно, для себя, как истину субъективно пережитую,
предпочесть бытие, главенство бытия над жизнью, как осознать, что жизнь
есть часть бытия, а не наоборот? Здесь возникает проблема веры. Вопрос
религиозности. Это и есть та реальная почва религиозной деятельности,
или, как Флоренский говорил, сакральной деятельности как специфической
деятельности, не сводимой ни к какой другой форме деятельности. А
религия обеспечивает это осознавание, это переживание. Если человек
религиозен, он регулярно молится. Сама по себе молитва - это сакральная
деятельность, деятельность по производству смысла, а не чего-нибудь
другого. Если он молится, конечно, а не торгуется с Богом - ты мне это,
я тебе то. Знаете, есть замечательная притча про купца, который попал в
кораблекрушение. Взмолился, Бог ему явился. Он говорит: спаси меня, я
церковь построю замечательную в твою честь. Он его спас. Но купец есть
купец. Он опять плавает, опять попадает в кораблекрушение. Опять взывает
к Богу, опять Бог ему является. Он говорит: спаси, я тебе построю еще
две церкви. Бог говорит: нет, в этот раз, парень, извини. Ничего не могу
сделать. Я год работал, чтобы собрать вас на этом корабле.
     Когда мы осознаем милосердие божье, благодать, совершенство мира
как бытия, тогда мы можем осознать, прочувствовать или хотя бы понять
(хотя это самое маленькое, что можно сделать), что все наши несчастья -
это боль человека, которого вытолкнули из-под машины, а он коленку
ударил.
     Есть две принципиально разные модели жизни. Они существовали
всегда, во все времена. И они связаны именно с вашим _зачем_. Зачем я
здесь? Я здесь для того, чтобы прожить свою жизнь как можно лучше и
удачнее по критериям социума. Как только - главное прожить, так сразу
_во имя_. Так просто прожить нельзя. Нужно только _во имя_. Во имя своих
детей, во имя счастья страны, во имя народа, для спасения человечества.
То есть сразу нужна идеология, потому что без нее ничего не получается.
А вера - зачем? Как только _зачем_ - это прожить, так сразу соревно-
вание, так сразу разговоры о моральности - аморальности, хорошем - пло-
хом, о правильном - неправильном. До хрипоты человечество спорит на
протяжении стольких веков, понаписали кучу книг, произнесли море речей,
и ничего не изменилось по существу. И не может по существу измениться,
ибо такая жизнь - это механическая часть нашей целостности. Это
типическое, а не уникальное в нас. И для такой жизни достаточно иметь
только инструменты, и то понадобятся далеко не все. А сейчас жизнь такая
сложная, что надобились экстрасенсорные возможности, сидхи, всякое-
разное другое, инопланетяне. Почему? Да потому, что жить совсем трудно.
Невозможно просто прожить, жизнью надо жить, а не проживать ее. Нужно
привлекать такие идеологии, которые хоть как-то бы выдернули меня, вас.
В полноте бытия таких проблем просто не существует, когда жизнь - это
средство, твоя собственная, не чужая, в тебе самом - средство. Либо
движение навстречу к себе бытийному, либо реализация этой встречи.
Реализация твоей бытийной полноты и уникальности. Тогда, во-первых, она,
при всех трудностях, сложностях, боли, занимает то место, которое должна
занимать - ни больше, ни меньше. А во-вторых, вы эффективнее, потому что
вы и она - это не одно и то же. Вы перестали быть параноиком, грубо
говоря, который весь завязан на одном: я умру, я умру, я умру, надо спе-
шить, надо спешить, дети подрастают. Коридорчик такой, а в конце лам-
почка под названием _счастливое будущее будущих поколений_. Весь СНГ
припадает к телевизорам - _богатые тоже плачут_. Конечно, плачут. Какие
же они богатые?
     Есть знаменитая притча. Жили два принца. Один отказался от своей
половины государства, которая ему была завещана, и ушел в странствующие
монахи. А второй стал царем. Прошел год, они встретились. Царь говорит
своему брату: _Ты герой, гигант духа. Пожертвовал всем ради истины_.
     Он говорит: _Да какой я герой, я расчетливый эгоист. Я променял
дерьмо на алмаз. Вот ты герой_. Мы все герои. Мы хотим вырваться из
этого, а сами как лошадь в шорах. Хотим вырваться, и что-то нам все
время мешает.
     - Ну ладно. Ну вот еще это я сделаю, это сделаю, а потом начну жить
духовной жизнью.
     Ничего не получится, вы так и будете дергаться, если не произойдет
главного момента, узлового поворота событий. Нахождение бытия как более
обширной реализации себя, чем механическая жизнь. То есть пока вы не
растождествитесь, говоря грубым словом, с такой жизнью, вы не найдете
себя, вы будете все время находить эту свою жизнь, с которой вы
отождествились. Точно так же, пока вы не растождествились с сознанием,
вы не найдете себя, потому что вы везде будете находить свои мысли, свое
сознание. Это и есть то, что порождает страдание. Бесконечно порождает.
Потому что меня нет. Есть сознание и жизнь. А кто я такой? Вы что,
сможете обнаружить себя в своем сознании? Нет, не обнаружите. Вы сможете
обнаружить себя в своей жизни? Нет. Вы там обнаружите Иванова Ивана
Ивановича или Иванову Татьяну Сидоровну, родившуюся тогда-то, там-то и
т.д. Биографию вы можете обнаружить личности, социального существа, ее
функциональные заслуги, реализацию биологических программ, реализацию
социальных программ. А себя как уникальность вы там не обнаружите. И
тогда вас любой грамотный психолог может посчитать, высчитать,
предсказать, манипулировать, если это можно назвать манипуляциями. Да
потому, что это все предсказуемо. Такая жизнь чем удачнее, тем
предсказуемее. И вот здесь есть тонкость, о которой мы уже говорили:
растождествиться с жизнью - не значит умереть, уйти в небытие. Растож-
дествиться с жизнью - значит родиться, обрести бытие и жить свою жизнь.
     Вот эта возможность родиться бытийно - это и есть, строго говоря,
просветление, когда человек себя самого обнаруживает как бытие. И тогда
он говорит: спасибо тебе, жизнь, за то, что ты была такой, какой была,
потому что ты меня довела до этого места. Какой бы ты ни была, ты была
такой, что довела меня до этого места.
     _И сжег он то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжег_. Поче-
му в духовных сообществах манипуляции с прошлым запрещены? И вопрос _что
было бы, если?.._ считается просто абсурдным. Было бы то, что было бы.
Самая большая эзотерическая истина: то, что происходит, - происходит, а
что не происходит - не происходит. По этому поводу можно написать сто
томов спекуляций умозрительных. А по существу все сводится к одному: то,
что происходит, - то происходит, что не происходит, то не происходит.
     Куда направлена ваша устремленность? Если вы здесь сами не сможете
сделать этот  поворот  от полной зашоренности механической жизнью к
поиску себя в бытии - никто вам не сможет помочь. Никакие книги, никакие
самые совершенные учителя, гуру, никакие вековые традиции, никто. Помощь
уже оказана изначально. Вы родились. Это и есть помощь. Вы пребываете в
мире - это и есть помощь. Это и есть благодать. Протяни руку - вот она,
вот она. Она не где-то там, она здесь, сейчас, теперь.
     Но это требует усилия. Иногда это очень больно. Потому что когда
нас делали, т.е. социализировали, - там этого не было. В нас нет таких
привычек, нет для этого автоматизмов, нет ничего заготовленного для
бытия. Как бы ни тяжела была наша жизнь, она нам знакома, она для нас
самих предсказуема, понятна, объяснима. Неважно, что там говорят
психологи. Но каждый же сам себя знает лучше, как известно, так ему
кажется. Мы с ней устроились, мы в ней обжились, мы с нею соединены
переживаниями, в том числе и со знаком минус, но переживаниями. Мы с ней
сплавлены. А тут говорят:
     - Выйди из поезда.
     - Зачем?
     - Да там целый мир!
     - Да? Как интересно! Здорово! А что, и Будда там, и Христос? И
Магомет? Ну, я выйду на следующей остановке.
     - Остановки не будет. Надо прыгать.
     - Прыгать? А если я ноги поломаю?
     Да, хорошо в окошко посмотреть. Как прекрасен этот мир, посмотри-
и...
     Ой, приехали. Похороны. Так и не вышел из вагончика.
     Помните, как у Кастанеды? _Прыгай, - говорит, - созрел, прыгай_.
     Все равно это не произойдет само собой. Надо прыгнуть. А что такое
прыгнуть? Прыгнуть - это сделать внутреннее усилие, довериться,
поверить, что есть еще что-то, кроме того, что называется жизнь в смысле
личной истории. Надо, чтобы это было ценным. А чтоб это было ценным,
надо, чтобы это было включено в картину будущего. Иначе это не
приобретает ценности. Вот и ответ на все _как?_.
     Человек говорит: да, очень интересно. Ходит на лекции, на занятия,
медитирует, тратит на это деньги, совершает обряды, но ничего не
происходит. Почему? Потому что это не включено в картину будущего, а
значит, не имеет ценности. Поэтому лучше после смерти. Все хорошее будет
после смерти. Это называется: _Не мешайте мне жить, как я сейчас живу_.
     - Да, я страшно живу, ужасно живу. А вот после смерти мы займемся
духовностью. Бытие... Но после. Сначала я должен получить высшее
образование, заработать много денег. Дом, семья, дети, внуки. Хорошее
место на кладбище, хороший памятник чтоб мне поставили, помнили чтоб все
меня. А потом...
     А вдруг этого _потом_ не будет? А вдруг это последний раз и
единственный? Потом будете шляться там... Общалась одна женщина с
голосами, потом ей явился небесный жених, - действительно реальный
контакт, все проверили, он ей биографию рассказал, нашли в архивах.
Мальчиком его отдали с монастырь. Там он прожил жизнь, умер. Сейчас
болтается на втором уровне в качестве бестелесной сущности, не
реализовал свою уникальность. Теперь пристает к тем, кто живет, чтобы
через них как-то что-то. А вы говорите, тело. Большая удача.
     Значит, прежде всего надо разобраться в характере своей устрем-
ленности. Если вы хотите усовершенствовать, улучшить эту свою жизнь, вам
нужна простая конструктивная психология. Знание социальной динамики,
ролевых особенностей социального поведения. Карнеги и прочие, прочие. Вы
будете эффективны потому, что вы не будете забивать себе голову
_сопутствующими товарами_ типа медитации. Это сопутствующие товары, для
функциональной жизни не предназначенные.
     Если вы хотите бытия, хотите уникальности - прыгайте. Спрыгните с
поезда механической жизни, спрыгните с него. Он прекрасно катится и без
вас, что поразительно. И от вас, действительно, мало что зависит по
отношению к такой жизни. Это социальные условия, производительные силы.
Разве от нас зависело, что в августе погибла КПСС, вдруг скончалась
скоропостижно? Или Советский Союз - великая держава, последняя империя?
Нет. В строгом смысле слова - нет. Да и не надо. Там хватило людей для
этого, тех, кто по судьбе оказались в нужное время в нужном месте. Наша
жизнь от этого изменилась? Да. Мы это выбирали? Нет. Историческая необ-
ходимость. Для этого необходимо считать хорошо и рефлексировать. Тогда
жизнь будет максимально _удачной_ по месту, времени и людям. Но бытие -
оно же ваше. И никто вам его не даст, и никто у вас его не забирал. Это
ваш личный поступок. И зависит он только от вас, больше ни от кого, даже
от Господа Бога не зависит! Потому что он это уже дал! Это не то, что
надо заработать или достигнуть и поэтому можно отложить. Это есть
сегодня, сейчас, у каждого. И если вы этого не сделали, не хотите - это
лично ваше событие, ваше личное отношение к бытию. А вот если вы это
сделали - в это прыгнули, тогда понадобятся учителя, гуру, книги и т.д.
И тогда вы уже будете знать.
     Вы не будете беспокоиться, как бы не прогадать, выбрать самого
хорошего учителя, вдруг он меня обманет. Нет. Там уже совсем другие
дела. И вот там вы можете обрести все: любовь без дистанции, веру без
сомнений,знание без умозрения. А главное - себя во всей своей полноте и
уникальности. Только одну вещь нам подменили. Будущее. И пока мы сами
эту подмену не обнаружим и не уберем, мы все в руках манипуляторов. И
манипулятору этому имя не Кашпировский и не правительство. Манипулятору
этому имя - жизнь, которую проживают, которая нас живет.
     Хлеба и зрелищ - и все. Или: миром правит страх и любовь. Пряник и
кнут. Плюс-минус подкрепления. Все. Больше ничего. Вот это и есть
великий манипулятор - готовая механическая жизнь. Она бывает более
человеческой, менее человеческой, но она никогда не бывает человеческой
до конца и не может быть по определению, ибо она есть только средство
для постижения бытия, часть нашего пребывания в мире. И если вы не
прыгнули, не вошли в то, что вам дано - в эту самую бытийную полноту, -
все остальное, ребята... В какой бы экзотической упаковке оно не было -
не поможет. Потому что поводья держит и узду натягивает жизнь. И пока вы
не сядете на ее место, вся эта упряжка будет катиться туда, куда жизни
надо, а не туда, куда вы хотите. И тогда можно говорить: а как же
свобода воли? И придумать концепции на эту тему. Какая свобода воли, о
чем речь? В бытии не надо концепций, там сразу чувствуешь, что у тебя
есть свобода воли. Потому что там есть ты.
     Я говорю с вами совершенно искренне, без всякой педагогики, без
всякого контроля. Я, слава Богу, имею на это теперь внутреннее раз-
решение. Я со вчерашнего вечера до сегодняшнего много всего внутри
прокрутил, думая, назовем это _думая_, смотря всякие картинки. Даже у
меня была мысль сбежать сегодня. Чтобы кто-то пришел и сказал, что Игорь
Николаевич заболел и лекция не состоится.
     Любой профессионал, если профессиональная этика, для себя принятая,
позволяет использовать знания для управления людьми,будет ими управлять.
И сколько речей и пафоса ни тратить на него, про аморальность,
моральность, - он будет это делать. И он сможет это сделать. Это только
вопрос квалификации. Пока вы - лошадь, а жизнь - кучер. Надо поменять
местами. Нужно поменять местами, т.е. поставить, как оно было задумано.
Вы должны быть кучером, а жизнь - лошадью, и это не вопрос социальной
вооруженности. Это вопрос внутреннего поступка, внутреннего проживания.
И с тех пор как это со мной случилось - это единственное, что я пытаюсь
делать, когда меня просят помочь. Но это прекрасно. Это действительно
прекрасно. И они никто не врали, кто это пережил и пытался нам
рассказать. Это действительно прекрасно. Как бы ни тяжела была жизнь.
Как бы ни больно было иногда, но когда есть это... Ну как это словами
расскажешь?
     Единственное технологическое звено, которое мне удалось сфор-
мулировать, это то, что вся манипуляция настоящая состоит в образе
будущего. Почему дети, которые так борются со своими родителями, со
временем так становятся на них похожи? И делают то же самое со своими
детьми,забыв, как это им не нравилось? Потому что социальное
наследование идет именно по картине будущего. Картинка-то от мамы с
папой. Своей-то не появилось. И тогда получается это знаменитое: Ну что
же тут поделаешь? Ничего уж тут не поделаешь, уж такая тут ситуация. Тем
более, что психологи тоже пишут, что так оно и есть. Американцы,
конечно, в этом смысле ребята без сомнений. Трансакционный анализ - что
это такое? Это способ убедить нас в том, что мы не имеем никакого дру-
гого выхода, кроме того, который запрограммирован. На эту тему столько
книг, и они зарабатывают такие хорошие деньги. На чем? На том, что нас
убеждают в том, что никакого выхода из такой жизни нет. Чем лучше ты
будешь это знать, тем успешнее ты проживешь свою жизнь. НЛП - что это
такое? Нас убеждают в том, что если тебе нейролингвистический прог-
раммист не поможет - сам ты ничего сделать не сможешь. Потому что у тебя
установки жесткие, потому что у тебя запечатки. Это же целое сцепление.
Вся психология занята одним-единственным: убедить нас в том, что мы в
ней нуждаемся, больше ничего. Классический прием, знаете какой? Приходит
человек за психотерапевтической помощью. Психолог прекрасно видит, что
это можно сделать за час, но тогда клиент в следующий раз не придет. А
гонорар? Тогда он начинает вместо того, чтобы заниматься той проблемой,
с которой человек к нему пришел, конкретной, которую можно решить за час
вместе с ним, помочь ему решить, начинает открывать за полчаса еще
десять проблем, о которых клиент даже не подозревает, и тогда он ходит
на консультацию десять раз. И очень часто так случается, что до той
проблемы, с которой он вначале пришел, до нее дело так и не дошло,
потому что все время _открывались_ новые и новые. Весь психоанализ на
этом держится. Годами люди ходят к своему психоаналитику полежать на
кушетке и поговорить. Так лучше пойти, взять чего-нибудь хорошего, зайти
к другу, лечь обоим на кушетку и поговорить. Здоровья и счастья всем
друзьям! И полный вперед. Самый лучший психоанализ. Мы не нуждаемся в
них, и вы не нуждаетесь во мне. Это я в вас нуждаюсь, потому что мне
хочется поделиться всем этим. Если вас не будет, что я, буду, как шакал,
один выть на луну? Или в лесу деревьям рассказывать про я-концепцию? Мы
нуждаемся только в одном: в самих себе. Мы нуждаемся в мужестве
прыгнуть. Вот чего нам не хватает. Нас так запрограммировали на эту
жизнь, что прыгнуть в бытие кажется нам подвигом.А больше ничего делать
не надо, поэтому я пытаюсь, когда приходят люди конкретно на конкретную
работу, угадать, как вовремя дать этот самый дружеский толчок.Помочь им
прыгнуть. _Давай, родимый, ты же хочешь_. - _Ой, боюсь, Игорь
Николаевич_. - _Давай. Не забудь дернуть за кольцо!_
     - Вот мы тут говорили: все-таки жизнь и бытие взаимосвязаны, и
человеку надо есть, пить. Вот ты прыгаешь, а потребности эти все равно
остаются, и рычаги эти опять у тебя есть, с помощью которых ты себя
защищаешь. Как тут быть?
     И.Н.- Прекрасно, у жизни другой вкус тогда. Ну вот: если взять от-
дельно сырой рис, сырую морковь, сырое мясо, масло, лук, чеснок, зиру,
барбарис, кориандр, перчик там, можно съесть, а можно разжечь огонь,
поставить на него казан, прокалить масло и т.д., получится плов. Другой
вкус.
     Так вот бытие - это тот самый огонь, на котором можно жизнь при-
готовить, живую жизнь, которой можно жить, а не проживать. Другой вкус.
А жить, конечно, надо.
     Вы помните знаменитое изречение одного из патриархов: _До прос-
ветления колол дрова и носил воду, и после просветления колол дрова и
носил воду_.
     Естественно. _Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда_.
Но вкус. Одно время я любил выйти перед аудиторией и похвастаться:
достиг всего, чего хотел достичь, умею все, что хотел уметь, и знаю все,
что хотел знать. Это правда чистая. Мне говорят: _Так чего же вы
достигли?_ Я говорю: _Мне жить хорошо, интересно, вкус у меня появился
другой, и все. Ничего особенного... Левитацией не владею, телекинезом не
владею, и не надо мне. Зачем? И так хорошо_. - _В открытый космос
выходили?_ - _Нет_. - _А почему?_ - _Да нам и здесь хорошо_.
     - Вот в жизни нужны воля, терпение, преодоление, а в бытии нужно ли
что-то такое?
     И.Н.- В бытии нужна беспощадная устремленность, беспощадная к себе.
И преображение. Постижение и преображение - вот формула бытия.
Постижение и преображение, и одно невозможно без другого. И, конечно,
способность выдержать необходимость быть прозрачным для мира, иначе
бытие ускользает. А это поначалу бывает очень страшно. А потом ничего,
привыкаешь.
     - Быть прозрачным - это быть легким, невесомым, бестелесным?
     И.Н.- Разве я очень невесомо выгляжу? Я, правда, немножко похудел,
но не настолько.
     - Быть прозрачным - как это?
     И.Н.- Это быть тотальным. Понимаете: поставить все то, что строит
загородки, на свое место и быть тотальным, открытым к миру, к людям, к
реальности, и к своей внутренней реальности, и к внешней реальности, и к
жизни. Тогда открывается, что они тесно взаимосвязаны. Много прекрасного
открывается. Все то, что вы читаете в книжках с таким увлечением, так
оно и есть, но в другом месте. Помните, как говорил Гурджиев: _Ребята,
мы действительно все уникальны и неповторимы, но совсем в другом месте_.
Он про это и говорил. Я же ничего нового не открываю. Я просто другими
словами сегодняшними, более сегодняшними, может быть, стараюсь сказать
то, что сам пережил и узнал, потому что все это известно, вы сами это
много раз читали, но не вычитали, потому что упаковка мешала, незнание
контекста, скажем, или экзотичность слов, ситуации и т.д. А на самом
деле все говорят об одном и том же.
     Как говорил мой учитель: Будда сказал то, Христос сказал это, Гурд-
жиев сказал это, я сказал вот это, каждому есть что сказать.
     - Но ведь можно же все это себе нафантазировать, а проверить-то
невозможно.
     И.Н.- Конечно, можно себе придумать фантастику, а можно быть. И
если будете _быть_, то вам не нужна будет фантастика, потому что бытие
так фантастично, что никакая фантастика в сравнение с ним не идет, и все
это можно объективизировать. Самое смешное - можно объективизировать и
даже проверить строго научными методами.
     Просто жизнь становится другой. Она с того места иначе выглядит, вы
ее видите. Вы не в ней, вы не запечатаны в ней. А вы в бытии, вы ее
видите, и когда вы ее видите, у вас совсем другие возможности, чем когда
вы сидите в ней.
     - Но ведь у каждого свой путь, свой жизненный опыт.
     И.Н.- Это ваша свобода. Конечно, правильно, что вы ищете свой путь.
Поэтому существует необходимость в практике. Постижение и преображение
невозможны без практики. Как говорил Раджниш: _Чтобы просветление
произошло, нужно очень много работать, хотя оно происходит не в
результате этой работы, но без нее оно не происходит никогда_. Нужна
практика, нужна объективизация своих фантазий. Иначе вы уйдете в
субъективную реальность, там свободы гораздо больше, потеряете резонанс
между субъективной и объективной реальностью, такая своеобразная форма
управляемого аутизма.
     Объективация нужна, конечно. Это самое тяжелое. Это мало кто любит.
Из-за этого и нужно потратить девять-десять лет. Именно из-за этого,
чтобы произошло преображение, а преображение без практики не происходит.
     - Я вот слышал такую точку зрения, что к себе в жизни нужно от-
носиться честно, беспощадно честно, предельно честно. У вас есть, или
мне показалось, что у вас есть, какая-то ирония или несерьезность.
Какая-то смешинка. Вот с Вашей точки зрения как лучше относиться к
жизни?
     И.Н.- Если говорить на уровне формулы, то я такой формулы при-
держиваюсь, что должно сочетать беспощадный реализм с беспощадной
устремленностью, т.е. нужно быть одновременно беспощадным реалистом и
беспощадным романтиком. И только так, держа эти две силы параллельно,
можно пройти по лезвию бритвы. Это моя позиция. Что касается моей
ироничности, смешливости и т.д. - да, я очень смешливый. Я ироничный, я
несерьезный человек в жизни. Я считаю, что серьезность - это болезнь.
Когда-то я, читая книжки, поражался, как они описывают вот эти свои
просветления, они все почти хохотали.Причем дико хохотали, сутками. Ду-
маю, чего они смеялись, чего смешного. Просветление... Когда со мной
что-то похожее случилось, я вам уже говорил, я восемь часов смеялся
беспрерывно вслух и потом, чтобы людей не пугать, семь часов про себя.
Эта несерьезность не в безответственности, я бываю очень серьезный, как
и все люди. Но я когда разговариваю с вами, я не хочу попадаться в
ловушку проповедника, который обладает монополией на истину в силу
каких-то заслуг, опыта и так далее и с таким серьезным видом внедряет в
массы свои идеи. _Сумасшедший должен быть веселым, иначе он псих_. (Абу
Силг).
     Я всегда стою на позиции такой: я делаю свои дела, кому это инте-
ресно - присоединяйтесь. Потому что для лидера очень большое искусство
уходить из того образа, который на тебя хотят надеть, закрепить.
     Я бываю очень серьезным. Мои ученики знают, каким я серьезным
бываю. Но я стараюсь не быть закрепленным. И серьезность, я думаю, не в
том, чтобы сохранить определенное выражение лица и определенные
интонации. Серьезность - дело интимное, а поскольку я сегодня с вами
разговариваю на пределе допустимой для себя интимности, то могу сказать,
что в определенном смысле я смеюсь и подхихикиваю для того, чтобы скрыть
свое смущение. Я всегда избегал таких разговоров, так меня учитель мой
учил. Я первые три года занимался, и об этом вообще никто не знал, кроме
меня и моего учителя. Но в данном случае я думаю, что есть какая-то
необходимость, есть какая-то мера честности наших взаимоотношений, так
что я стараюсь максимально приблизиться к границе, за которой уже такая
интимность, о которой неприлично говорить.
     - Игорь Николаевич, как может реалист стать романтиком и наоборот,
романтик стать реалистом?
     И.Н.- А это не противоположности. Романтизм - это что? Это уст-
ремленность, это вера, устремленность как жажда. Если вы при этом
потеряете реализм, вы превратитесь в экзальтированное существо, которое
в себе для себя, конечно, в порядке, но создает массу трудностей
окружающим людям и незаметно начинает жить за их счет.
     Если вы просто беспощадный реалист, вы легко можете скатиться в
цинизм, а цинизм - это уничтожение святости, а уничтожение святости -
это стать сухим деревом. Поэтому нужно держать эти две линии в
напряжении одинаковом. У всех проницательных мыслителей, эзотерических,
религиозных, у них, в их текстах, есть осознавание, переживание, что
двойственность ситуации человека принципиальна.
     - Что главное на пути?
     И.Н. -  Путь духовный в любой традиции - это жажда учиться. Пока
есть жажда, человек идет. Нет жажды - он останавливается. Жажда учиться
- иначе не победить ни гордыню, ни самость, ни желание быть победителем.
Когда пить хочется, не спрашивают о взаимоотношениях между бытием и
жизнью, пьют!..
     Ну так вот, жажда учиться, сколько я сам наблюдаю за людьми, она -
самое трудное. Когда человеку лет тридцать-тридцать пять, у него
обрывается как будто что-то. В силу социального давления, прог-
раммирования. У него исчезает эта жажда, и очень многие именно в этом
возрасте прерывают свой путь. Потом она у некоторых появляется позднее.
Но путь должен кончиться. Путь, который никуда не приводит, это не путь,
это иллюзия пути. Я дошел до конца пути, и я очень счастлив, потому что
мне очень хотелось узнать, что там _за_. И я узнал.
     - В Школе Бог необходимо присутствует? Потому что в разных духовных
традициях он разный. И люди почитают разного Бога.
     И.Н. - Я вам расскажу о себе, на своем примере. Я вообще человек
был неверующий в религиозном смысле слова... Мне очень, правда,
нравилась только одна формулировка, это из Ваджаяны, что Бог - это
абсолютное существо, временно управляющее циклом, т.е. личностный Бог -
это такая работа. А со временем во мне что-то поменялось, я верю Богу, я
ему верю. Но я последователен и поэтому знаю, что у Бога нет атрибутов,
и я его никак не называю. Вот в этом моя религиозность.
     И я понимаю, что мой учитель был действительно мудрым учителем и
очень квалифицированным, потому что он посадил это зерно, и оно
органично выросло через мантру _Да будет воля твоя_. И все. Точная
мантра. Там нет _чья?_. В смысле атрибутики. Я пришел к своей
религиозности, т.е. не к своей в том смысле, что я ее придумал, а в
смысле той, которая во мне живет. Я ему верю: у меня есть для этого
прямые основания, личные, интимные.
     - Это значит, можно только верить и не нужно соблюдать религиозные
ритуалы в зависимости от конфессии?
     И.Н. - Но это самое непростое: просто верить... Я очень уважаю
искренне верующих людей из любой религии, и у меня очень много друзей,
хороших приятелей из самых разных религиозных конфессий.
     - Поясните о мистификации.
     И.Н.  -  Очень хороший вопрос. Потому что я, значит, не совсем пол-
но выразил свою мысль.
     Что я имею в виду под мистификацией? Если помните, Вивекананда, по
прямому указанию Рамакришны, в начале века сделал колоссальную работу в
Америке и в Европе для того, чтобы снять с йоги мистификацию, которой ее
окружили англичане. И таким образом он дал колоссальный импульс реальной
йогической традиции в Европе и Америке. И умер на обратном пути от
сердечного приступа. Сейчас, как я понимаю, существует большой
социальный заказ, есть масса людей, которые этот заказ выполняют,
которые продолжают традицию советского манипулирования людьми, т.е. тра-
дицию невежества, как политики.
     Поэтому массы людей занимаются тем, что простые, ясные знания,
которые необходимы людям: элементарные психологические, практические
психологические знания - выдают в такой упаковке, с такими одеждами, что
люди просто не в состоянии в них сами без подготовки разобраться. И я
стараюсь найти самые простые, самые точные слова, чтобы был какой-то
минимум информированности у людей для того, чтобы они меньше попадали в
руки шарлатанов. Минимум какой-то, чтобы помочь людям выйти из позиции
_Сделайте со мной что-нибудь_. Может быть, вас лично это не затрагивало,
а я видел столько жертв этого, вплоть до клинических жертв.
     Я считаю, что невежество как политика - это самое страшное.
     В этом смысле я стараюсь сделать все, чтобы у людей было больше
возможности прикоснуться к чистым источникам, к тому, что по-настоящему,
изначально называлось откровением. И я думаю, что, во всяком случае,
многие из моих знакомых и друзей из других традиций, других религий в
этом со мной солидарны и делают то же самое.
     Я всегда был, есть и буду сторонником того, что общество, если оно
хочет развиваться по-человечески, должно способствовать развитию
активности субъекта, активности, а не пассивности. И болеть будем
меньше, и отношения будут качественнее, и сделаем больше, и жить будет
интереснее.

     ЖИТЬ. БЫТЬ ЖИВЫМ.
     ЭТО ЗНАЧИТ БЫТЬ БЕССМЕРТНЫМ, ПОКА ЖИВЕШЬ.
     БЕЗ СМЕРТИ.

     Санкт-Петербург - Киев
     1991 - 1993